Татьяна Киселева - Эвритмическая работа с Рудольфом Штейнером Страница 21

Рисунок ниже выполнен мной в соответствии с указаниями Р. Штейнера Различные октавы должны выполняться на разных ступенях, при этом самая нижняя октава (начиная с до) занимает самую нижнюю ступень. Гамма должна делить круг на 12 частей. В отношении пауз он сказал, что паузы выражаются шагом назад.

К сожалению, этот подиум изготовить не удалось.

СХЕМА — РИСУНОК: СТР. ОРИГИНАЛА 118.

О сатире «Песнь инициации»

До 1920 года у нас были лишь указания о различных формах для планет и об изменении последовательности строк между Меркурием и Венерой.

Во время подготовки выступления в Первом Гетеануме, в октябре 1920 года, приуроченного к окончанию первого образовательного курса, Р. Штейнер рассказал о «знаках зодиака»: они сидят на полу, поднимаются только когда «Солнце» входит в их знак и медленно эвритмизируют свои строки (строфы из 7 строчек), а затем снова погружаются в сон. У «Солнца» должен был быть люциферический, немного растрепанный красный парик и белое платье с ярко — жёлтым шлейфом. В конце каждой строфы оно немного отстает и потом каждый раз взволнованно спешит занять свое правиьлное место.

Когда мы однажды работали над данными Р. Штейнером текстами для танца планет "Двенадцать настроений" и для сатиры "Глаза его ярко горят", он сказал нам: «Не следует думать, что Боги всегда ведут себя серьезно и торжественно, они умеют смеяться и даже очень часто это делают. С небес каждый раз доносится раскатистый смех, когда на Земле люди совершают глупости», — с улыбкой добавил он.

В этих репетициях принимали участие многие другие эвритмисты. Р. Штейнер разбивал нас на группы, объяснял, как двигаться по залу. Вместе с Марией Штейнер они рецитировали тексты для танцев планет. Впоследствии Р. Штейнер написал об этом курсе: «Сначала указания для душевного формирования подвижных речевых форм давались ученикам в зале, расположенном в южном крыле Гетеанума. Внутренняя архитектура, особенно этого зала, должна была быть застывшей эвритмией: подвижные пластические формы эвритмических движений, исполнявшихся в этом зале, происходили из того же духовного источника, что и эти покоящиеся формы»

Белый зал: эвритмический зал в Первом Гетеануме

Какое значение Р. Штейнер придавал тому, чтобы антропософы занимались эвритмией, как для него было важно, чтобы эвритмические занятия не прерывались — это можно понять из распоряжений, которые он сделал еще в первые годы строительства Гетеанума. Осенью 1914 года я была вынуждена прекратить свои эвритмические уроки в деревенской гостинице "Юра", однако продолжала заниматься со взрослыми в Столярной мастерской, а с детьми — в двух комнатах на первом этаже квартиры Рудольфа и Марии Штейнеров. Однажды Р. Штейнер сказал мне, что ему и госпоже Штейнер необходимо на длительное время уехать. Он распорядился, чтобы за это время, как можно быстрее, отложив все другие строительные работы по зданию, был подготовлен зал для эвритмии (названный впоследствии "Белый зал") в южном крыле здания. Ответственных за подготовку зала он попросил выдать мне ключи, чтобы как только зал будет готов к использованию, я сразу же могла приглашать туда учеников на занятия. Я очень обрадовалась, но все же спросила, действительно ли он разрешает мне вести занятия в зале еще до торжественного открытия. Он ответил, что мне не нужно ждать никакого торжественного открытия: "Как только у Вас будет ключ, можете начинать там заниматься". Во время отсутствия Рудольфа и Марии Штейнер зал действительно подготовили для работы. Руководитель строительных работ с видимой радостью передал мне ключ, сказав, что Р. Штейнер убедительно просил его как можно быстрее подготовить зал для эвритмии. Вечером того же дня я сообщила ученикам, что на следующий день, утром, мы можем начать заниматься в зале.

При переезде туда мы столкнулись с трудностями. Некоторые пожилые члены Общества, чувствовавшие себя в ответе за все происходящее в Гетеануме и не знавшие о распоряжениях, связанных с подготовкой зала для эвритмии, посчитали своим долгом не пустить в здание учеников, пришедших в установленное время на занятие. Когда в десять часов подошла я с ключом, мне тоже пришлось выслушать замечания и обвинения. В этот критический момент появление Миеты Пайл — Валлер разрядило обстановку. Перед отъездом Р. Штейнер она лично от него слышала о намерениях и распоряжениях относительно эвритмического зала — в том числе и о просьбе передать ключ. Она подтвердила мои слова, и я попросила ее позвать учеников, находившихся неподалеку. Таким образом мы смогли попасть в здание.

С 1914 по 1916 год в зале проходило множество эвритмических занятий. Вернувшись из своего лекционного турне, Рудольф и Мария Штейнер тоже часто приходили в зал посмотреть на нашу работу. Р. Штейнер давал нам формы и указания к ним. К самым первым формам относятся формы для четырех пауз в сцене Ариэля. Я тоже много занималась, репетировала в этом зале, отрабатывала формы для некоторых стихотворений, например, для стихов Кристиана Моргенштерна. Мария Штейнер, которая иногда рецитировала для меня, однажды попросила меня показать несколько отработанных форм Р. Штейнеру. Он сказал, что полученных нами эвритмических форм недостаточно для передачи этих стихов. Для них нужны другие формы и другие возможности выражения. Нам не пришлось долго ждать: уже во время второго эвритмического курса (с 18 августа по 11 сентября 1915 года), который состоялся в эвритмическом зале Гетеанума, мы получили много новых обогативших эвритмию указаний.

Фотография внутреннего пространства зала (см. вкладку), к сожалению, дает лишь очень скудное представление о том, какова была внутренняя архитектура этого прекрасного, уникального зала, представлявшая собой "застывшую эвритмию[30], какое впечатление она производила на человека, входившего в эвритмический зал. Это фото не передает и того, как зал воздействовал на занимавшихся в нем эвритмистов. Фотографии — это единственное оставшееся нам от этого пространства, что можно воспринять на физическом уровне. С 1914 по 1919 годы этот зал сыграл очень большую роль в развитии эвритмии.

Поднявшись по боковой лестнице на галерею, через щель в задней стене можно было частично увидеть внутреннее пространство большого купола. Вид сверху был особенно прекрасен — оттуда открывался волшебный мир, наполненный богатством форм и красок — "мир красоты в своей совершенной форме", как однажды верно подметила Мария Штейнер [31] Этот мир живет в воспоминаниях тех немногих из нас, еще присутствующих на Земле, кому посчастливилось видеть этот эвритмический зал и кто поэтому хочет поделиться с другими своими впечатлениями.