Владислав Карнацевич - 10 гениев войны Страница 21

Вернувшегося в военный лагерь диктатора начальник конницы встретил с плохо скрываемым торжеством и предложил управлять армией, как это часто делают консулы – по очереди: день один, день другой. Фабий Максим категорически отказался, он хорошо понимал, что Минуций обязательно в свой день ввяжется в какую-нибудь авантюру и втянет туда все войско. Поэтому диктатор предложил разделить армию на две части – для него и для Минуция Руфа. Так и поступили. А скоро начальник конницы действительно попал в историю. Он принял бой с Ганнибалом, а тот, укрыв перед сражением часть пехотинцев в небольших ямах, которыми было покрыто все ратное поле, в нужный момент подал знак. Руф находился под угрозой неминуемого поражения. И только Фабий, наблюдавший за всем этим со стороны и в решающую минуту появившийся со свежими силами на поле боя, спас своего оппонента. Минуций сам пришел извиняться перед Фабием, назвал его отцом родным; весь Рим теперь пел осанну мудрому правителю. Когда тот передал полномочия доправлявшим этот год двум консулам, они продолжали придерживаться именно его тактики. Впрочем, римлян ждала еще одна катастрофа. Имя ей – Канны… а фамилия – Теренций Варрон.

Пока Фабий ходил по пятам за своим противником, политическая ситуация стала постепенно складываться так, как было выгодно Риму. С подтверждениями своей лояльности прибывали послы из Неаполя, Сиракуз и других городов. Ганнибал же чувствовал себя тревожно – его войско долго не могло добиться больших побед, создать мощную южноиталийскую антиримскую коалицию тоже не удавалось. Полководец знал, что среди его временных союзников достаточно ненадежных людей, которые могут предать его и даже выполнить заказ врага на убийство. Поэтому Ганнибал регулярно менял парики и одежду, так что сами воины не всегда узнавали своего полководца в новом облике.

К весне 216 года до н. э. в карфагенском лагере стал ощущаться и недостаток продовольствия, волновались иберийцы и галлы, которые узнали, что еды осталось ненадолго. Все это вынудило полководца двинуться в Луканию, тут карфагеняне захватили городок Канны, где размещались продовольственные склады. Армия Ганнибала стала лагерем на берегах реки Ауфид.

В Риме же были выбраны новые консулы, и опять одним из них стал политик популистского толка, а следовательно, глашатай решительной борьбы с Ганнибалом, с которым столь «вяло и трусливо» пытались справиться политические противники консула-демократа. Этим консулом стал Гай Теренций Варрон. Вторым консулом был избран умеренный Эмилий Павел. Еще до избрания Варрон назначил день решающего сражения с пунийцами. Эмилий же, наоборот, категорически возражал против столь радикальных мер и придерживался тактики Фабия.

Римляне подошли к Каннам и стали в двух километрах от противника. Всего две римских армии насчитывали 16 легионов, в которых было около 80 тысяч пехотинцев и 6 тысяч всадников.[8] У Ганнибала солдат было значительно меньше – 40 тысяч пехотинцев и 10 тысяч всадников. Преимущество же карфагенян было, как видим, в коннице – причем и количественное, и качественное.

Пока армии стояли недалеко друг от друга, Ганнибал несколько раз пытался спровоцировать противника на битву. То он демонстративно оставлял лагерь, якобы страшась возможного сражения и оставляя в палатках на самом видном месте серебряные украшения. То вокруг римского лагеря кружили нумидийские всадники, выкрикивая обидные для легионеров слова. То «панически бежали» от римских отрядов фуражиры карфагенян. Однако долгое время обстоятельства и Эмилий Павел противились началу решающего боя.

Но 2 августа римской армией командовал Теренций Варрон. Лишь только показалось солнце, войска по приказу этого консула стали выстраивать боевой порядок на левом берегу Ауфида фронтом на юг. Варрон решил разгромить соперника неотразимым ударом тесно сомкнутых сил, для чего приказал при построении боевого порядка сузить его фронт и увеличить глубину. Во всех легионах интервалы между манипулами были сокращены, и образовалась своеобразная массивная фаланга глубиной в 36 шеренг. В центре боевого порядка римлян расположилась пехота (справа – римляне, слева – союзники), на флангах – конница: на правом, примыкавшем к реке, – 2400 всадников под командованием Эмилия; на левом фланге, не защищенном никакими естественными препятствиями, – вся остальная конница во главе с Варроном; 8–9 тысяч легких пехотинцев были выстроены впереди фронта.

То, как выстроил свои войска под Каннами Ганнибал, самым ярким образом выявляет его полководческий талант: творческий подход к делу, умение спрогнозировать ситуацию на поле боя, способность к тщательному анализу сил, расположения, возможностей противника. Итак, в центре карфагенского войска в одну линию выстроились 20 тысяч иберийцев и галлов в 10 шеренг в глубину; здесь, с этими опытными, но не самыми сильными и надежными войсками пунийской армии находился и сам Ганнибал. На левом же и правом крыльях более глубоким строем стояла мощная африканская (прежде всего – ливийская) пехота (две колонны по 6 тысяч человек) и еще дальше – на крайних флангах – кавалерия. 8 тысяч тяжелой конницы под командованием брата полководца Гасдрубала расположились на левом крыле у реки, 2 тысячи нумидийской легкой конницы под командованием Ганнона – на правом крыле. Легкая пехота, как и у римлян, находилась впереди армии – завязав сражение, она должна была отступить за линию тяжелой пехоты. Все построение карфагенской армии напоминало полумесяц, выпуклая сторона которого (иберийско-галльский центр) находилась ближе к противнику, а «рога» были, соответственно, позади. Армия Ганнибала заняла такое положение, при котором сухой южный ветер сирокко нес тучи пыли в лицо римлянам.[9]

Перед боем карфагенский полководец обратился к своим воинам с традиционно прочувствованной речью, где важнейшее место уделялось вопросам возможной наживы. (У римлян речь все же шла, как правило, о защите свободы и самой жизни Римского государства.) «С победой в этой битве вы тотчас станете господами целой Италии, – говорил Ганнибал, – одна эта битва положит конец нынешним трудам вашим, и вы будете обладателями всех богатств римлян, станете повелителями и владыками всей земли. Вот почему не нужно более слов – дела нужны».

С обеих сторон сражение начала легкая пехота. Через небольшой промежуток времени Ганнибал бросил в атаку левофланговую конницу Гасдрубала. Противостоявшие ей римские всадники правого фланга, несмотря на упорное сопротивление, были разбиты и рассеяны. Одержав здесь победу, Гасдрубал стал угрожать с тыла римской кавалерии уже на противоположной стороне. В конце концов последняя под угрозой удара с тыла также покинула поле боя. Вообще же на левом фланге римлян наступление нумидийской кавалерии началось с того, что около 500 всадников явились в расположение римлян и объявили, что сдаются в плен; немного времени спустя, выхватив заранее спрятанные мечи, они бросились на римлян с тыла. Основную массу нумидийцев Гасдрубал отправил преследовать отступающего противника.