Энтони Флакко - Никола Тесла. Безумный гений Страница 21

Мэр и кронпринц дружно посмотрели на громоздившуюся на столе нелепую железку. Эта штука изменит мир? Во взглядах обоих мелькнула тень сомнения. На миг, всего на один миг их связала общая тревога. Оба почувствовали, что им не угнаться за меняющимся миром.

Единение продлилось всего один миг — не больше. У кронпринца и раньше случались всплески необъяснимой симпатии к слугам; к счастью, он давно научился не поддаваться чувствам и ставить подданных на место до того, как они осмелеют и начнут пользоваться близостью к царственной особе.

Фридрих Вильгельм взял Бозена за локоть и поволок к выходу:

— Благодарю вас, господин мэр, за то, что составили мне компанию, и за возможность воочию увидеть реакцию местных финансовых кругов на многообещающее предложение герра Теслы.

Мэр с трудом волочил ноги, но освободить локоть не решался.

— Ваше высочество! — взывал он. — Мы прибыли сюда в одном экипаже!

Кронпринц заговорил задушевным, вкрадчивым тоном, какой обычно приберегают для маленьких детей и сумасшедших:

— Ничего страшного, господин мэр, просто велите кучеру вернуться, когда он доставит вас куда скажете.

Замешкавшись на пороге, Бозен предпринял последнюю попытку остаться в центре событий:

— Но, мой принц, мне не хотелось бы оставлять вас одного, пока…

— Ступайте, друг мой! Я собираюсь расспросить господина Теслу о некоторых технических аспектах его изобретения. Довольно специфических. Вам это будет неинтересно.

Покончив с назойливым чиновником, кронпринц обратился к Николе:

— А вы молодец! Я боялся, вы вздумаете вмешаться.

— Ни в коем случае, ваше высочество.

— Мои люди преследуют меня повсюду, словно ищейки. Мне нужно было сбить их со следа.

— Боюсь, я не совсем понимаю, ваше высочество.

— Все дело в моем отце, господин Тесла! Его величество восхищается глубиной ваших знаний, но ловкость, с которой вы управляетесь со сложнейшими аппаратами, его, по всей видимости, страшит. Отец запретил мне участвовать в экспериментах. «Благо государства», и все такое.

— Я сказал его величеству, что не мог объяснить целебную природу магнетизма без дополнительных опытов, а вы настаивали на своем участии из-за больного горла.

— Вот именно! А когда мне стало лучше, отец окончательно убедился, что здесь не обошлось без сверхъестественных сил.

— В болезнях нет ничего сверхъестественного. Как и в борьбе с ними.

— Мне вы можете об этом не рассказывать, господин Тесла! — Кронпринц решительно хлопнул в ладоши. — Итак! Теперь, когда мы избавились от мэра, ничто не помешает нам провести еще один сеанс. Только на этот раз он должен быть вдвое длиннее, чем обычно.

Никола побледнел.

— Еще один сеанс? Ваше высочество, император категорически запретил…

— Во-первых! Он в этом ничего не понимает. Во-вторых! Его здесь нет. — Кронпринц подвинул стул и уселся за стол, на котором расположился силовой генератор. — В-третьих… Пора налаживать ваши катушки. У нас не так много времени.

Никола очутился в странном положении. Ему следовало сделать выбор: отказать кронпринцу или ослушаться кайзера. После минутного колебания Тесла решил, что наследник действительно нуждается в облегчении боли. Фридрих Вильгельм старался не подавать виду, но лицо его время от времени искажала страдальческая гримаса. Никола мог только предполагать, какие жуткие муки должен был испытывать старый вояка, чтобы прибегнуть к радикальным методам лечения, которые очень многие, включая его собственных родственников, сочли бы колдовством.

Этот человек сильно страдал, и Тесла знал, как ему помочь. И потому без лишних слов достал моток медной проволоки, размотал его, накинул проволоку Фридриху Вильгельму на плечи, словно изящное украшение, и включил машину. Послышался низкий гул, и проволока начала быстро нагреваться.

Кронпринц улыбался.

— Вот так значительно лучше! — Блаженствуя, он прикрыл глаза. — Знаете, герр Тесла, мне кажется, этот ваш прибор продлит мне жизнь. От докторов никакого проку. Иногда я совсем не могу глотать. Даже суп! А после наших сеансов мне надолго становится легче.

— Я очень рад это слышать, ваше высочество. Мне кажется, в будущем медицина признает благотворное воздействие электромагнитного резонанса и невидимых энергетических потоков.

— Ха-ха! Невидимые потоки! Да вас повесят, господин Тесла! Нет, сожгут на костре! Выше. Поднимите чуть выше. Вот так… Пообещайте мне, что уедете в Америку при первой же возможности!

— В Америку? Я, право, никогда не думал…

— Во-первых! В Новом Свете у людей меньше предрассудков! Во-вторых! Там больше денег! В-третьих! Если кайзер Прусской империи назовет вас колдуном… Вы с большой степенью вероятности сгниете в тюрьме. Даже в наше время. Не забывайте, мой отец собрал прусские земли и создал первое в истории единое германское государство. Это дело всей его жизни. Германская нация призвана изменить судьбу Европы! Вы к ней не относитесь. Следовательно, вам лучше попытать счастья в Америке. И чем скорее, тем лучше.

Никола вздохнул.

— Наверное, вы правы. Я искал ее в Париже, но так ничего и не нашел.

— Вы опять о ней? Об этой вашей музе? Чушь. Однако вы напрасно считаете, будто ничего не нашли в Париже. Вы нашли работу, благодаря которой попали сюда и сконструировали свою машину. Мы оба смогли убедиться, что теория магнетического воздействия верна! Ваш аппарат подарил мне новую жизнь. Мое горло наверняка убило бы меня! Я в этом уверен. — Кронпринц любовно погладил медную катушку. — Не кажется ли вам, что ваша «муза», кем бы она ни была, ждет от вас поистине великих дел?

— Возможно, — мягко произнес Никола, — особенно, если эта муза — отражение моих собственных чаяний.

— Или вашего безумия, — бодро подхватил Фридрих Вильгельм. — По моему убеждению, вы, господин Тесла, человек выдающихся, даже сверхъестественных умственных способностей, а гений и безумие всегда идут рука об руку. Таков Закон Бытия.

— Ваше Высочество… Вы считаете меня сумасшедшим?!

— Полегче! Здоровый, сумасшедший, гений, колдун — какая разница? Бросьте волноваться и спокойно продолжайте разглядывать собственные экскременты или чем вы там занимаетесь на досуге. Ха! Да я вас шокировал! Что поделать, перед вами старый солдат! Вы, верно, о том забыли? А солдатам нередко приходится лицезреть экскременты, особенно когда картечь ложится слишком близко. Ха-ха! Сказать по правде, мне не так уж нравилось быть солдатом. Однако карьера придворного шаркуна прельщала меня еще меньше, а единственная дорога из папенькиного дворца на свободу лежала через военный лагерь. И вот что я вам скажу: двенадцать лет назад я взял Париж. У меня была возможность неплохо изучить этот город, и меня совершенно не удивляет, что там с вами обошлись столь неучтиво. — Он скривил губы, будто человек, наевшийся лимона: — Французы! Пф-ф! Французское искусство?! Претенциозная ерунда, вот что такое ваше французское искусство! Вы случайно не пишете маслом? Нет? Хорошо. Не знаю, что там себе нафантазировали городские власти, но для любого благовоспитанного человека список парижских достопримечательностей исчерпывается хорошим ужином, отменным вином и приличным борделем. Полагаю, вы со мной согласитесь!