Александр Колпакиди - Суперфрау из ГРУ Страница 21

Плаут оказался не только интересным, но и весьма полезным человеком. Сам того не зная, он сыграл решающую роль в судьбе Урсулы. Как-то раз он сказал ей, что знает американскую писательницу Агнес Смедли, которая живет в Шанхае. Еще в Германии Урсула с большим интересом прочитала ее автобиографическую книгу «Одинокая женщина». Теперь Агнес Смедли работала в Китае корреспонденткой газеты «Франкфуртер цайтунг», хотя придерживалась гораздо более левых взглядов.

— У меня с ней вышла забавная история, — рассказывала Урсула мужу. — Помнишь, в Берлине, кажется в 1929 или 1930-м, партия организовала большую выставку на Потсдамской площади? Ту, на которой мне поручили продавать книги? К моему прилавку подошли два индуса, я вспомнила про Агнес, и мне захотелось продать им книгу «Одинокая женщина». Я рассказала им содержание книги, с особенным упором на то, что автор была замужем за индусом. «Все правильно, — ответил один из них. — Я тот индус, который был женат на Агнес Смедли».

Урсуле очень хотелось познакомиться со знаменитой американкой, но она стеснялась проявить инициативу, считая ее, как она говорила, «значительно более крупной личностью». Узнав, что Плаут знаком с Агнес, Урсула попросила его помочь и организовать встречу. Плаут связал их по телефону, и женщины договорились встретиться на следующий день.

— Мой рост метр семьдесят, — объясняла Урсула, — очень темные волосы, большой нос. Думаю, вы узнаете меня при встрече.

Американка рассмеялась.

— Вы, европейцы, всегда так точны? Мне тридцать четыре года. Особых примет не имеется…

Днем их встречи, по случайному стечению обстоятельств оказалось 7 ноября, 13-ая годовщина революции. Урсула купила букет красных роз, и поставила его дома, вспомнив, как весело она и ее товарищи отмечали этот праздник в Германии. В центре города было людно, но Урсула и Агнес сразу же узнали друг друга. Американка не была красавицей, хотя Урсула считала черты ее лица правильными. Каштановые волосы, не слишком густые, зеленые глаза, выступающий вперед лоб, простая одежда. Типичный образ «интеллигентной работницы» — охарактеризовала ее Урсула.

У Агнес в руках был букет ярко-красных роз, почти таких же, какие стояли дома у Урсулы. Он резко выделялся на фоне ее скромного темно-синего платья. Подарок представителю ТАСС, с которым Урсула уже была знакома.

Женщины зашли в кафе. Там, не спеша попивая охлажденный чай, Урсула отвечала на подробные расспросы Агнес, впервые после прибытия в Шанхай рассказывая о своей принадлежности к компартии, причем фактически постороннему человеку. Однако, упомянув о своей изоляции, Урсула не стала просить Агнес помочь ей установить контакты. А вдруг писательница не коммунистка, хоть и придерживается левых взглядов?

«Ей здесь нелегко», — подумала Урсула. Она уже слышала о случае, когда Агнес оскорбила американскую «богему» тем, что на чаепитии американского клуба поинтересовалась, почему за столом не присутствуют китайцы. — Извините, — ответили ей, — среди членов клуба и гостей китайцев нет. Им не разрешено посещать клуб. После этих слов Агнес Смедли поднялась и ушла, не попрощавшись. Англичане ее тоже терпеть не могли из-за того, что в прошлом она имела отношение к революционному движению в Индии. Китайцы также следили за каждым ее шагом. Действительно, трудная жизнь.

Урсула и Агнес подружились. Они встречались или беседовали по телефону каждый день. Обширная домашняя библиотека Агнес, состоящая из немецких, английских, индийских, китайских книг, была предоставлена в распоряжение Урсулы.

На рождество 1930-го года Урсула и Агнес побывали в китайском театре, где все роли, даже женские, исполняли мужчины. Звездой среди них был актер по имени Мейланфань, мастерство и пластичность которого восхитили Урсулу. Это был настоящий праздник. Дома и у знакомых ее ждала гора подарков, в основном книги. Горький, Стендаль, Эренбург, Рильке…

Агнес предложила ей еще работу — аннотировать пять книг для журнала левой направленности, нелегального и постоянно меняющего названия. Издавал его китайский поэт Лю Сун, с которым она быстро подружилась. В то время журнал назывался «Поток». В дальнейшем она часто сотрудничала с этим журналом — конечно, под псевдонимом. Как взвились бы на дыбы ее знакомые из «высшего общества», если бы узнали, что она пишет статьи для китайского «левого» журнала! Переводила для газеты, в которой работала Агнес, статью о крестьянах и Красной Армии в Китае. И постоянно поддерживала своим присутствием находившуюся в вечно подавленном состоянии Агнес. Американка отличалась сложным характером. Это была очень эмоциональная и нервная женщина, требовавшая к себе всяческого уважения, обижавшаяся даже по самым незначительным поводам. Настроение ее часто менялось. Иногда она была неуемно весела, заражая своим весельем окружающих, но гораздо чаще пребывала в подавленном состоянии, и инстинктивно тянулась к более уравновешенной и оптимистичной Урсуле. Могла позвонить в три часа ночи, страдая от депрессии, и Урсула мчалась к ней.

Агнес не признавалась в своей принадлежности к партии. Иногда в оценке ситуации была слишком эмоциональна, иногда выражала свою точку зрения туманно и расплывчато, но даже споры и разногласия не могли помешать женщинам крепко дружить.

— Я боготворю Агнес, — признавалась Урсула мужу.

Когда та переехала в квартиру неподалеку от дома, где жили Рольф и Урсула, супруги были очень рады, а Рольф оказался столь любезным, что помог обставить новое жилище, спроектировал мебель — скромную, но со вкусом. Агнес страдала неврозом, в 1932 году ее положили в больницу. Обострение болезни было вызвано тем, что писательница с головой ушла в работу над новой книгой о Китае. Урсула денно и нощно была подле нее, спала рядом с ней, навещала ее в больнице.

Но именно эта неуравновешенная американка оказала Урсуле услугу, круто изменившую ее жизнь. Вскоре после знакомства, присмотревшись к молодой немке, она сказала, что, если та согласится, ее мог бы навестить один коммунист, которому можно полностью доверять. Так она познакомилась с Рихардом Зорге…

Впервые Урсула и Зорге встретились в ноябре 1930-го года, когда молодые супруги еще жили у Вальтера. В то время легендарный разведчик был в самом расцвете сил. Ему было тридцать пять лет, он был и красив, и обаятелен, и, что называется, неотразим. «О нем нельзя думать, не видя его перед собой», — признавалась Урсула, описывая его привлекательную внешность. «Продолговатое лицо, густые, вьющиеся волосы, глубокие уже тогда морщины на лице, ярко-голубые глаза, обрамленные темными ресницами, красиво очерченный рот» …