Евгений Соловьев - Ротшильды. Их жизнь и капиталистическая деятельность Страница 21

Борьба затянулась. В 1854 году началась Крымская кампания, и внимание общества было отвлечено от еврейского вопроса, причем все попытки решить его в положительном смысле разбивались об оппозицию лордов. Дело закончилось лишь в 1858 году, и барон Лайонэл занял, наконец, свое место в парламенте, так долго ему не дававшееся. Ему разрешили принести присягу на Ветхом Завете и удалили из формулы слова, служившие камнем преткновения: “...on the true faith of Christians”[8].

Это единственное громкое дело, с которым связано имя барона Лайонэла Ротшильда. Но и здесь – в cause celebre[9] своей жизни – он не проявил ни признака страсти. Все, что можно поставить на его счет, – это холодное упорство и самоуверенную настойчивость, которые позволили ему 11 лет подряд держаться той же цели и в конце концов добиться ее.

Как член парламента барон Лайонэл не проявил себя ничем. Несмотря на свою дружбу с Дизраэли, впоследствии лордом Биконсфильдом, он принадлежал к либеральной партии и обыкновенно подавал голос вместе с нею. Но в качестве оратора он не выступал ни разу, и несомненно, что парламент интересовал его очень мало. Важнейшие реформы последних сорока лет, как-то: уменьшение ценза и увеличение числа выборщиков, введение общеобязательного образования, расширение гражданских и имущественных прав женщины, попытки фабричного и вообще рабочего законодательства, – совершились без его участия. Он был либералом лишь потому, что долгое время в Европе дело либерализма и еврейства шли рука об руку. Либерализм требовал расширения гражданских и политических прав собственника – то было выгодно и для еврейства; либерализм восставал против религиозных и национальных предрассудков – это было личное дело еврейства; либерализм боролся с привилегиями аристократии во имя привилегии собственности – еврейство стремилось к тому же. Совершенно естественно поэтому, что барон Лайонэл, его брат барон Майер, его сын лорд Натаниэль – все либералы, чистой воды. Они либералы, потому что евреи и потому еще, что еврейство сравнительно недавно добилось политических прав. Его торжеством в этом отношении был тот момент, когда королева Виктория возвела в достоинство пэра королевства старшего сына барона Лайонэла – Натаниэля. Правнук Майера-Амшеля заседает в настоящее время в английской палате рядом с потомками Сесилей, Нортумберлэндов, Мальборо, Девонширов. К нему обращаются с официальным титулом “mylord”, он передает свое достоинство старшему сыну, он – член гордой могущественной аристократии, презирать и унижать которую было так по душе его деду Натану и Джеймсу парижскому.

Барон Лайонэл умер 3 июня 1879 года почти семидесяти лет от роду. Последние 20 лет жизни он провел прикованным к креслу, страдая неизлечимым ревматизмом. Как и его дядя, барон Джеймс, он был обречен на самую строгую диету и на самый скромный образ жизни. Он почти не знал развлечений. В обществе он не любил бывать и не находил ни малейшего удовольствия в салонных беседах. Изредка в своем роскошном отеле, похожем на музей, задавал он балы и вечера, роскоши которых могли бы позавидовать коронованные особы. Принц Уэльсский, наследник престола, был на них постоянным гостем, также Дизраэли, маркиз Солсбери и вся высшая аристократия. Какое состояние оставил после себя барон Лайонэл – неизвестно, но по всей вероятности оно достигает невероятных размеров – нескольких сотен миллионов рублей. Мы знаем, что за свою долгую жизнь барон Лайонэл заключил сделок по займам на 160 млн. рублей и в течение 20 лет подряд был финансовым агентом русского правительства: через его руки прошли все русские консолидированные железнодорожные займы; знаем также, что даже в наличном запасе золота его фирма не стеснялась никогда. Однажды он дал в долг английскому правительству на 40 млн. золотых монет, чтобы скупить акции Суэцкого канала.

После его смерти остались три сына: Натаниэль (лорд Ротшильд), Леопольд и Альфред. Оба последние отказались от занятий финансами и поручили все дела своему старшему брату, предпочтя конторским занятиям рассеянную жизнь богатых джентльменов. Они – меценаты искусства, покровители высших видов спорта, страстные любители породистых лошадей, собак и прочего. Роскошь жизни доведена до безумия.

“Английская аристократия, – читаем мы, – напрягает последние усилия, чтобы не отстать от Ротшильдов, и едва ли удачно. Кому под силу проживать в год 30 – 40 миллионов рублей, иметь конюшни, выстроенные из мрамора, освещенные электричеством, коллекции драгоценных картин и статуй, загородные дворцы, роскошные парки для охоты, собственные паровые яхты, всегда открытый прием? Разумеется, очень немногим. Для этого надо быть не просто миллионером, а архимиллионером, какими и являются Ротшильды, для которых миллионные траты оказываются самым обычным делом. Аристократия тянется за ними, – и сколько благородных лордов прогорает ежегодно, взяв на себя непосильную задачу! Ротшильды, задавая тон, ввели в моду не роскошь, а безумие роскоши; их отели – это дворцы калифов; одно время на их вечерах за карточными столами не расплачивались иначе как бриллиантами, и трудно даже предвидеть, до чего может дойти изощрение гордых миллионеров, стоящих на дружеской ноге с коронованными особами”.

Глава VII. Ротшильдиада

Я не буду следить за всеми отдельными представителями дома Ротшильдов. Это было бы утомительно и в сущности бесполезно. Выдающихся чем-нибудь, замечательных Ротшильдов мы знаем, и того, что мы знаем об их личности и деятельности, совершенно достаточно, чтобы попытаться дать общую характеристику семьи, занимающей в настоящее время самое видное место среди капиталистов Европы. Мы проследили ее жизнь в важнейших моментах за период 150 лет, от рождения Майера-Амшеля до настоящего дня, и некоторые обобщения напрашиваются сами собой.

За 150 лет сменились четыре поколения Ротшильдов, и даже последнее из них не показывает ни малейших признаков вырождения. О современном главе самого богатого лондонского дома – лорде Натаниэле Ротшильде – мы читаем, например: “Это прежде всего человек дела (he is in first place a man of business). Он так занят своими миллионными предприятиями, что почти не имеет свободной минуты. Он не ищет ни развлечений, ни удовольствий и чувствует себя как нельзя более счастливым в своей конторе, где играет роль восточного деспота”. Перед нами, как видит всякий, второй барон Лайонэл, безупречный делец, упорный, трудолюбивый финансист, продолжающий воздвигать безумную башню миллионов, без риска и страсти, с осторожной самоуверенностью.

Лорд Натаниэль Ротшильд (современный король европейской биржи)