Наталья Старосельская - Наталья Гундарева Страница 21

«В фильме в углу автобуса сидела и смотрела в окошко девушка с милым и добрым лицом, спокойная, даже немного отрешенная от окружающих, – писал Виктор Дубровский. – Запоминались прежде всего глаза Гундаревой: доверчивые, широко открытые, просто и ласково смотрящие на мир. Еще до того, как к ней подсел веселый парень и произошло описанное маленькое событие, в ней ощущалась врожденная скромность. В том, как она поправляла косынку и одергивала юбку, как застенчиво улыбалась, угадывалась простая, работящая девчонка, случайно и ненадолго оказавшаяся отдыхающей в доме отдыха. И было очевидно, что и с парнями ей приходится иметь дело совсем не часто, – она принимала бойкое ухаживание Хмыря и неумело, и слишком откровенно. Ей явно нравился этот красивый парень, и она даже не скрывала этого, только иногда во взгляде мелькали вдруг сомнение и робость. Она привлекала своей открытой искренностью, душевностью, чистотой. И покоряющей женственностью... Ее кинематографический облик не совпадал с литературным, но она была так сыграна актрисой, что воспринималась как одна из многих типичных героинь Шукшина, пришедших в те годы в нашу жизнь из его книг, сценариев, кинокартин».

В театре по-прежнему приходилось довольствоваться ролями, которые не могли удовлетворить Гундареву. После «Думы о Британке» она сыграла Таню в пьесе «Человек на своем месте» В. Черныха (режиссер Оскар Ремез), довольно бледную роль в довольно бледном спектакле. Из разряда тех работ, о которых Наталья Гундарева говорила: «Все, что было можно, я делала, но – такой надсад! Я каждый спектакль срывала голос. Во мне все сопротивлялось. Хуже нет, когда плохая роль. Не могу...»

Скорее всего, речь и шла о роли Тани в «Человеке на своем месте». Гундарева припомнила тогда слова короля Лира: «Из ничего и выйдет ничего...»

Тем сильнее захватывал кинематограф. Было ясно, что режиссеры уже оценили молодую актрису. После «Хмыря» Наталью Гундареву пригласил в свой фильм «Осень» Андрей Смирнов.

Один из самых интересных кинорежиссеров 1970-х годов, Андрей Смирнов уже в первых своих лентах – «Пядь земли» и особенно ставшем культовым «Белорусском вокзале» – продемонстрировал особый индивидуальный почерк: глубина психологической разработки характеров, подлинность жизненных ситуаций и (едва ли не самое главное!) искреннее человеческое умение сопереживать и разделять радость и горе своих персонажей.

Если первые фильмы Андрея Смирнова повествовали о войне, с которой он оказался связан особыми узами, – его отец писатель Сергей Сергеевич Смирнов, бывший фронтовик, много лет отдал поискам безымянных героев Брестской крепости, – то в фильме «Осень» режиссера более всего занимала сложность человеческих взаимоотношений. Сценарий был написан им самим, в каком-то смысле он опирался на биографические подробности, но фильм сочли «мелкотемным», мало того – в некоторых эпизодах прозорливые чиновники от искусства углядели «опасную двусмысленность»; еще бы, разве можно было в то время укладывать героев в постель – если только в полном комплекте одежды!.. Вот и не была «Осень» допущена до широкого экрана – фильм шел так называемым «вторым экраном» – в маленьких кинотеатрах, в домах культуры...

Сегодня «Осень» довольно часто демонстрируют по телевидению, и зрители нового поколения смотрят его, искренне и болезненно сопереживая героям в такой, казалось бы, простой житейской ситуации. А зрители старших поколений в полной мере оценивают то, что, быть может, недооценили в момент выхода фильма на экран, – нет ничего на свете важнее и значительнее простой человеческой истории о превратностях любви, о силе чувства и его «приниженности» житейской обыденностью.

Сюжет фильма более чем прост. Илья и Саша знакомы едва ли не с детского сада, в школьные годы зародилась дружба, постепенно переросшая в первую юношескую любовь, но ничего не сложилось так, как хотелось. Саша не смогла признаться Илье в своем чувстве и вышла замуж, вскоре женился и он. Но прошло десять лет, и они поняли, что не могут жить друг без друга. Женщины в подобных ситуациях более решительны, и вот Саша рассталась с мужем, а Илья не может решиться на подобный шаг – он понимает, что за десять лет привязался к жене, что она ни в чем не виновата. Встречи Саши и Ильи – тайные, наполненные радостью и ощущением мучительного греха, и они вырываются на неделю в деревню, где их никто не знает, где не надо ни от кого прятаться, и разве что только одно пугающее обстоятельство нависает над героями со всей своей неизбежностью.

Когда людям удается сбежать из привычного круга, они остаются не только наедине друг с другом, но и наедине со своими проблемами: постоянным обманом, унизительной ситуацией для кого-то одного из них, со своими неизжитыми комплексами и необходимостью найти хоть какое-то решение в сложившейся так горько и болезненно ситуации.

Наталья Рудная и Леонид Кулагин, играющие главных героев «Осени», точно воспроизвели «кардиограмму любви» (выражение В. Дубровского), но она не была бы исчерпывающе полной, если бы Сашу и Илью не окружали другие люди, если бы жизнь не сводила их с такими персонажами, как подруга Марго (Л. Максакова), ее муж (А.Джигарханян), а главное – доярка Дуся (Наталья Гундарева) и ее муж (Александр Фатюшин).

Работа над «Осенью» стала для Натальи Гундаревой настоящей профессиональной школой. Много лет спустя после съемок, вспоминая работу с Андреем Сергеевичем Смирновым, она говорила о режиссере, как об «уникальном человеке»: «У него на все свой взгляд. Он не просто профессионал – он ставит картину, опираясь на свое чувство жизни» (выделено мной. – Н. С).

Наталья Гундарева нашла очень точное, очень четкое определение не только для творческого поиска Андрея Смирнова – едва ли не в первую очередь для себя самой. С самых первых лет в театре и кино она, еще совсем молодая и неопытная актриса, как-то интуитивно осознала суть профессии: «чувство жизни» может быть разным – адекватным, романтически-приподнятым, искаженным, заемным, однобоким. Важно, очень важно, чтобы оно было своим – представляющим тебя как личность, раскрывающим перед зрителем твои собственные черты, даже если они должны быть сильно загримированы под «чужую душу».

Есть актеры, в которых сквозь роль вдруг, в каком-нибудь эпизоде просвечивает внезапно их человеческое, личностное содержание. Это ощущение похоже на гипнотический сеанс: смотришь на незнакомого или знакомого артиста, слушаешь написанные кем-то давно или недавно слова, и вдруг словно какая-то пелена спадает – возникает чувство, что ты знаешь этого человека, его жизнь, его боль, его радость, и проникаешься его «чувством жизни» до такой степени, что долго еще потом ходишь как будто под наркозом этого ощущения. Это случается редко, но, по крайней мере, у меня всегда происходило совпадение – человек в общении оказывался именно таким, каким виделся на мгновение сквозь свою роль. Что скрыто в таких прозрениях? О чем они свидетельствуют? – Бог ведает, но с Натальей Гундаревой было именно так. Ее «чувство жизни» было прочным, земным, наполненным пережитым или подсмотренным, уловленным, но обязательно пропущенным через собственный внутренний мир – очень богатый, но до поры до времени не раскрытый.