Дмитрий Олейников - Бенкендорф Страница 21

Результаты обучения легиона проверял сам генерал Анреп. Ему были продемонстрированы небольшие манёвры, состоявшие из атаки и защиты деревни и садов. Прошли они успешно: Бенкендорф показал себя неплохим строевым командиром.

А вот манёвры на любовном фронте вовлекли 23-летнего поручика сначала в шпионскую историю, а потом и в политическую интригу.

Ещё в Константинополе, за несколько дней до отплытия на Корфу, с ним «случайно» познакомилась обаятельная француженка, некая генеральша Лекюйер. Так же «случайно» она через некоторое время оказалась на судне, поставленном в карантин у берегов Корфу. К французам, как к потенциальным противникам, греки относились весьма подозрительно и на берег старались их не выпускать. Мадам Лекюйер поспешила дать знать Бенкендорфу, что она рядом: муж-гене-рал отправил её в Париж в обществе секретаря, а она еле уговорила провожатого остановиться на Корфу на несколько дней — ради возможности увидеться с запавшим ей в душу русским поручиком. Привыкший к собственной неотразимости Бенкендорф поверил такой романтической истории и через генерала Анрепа добился, чтобы местные власти избавили красавицу от карантина. Мадам Лекюйер и её сдержанный спутник ступили на берег и вскоре уже обживали приготовленную для них квартиру. Сопровождавший генеральшу секретарь с пониманием отнёсся к её желанию сполна вознаградить освободителя за его заботу, поэтому не мешал романтическим свиданиям. Вскоре наш гвардейский поручик пригласил французского секретаря отобедать в компании русских офицеров, и тут случился конфуз: один из моряков узнал в госте… самого генерала Леиойера, сотрудника французского посольства в Константинополе и заботливого супруга вызволенной из карантина дамы. Лекюйер бросился вон из комнаты, следом — Бенкендорф, немедленно поспешивший доложить Анрепу о затеянной французской четой игре. Выяснилось, что супруги были шпионами, собиравшими сведения о русской военной базе на Ионических островах. Податливость Бенкендорфа на женские чары сделала его пешкой в искусной игре и чуть было не позволила генеральше и её «секретарю» узнать всё необходимое из первых рук. Анреп получил дополнительные сведения о парочке Лекюйер по другим каналам, но снаряжённая погоня опоздала, — свежий ветер уже нёс французский корабль подальше от опасности. Для Бенкендорфа этот опыт стал потрясением: он впервые встретился и с бесчестностью мужа, торгующего собственной супругой ради достижения корыстных целей, и с мошенничеством женщины (теперь он называл её «бесстыдной»). Подобные разведывательные методы французского правительства Бенкендорф считал «грязным макиавеллизмом».

Полученный урок добавил молодому поручику осторожности, но вовсе не отвратил его от поиска новых побед на любовном фронте. В результате новый виток амурных приключений, которые Бенкендорф подробно, чуть ли не смакуя, описывал в своих мемуарах, столкнул его с русским посланником на Корфу графом Е. Д. Моцениго. Причиной раздора стала первая красавица острова, юная вдова мадам Армани, общительная, музыкальная и, в дополнение ко всем своим достоинствам, богатая. У неё не было недостатка в кавалерах, но именно трудность задачи вновь (и не в последний раз) распалила влюбленность 23-летнего поручика — настолько, что он оставил дела, посвятив все усилия предмету своего вожделения. Он вошёл в круг обожателей мадам Армани и благодаря настойчивым ухаживаниям не просто освоился в нём, а постепенно выдвинулся на первые роли. Для окончательного достижения успеха у молодой вдовы Бенкендорф применил сильнодействующее средство: он «рискнул внушить, что может жениться на ней». В результате конкуренты-ухажёры были отправлены в отставку, в том числе и посланник Моцениго. Этот венецианец по происхождению и дипломат по профессии немедленно сделался «другом» удачливого Бенкендорфа и дал ему понять, что совершенно смирился со своим фиаско. На самом же деле хитроумный Моцениго затеял ловкую интригу и к весне 1805 года добился удаления Бенкендорфа с Корфу. Для этого посланник «открылся» правительству Ионических островов и генералу Анрепу, что, как друг Бенкендорфа, потрясён его коварством, скрытностью и подозрительностью. Как пишет сам пострадавший, «он измыслил, что я занимаюсь обучением зилотов лишь для осуществления каких-то своих тайных и опасных политических планов, в его наветах я был выведен как тщеславный выскочка, внушавший зилотам видеть во мне их вождя, якобы… даже приказывал им называть себя ромейским эфенди».

Впрочем, Анреп попытался найти компромиссное решение: удаление нашего героя произошло под благовидным предлогом. Бенкендорф, как флигель-адъютант, был отправлен к императору Александру с докладом: ему было вменено в обязанность лично сообщить царю и министрам о состоянии русской военной базы на Корфу и дать все необходимые пояснения. Он охотно отправился в Россию — он был уверен, что вернётся, самое позднее, через несколько месяцев.

Спустя неделю после отплытия корабль, взявший на борт Бенкендорфа, пробился через мартовские штормы к Триесту. Здесь посланцу Анрепа пришлось провести двадцать дней в карантине, а потом, простыв от слишком ранних морских купаний, ещё шесть недель проваляться с лихорадкой в Вене. После этого он помчался в столицу России так быстро, что даже обогнал по дороге австрийского курьера, выехавшего на сутки раньше.

«Его Величество Император принял меня с добротой и приказал мне побеседовать с министром военно-морских сил и министром иностранных дел о различных вопросах, касающихся наших сил и нашей позиции в Корфу; после этого мне было объявлено, что я должен оставаться в Петербурге».

В предчувствии большой войны он торопится вкусить прежних прелестей столичной гвардейской жизни. «Надо, — читаем мы в очередном письме Воронцову, — посмеяться в Петербурге и приготовиться к кампании против французов». Бенкендорф ещё надеялся, что эта кампания начнётся в Средиземноморье; но вернуться на Корфу ему не пришлось.

Война за войной

В Петербурге вся гвардия распевала «Марш Преображенского полка», бравую песню, написанную другом Бенкендорфа и Воронцова Сергеем Мариным:

Пойдём, братцы, за границу,бить Отечества врагов!Вспомним матушку-царицу,вспомним, век её каков!

Война с Наполеоном становилась неизбежной. Осенью 1804 года Россия и Австрия подписали декларацию о тесном союзе, а зимой 1805-го был заключён союзный договор с Швецией. Весной того же года подобный договор соединил Россию и Англию, которая уже воевала с Наполеоном и с тревогой вглядывалась во французский берег Ла-Манша, где собралась гигантская армия вторжения. Наконец, летом Австрия объявила о своём присоединении к союзу России и Англии. Оставалась ещё колебавшаяся Пруссия, но и без неё сложившаяся антифранцузская коалиция (третья по счёту) могла направить против Наполеона полмиллиона штыков, поддержанных миллионами английских фунтов стерлингов.