Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр! Страница 21

Снова все и всё на местах. На сей раз я вхожу более уверенно. Мои движения уже чем-то напоминают профессиональные. Как только в клетке появился Принц и Фифи, я, не давая им времени на раздумывание, сразу же начинаю наступать, стараясь натиском ошеломить и подчинить себе. Они пытались было сопротивляться моей стремительности, но я сейчас же пресек все их поползновения и самым бесцеремонным образом заставил сесть на место.

Здесь, может быть, надо пояснить, что гуманный способ дрессировки не исключает наказания. Он отвергает безжалостное избиение зверей, нанесение ранений, прижигание каленым железом. Вряд ли кому-нибудь удавалось воспитать ребенка, ни разу не подшлёпнув его. Тушировка — тот же шлепок.

Но в данном случае я действовал не столько бичом, сколько своей внутренней уверенностью — шел на них просто нахально, до такой степени чувствовал себя сильнее их.

Немного поворчав звери успокоились. Пауза. Раньше она была мне нужна,  чтобы передохнуть и немного опомниться, а теперь я ещё и наблюдаю за леопардами, стараясь  по особенностям поведения определить их намерения. Вчера мне этой паузы едва хватило на себя, теперь я уделяю кое-что и зверям.

Необходимо вызвать Принца на пирамиду. А как? Попробую также, как Нерро. Нет, не идет. Показать, рукой? Не реагирует. Постучать по тумбе? Не обращает внимания. Ну попробуем еще так. Я зашел справа и взмахнул рукой. Леопард соскочил с тумбы. Но на пирамиду не идет. А ну-ка еще раз, немного по-другому. Когда он соскочил — я отошёл в сторону. Ага, пошел. Но, может быть, случайно? Повторим. Нет, снова пошёл. Значит это оно и есть. Запомним.

Фиксируя Принца на пирамиде, одновременно слегка туширую Фифи, и она тотчас занимает свое место. Поворачиваюсь к публике, кланяюсь и этим поклоном одновременно даю зверям знак (по местам). Это я подсмотрел еще у Куна.

Но вот со следующим трюком пришлось изрядно повозиться. Нужно было заставить Принца катать шар по рельсам. Этот трюк он недолюбливал еще у Куна. Я замечал, что леопард шел на него неохотно, и Кун всегда нещадно хлестал его бичом. Позже служитель рассказывал мне, что на этом трюке Принцу очень часто доставалось сзади от его ярого противника Нерро, потому что Принц подставлял врагу совершенно незащищенный тыл. А тот не упускал случая задать ему как следует.

Даже когда в клетке Нерро не было, как вот теперь, Принц все равно, вскакивая на шар, оборачивался назад и, не сделав работы до конца, соскакивал и убегал на свое место. Страх перед Нерро был сильнее страха перед укротителем.

Как же мне оказаться сильнее Нерро? Или хитрее его?

После нескольких безрезультатных вызовов Принца на шар и его побегов я уловил в поведении зверя один момент, который подсказал мне решение. Я заметил, что,  когда леопард начинает катить шар и я иду сбоку или сзади, он убегает. Видимо, и от меня боится нападения. Стоило только однажды пойти немного впереди него, как он спокойно закончил баланс. Повторили еще раз — получилось. Так вот он, необходимый мне «ключ»! На радостях я угостил Принца кусочком мяса.

Каждый трюк в цирке, если он исполнен с подобающей артистичностью, должен иметь начало, фиксированную середину и точно обозначенный конец. Каждый зверь должен идти на пирамиду в свою очередь и сходить с нее не раньше моей команды. Этому, как я понимал, надо приучить сразу. Дело кропотливое. Бичом можно было бы этого добиться, наверное, и быстрее, но мне не хотелось быть живодером, и я предпочитал потерять во времени, но воспитать, зверей совсем другими способами.

Эти мысли промелькнули у меня в голове во время короткой передышки, и я радовался, что уже могу думать о таких тонкостях.

Наступила очередь Фифи. Она должна была влезть по вертикальному шесту. Я помнил, что у Куна Фифи не сразу исполняла этот трюк, она сопротивлялась. На одном из представлений я догадался, что сопротивляется она не всерьез, это — игра, или, как говорят в цирке, «продажа номера». Смысл такой игры понятен. Ведь если звери все будут делать без сучка и задоринки, зрителю начнет казаться, что дрессировать зверей — дело плевое, и это на несет урон образу укротителя, человека смелого, героического, бесстрашного. Поэтому специально репетируются такие сценки сопротивления животных, когда из них словно выуживают их дикость, свирепость, заставляют «играть» роль зверя.

В дальнейшем я «договаривался» со своими леопардами, и они в нужные и известные нам обоим моменты набрасывались на меня, замахивались лапой, рычали, приходили в ярость. Это была наша игра. Очень рискованная, потому что чувство меры зверю не свойственно, он, как ребенок, легко заигрывается и, перевозбудившись, может броситься по-настоящему. И тогда трудно спасаться от его когтей и зубов. Во время исполнения таких сцен я должен соблюдать двойное чувство меры — за себя и за зверя. И быть, как боксер на ринге, легким на ногу, увертливым, уметь чутьем точно держать безопасную дистанцию.

В процессе репетиций я должен — оказывается, как много я должен! — изучить психологические особенности каждого зверя («травлю» не все из них переносит дружелюбно), понять степень его возбудимости, выработать тактику обороны, определить заранее, куда отскочить. Надо точно знать, с каким зверем можно затеять игру, и научиться чувствовать, в каком месте и в какой момент можно безопасно усилить и подчеркнуть ее эффектность, подчеркнуть в звере хищника.

Все эти тонкости я постиг значительно позже. Теперь же мне впору мирным путем заставить Фифи взобраться на шест, а уж психологические тонкости потом. Но раз она привыкла около шеста играть, я должен включиться в эту игру, тем более что без этого она все равно вверх не полезет.

Но как играть? Сколько времени? И как почувствовать, где границы этой забавы. Ведь если затянуть игру, то не только увеличится опасность нападения, но и зрителю надоест, он подумает, что зверь плохо выдрессирован, а укротитель — дилетант.

«Ключи» пока мне неизвестны. Попробуем их поискать. Со своего места к шесту Фифи бросается прыжком, вертится вокруг него, рычит, глядит вверх, но лезть — не лезет. Действительно не хочет или приглашает по играть «в хищников». Я тоже и так и этак верчусь около шеста, захожу и сзади, и сбоку, даже бичом пригрозил разок — ни чего не помогает. Отказывается категорически. Но не в моих правилах признавать себя побежденным, не испытав всех средств до конца. Наверно, существует же какой-то условный знак, который я пока еще не нащупал. Терпение, только терпение!

В напряженной тишине зрительного зала раздается трезвый совет администратора цирка:

— А ты скажи ей: «ап!»