Д. Самин - 100 великих художников Страница 21

В 1505 году папа Юлий II вызывает к себе Микеланджело. Он решил еще при жизни создать себе достойную гробницу. В течение более чем тридцати лет бесчисленные осложнения, связанные с этой гробницей, составляли трагедию жизни Микеланджело. Проект неоднократно менялся и полностью перерабатывался, пока вконец измученный художник, занятый на склоне лет другими заказами, не согласился на уменьшенный вариант гробницы, установленной в церкви Сан-Пьетро ин Винколи.

Микеланджело неохотно согласился с данным ему в 1508 году Юлием II поручением расписать свод Сикстинской капеллы. Согласно первоначальному замыслу на плафоне предусматривалось изобразить в соответствующих люнетах лишь двенадцать апостолов и самые обычные орнаментальные украшения.

«Но уже начав работу, – писал Микеланджело, – я увидел, что это будет выглядеть бедно, и я сказал папе, что с одними апостолами будет бедно. Папа спросил: почему? Я ответил: потому что они сами были людьми бедными. Тогда он согласился и сказал, чтобы я поступал, как знаю…»

В.И. Суриков писал П.П. Чистякову: «Пророки, сивиллы, евангелисты и сцены св. писания так полно вылились, нигде не замято, и пропорции картин ко всей массе потолка выдержаны бесподобно».

«Первоначально Микеланджело хотел расписать свод мелкими композициями, почти декоративно, но затем отказался от этой мысли. Он создает на своде свою собственную нарисованную архитектуру: мощные столбы как бы поддерживают карниз и арки, "переброшенные" через пространство капеллы. Все промежутки между этими столбами и арками заняты изображениями человеческих фигур. Эта изображенная Микеланджело "архитектура" организует роспись, отделяет одну композицию от другой.

Входящий в капеллу человек сразу видит весь цикл росписей: еще не начав рассматривать отдельные фигуры и сцены, он получает первое общее представление о фресках и о том, как излагает мастер историю мира…

Вся история мира, чрезвычайно трагически и лично прочтенная, предстает перед нами в росписях Сикстинской капеллы. На этих грандиозных фресках Микеланджело будто создает мир, подобный его великой душе, – мир гигантский, сложный, полный глубоких чувств и переживаний» (И. Тучков).

Видящие и прежде и теперь «Сикстинский плафон» были и будут потрясены. Тому масса свидетельств, одно из них Бернарда Бернсона, крупнейшего современного искусствоведа: «Микеланджело… создал такой образ человека, который может подчинить себе землю, и, кто знает, может быть, больше, чем землю». «Как подлинно великое произведение искусства, эта роспись бесконечно широка и многообразна по идейному замыслу, так что люди самого различного склада ума… испытывают при ее созерцании благодатный трепет… На этом потолке как бы прокатываются вал за валом гигантские волны человеческой жизни, всей нашей судьбы…» (Л. Любимов).

Создание этой росписи было для художника мучительным и сложным. Микеланджело приходится самому строить леса, работать лежа на спине. Кондиви рассказывает, что, расписывая Сикстинскую капеллу, «Микеланджело так приучил свои глаза смотреть кверху на свод, что потом, когда работа была закончена и он начал держать голову прямо, почти ничего не видел; когда ему приходилось читать письма и бумаги, он должен был их держать высоко над головой. Понемногу он опять стал привыкать читать глядя перед собой вниз».

Сам Микеланджело так передает свое состояние на лесах:

Грудь как у гарпий; череп мне на злобу

Полез к горбу; и дыбом борода;

А с кисти на лицо течет бурда,

Рядя меня в парчу, подобно гробу…

Избрание папой в 1513 году Льва X из семейства Медичи способствовало возобновлению связи художника с родным городом. В 1516 году новый папа поручает ему разработать проект фасада церкви Сан-Лоренцо, построенной Брунеллески. Это стало первым архитектурным заказом. Микеланджело проводит длительное время в каменоломнях, подбирая мрамор для предстоящих работ. Он начинает работы над капеллой, но в 1520 году папа Лев X аннулирует договор на сооружение фасада Сан-Лоренцо. Четырехлетние труды художника уничтожены росчерком пера.

В 1524 году Микеланджело приступает к строительству библиотеки Лауренцианы. Падение Флорентийской республики ознаменовало собой самый тревожный период в жизни Микеланджело. Несмотря на свои твердые республиканские убеждения, Микеланджело не выдержал тревоги перед наступающими событиями: он бежал в Феррару и Венецию (1529 год), хотел укрыться во Франции. Флоренция объявила его бунтовщиком и дезертиром, но затем простила и пригласила вернуться. Скрываясь и переживая огромные мучения, он стал свидетелем падения родного города и лишь позднее робко обратился к папе, который в 1534 году поручил ему закончить роспись Сикстинской капеллы.

Художник навсегда покидает Флоренцию, ставшую столицей герцогства Тосканского, и переселяется в Рим. Спустя год папа Павел III назначает его «живописцем, скульптором и архитектором Ватикана», а в 1536 году Микеланджело приступает к росписи алтарной стены Сикстинской капеллы. Он создает свое самое знаменитое произведение – картину «Страшный суд». Над этой фреской он работал шесть лет, в полном одиночестве.

«Тема приговора над миром была близка старому Микеланджело. На земле он видел горе и несправедливость; и вот, в этом своем произведении он вершит суд над человечеством.

В центре композиции святые окружают молодого и грозного Христа. Они толпятся у его трона, предъявляя доказательства испытанных ими мучений. Они требуют, именно требуют, а не просят, справедливого суда. В испуге льнет к сыну Мария, а Христос, приподнимаясь с трона, как будто отстраняет наступающих на него людей. Нет, это не добрый и не всепрощающий бог, это, говоря словами самого Микеланджело, "лезвие суда и гиря гнева". Повинуясь его жесту, из недр земли встают умершие, чтобы предстать перед судом. С железной неотвратимостью поднимаются они ввысь, часть из них вступает в рай, а часть низвергается в ад. Обезумев от ужаса, падают грешники. А внизу их ждет Харон, чтобы переправить в объятия Миноса. Начавшись внизу слева, хоровод человеческих тел, совершив круг, смыкается внизу справа в преддверии ада.

"Страшный суд" задуман настолько грандиозно, насколько это вообще возможно, как последний момент перед исчезновением Вселенной в хаосе, как сон богов перед своим закатом…» (Бернсон).

Павел III то и дело наведывался в капеллу. Однажды он зашел туда вместе с Бьяджо да Чезена, своим церемониймейстером.

– Как тебе нравятся эти фигуры? – спросил у него папа.

– Прошу прощения у вашего святейшества, но эти голые тела кажутся мне просто кощунственными и неподходящими для святого храма.