Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991 Страница 21

18 октября БН отвечает Борису Штерну.

Дорогой Боря!

По-моему, Вы вполне достойно и даже мудро ответили этому Бушкову.

Забавно. Все это очень напомнило мне события двадцатилетней давности, когда Г. Альтов с горячностью Бушкова наскакивал на всех фантастов СССР, норовя кому штаны порвать, а кому и задницу. А мы с А. Н. его все стремились успокоить, все обглаживали, все норовили лаской, словом, уговором… Так ничего и не добились. Всех он искусал, со всеми поссорился и убрался в свою конуру заниматься теорией и практикой изобретательства. А жаль. Человек талантливый. Но считал, что главное в фантастике — чего-нибудь изобрести.

Горячность же Бушкова мне в какой-то степени даже и по душе. Я люблю ниспровергателей. Но при одном непременном условии: ниспровергаешь — предложи взамен, падла, что-нибудь свое, по крайней мере, не хуже. Он как, этот Бушков — могёт? Или, в крайнем случае, мо́гет? Я его не читал, а если читал, то не помню.

<…>

24 октября Борис Штерн поясняет в письме БНу.

Дорогой Борис Натанович!

Бушков типичный «молодогвардеец» — и уже поэтому ничего не смогет. Ну, доберется, может быть, до высокого дилетантского уровня Павлова и Щербакова. Его в 81 г. расхвалили клубные фэны, сами же потом и отвернулись, ну а он уже вкусил и завелся. Типичный щербаковец. Хочет книгу в «МГ». Сибирский валенок, мечтающий о галоше.

Дискуссия продолжается и принимает интересный оборот: уже появился Дмитрук. Этот из той же компании, они с Бушковым прямые родственники. Его ответы я Вам не высылаю, потому что обязательно должен показать их Виталию Бабенко в Дубултах; они не успеют обернуться от Вас ко мне. Но в своем ответе я цитирую Дмитрука, а все остальное, что не цитирую, — официозная правильная болтовня.

Я, кажется, излишне резко ему отвечаю — но он меня больше раздражает, чем Бушков. Все время под боком. Вы читали его книгу «Ночь молодого месяца» в «МГ»? Ужасно.

Я, кажется, приобретаю себе врагов… пора, пора.

<…>

БН, как Вам пришелся мой ответ Дмитруку? Мне важно Ваше мнение — ругань для меня новый жанр. Я киплю (кипю), как чайник (в ругани), а это плохо. Вот.

[приложение к письму:]

Прочитал ответы Андрея Дмитрука. Дискуссия, кажется, еще дышит, а мы с Андреем Дмитруком нашли интересную форму общения — оба живем в Киеве, а дискутируем через Черкассы.

Сначала Александр Бушков назвал мои ответы «непродуманными», сейчас Андрей Дмитрук называет их «легкомысленными». Цитирую:

«Фантастика строит „миры“ возможные, маловероятные, невероятные. Зачем? Вовсе не для пущего интересу, как немного легкомысленно полагает Б. Штерн».

Я хочу повторить, что воспринимаю фантастику только как литературный прием и, соответственно, пользуюсь им, когда это нужно, для большего эмоционального воздействия на читателя. Или: для большего читательского интереса. Или: для пущего интересу.

Что в этом утверждении легкомысленного? Моя позиция ясна: лично мне фантастика нужна для того, чтобы читатель, не скучая, читал и сопереживал литературным героям.

Почему же у моих коллег возникает ощущение, что я говорю «непродуманно и легкомысленно»? Наверно, дело в том, что я излагаю свои мысли нормальным русским языком, простыми словами. Наверно, разговорное эмоциональное русское выражение (фразеологизм) «для пущего интересу» кажется очень уж несолидным и легкомысленным. Требуется «глубокомыслие». А глубокомыслие достигается другими словами. Цитирую Андрея Дмитрука:

«С точки зрения социально-психологической, литература — это набор типовых моделей поведения человека в различных обстоятельствах».

Чувствуете, какой повеяло скукой от этого простого по смыслу объяснения «что такое литература»? комментарии излишни? Цитирую далее:

«„Миры“ фантастики — это тренажеры для форсированной проверки душевных свойств. Согласитесь, ведь это очень важно — останется ли человек Человеком, столкнувшись с грандиозными сюрпризами будущего или получив божественное могущество с помощью науки? Будут ли действовать на галактических просторах совесть и гуманность, верность и мужество, сострадание и благородство?»

Что это? Заумь. А заумь — это вид легкомыслия. Вчитайтесь… очень важно знать… будут ли действовать на галактических просторах… совесть, верность, мужество, благородство…

Будут! Ответ однозначен. Высокие человеческие качества действовали в страшных испытаниях Великой Отечественной войны — еще как действовали! — почему же Андрей Дмитрук сомневается, будут ли они действовать в марсианских экспедициях или в «галактических просторах»? Он высказался явно необдуманно и легкомысленно.

Отчего же возникают такие ляпы? Все дело в наших теоретических расхождениях: для меня фантастика просто литературный прием, и мне не надо объяснять, зачем я пользуюсь этим приемом — как поэту не надо объяснять, зачем он пишет в рифму. Для Андрея Дмитрука фантастика — это жанр, род, вид, модель, течение, направление (честно признаюсь, что я подзабыл, что в точности означают эти филфаковские термины. Садись, два!), поэтому Андрею то и дело приходится объяснять, что фантастика родственна эпосу, что Одиссей — идеальный НФ-герой и почему космические корабли бороздят просторы Большого театра. А писатели редко бывают хорошими теоретиками литературы. Вот и получается плаванье в просторах галактики. Далее (цитирую):

«Мне глубоко чуждо утверждение Б. Штерна, что у нас нет крупных фантастов, кроме Стругацких. Вот такие-то высказывания и способствуют появлению чуть ли не религиозного фанатизма „фэнов“… „Стругацкомания“ — явление глупое и вредное, как и всякая мания»… «Абсолютно прав Бушков, утверждая, что современная советская фантастика — это именно море. Есть десятки, сотни региональных авторов».

Опять мне «дело шьют»! Бушков обвинил в РАППовщине, Дмитрук — в «способствовании религиозного фанатизма». От РАППа я открестился, теперь надо доказывать, что я атеист. Так вот: я не вижу какой-то реальной «стругацкомании». Да, это явление было бы глупым и вредным, если бы оно существовало. Но что происходит на самом деле? Да, нормальные любители фантастики знают и читают братьев Стругацких. Выходит очередная книга, ее читают и говорят: «нравится — не нравится». А вот те самые темные «религиозные» «фэны» на киевском черном книжном рынке гоняются сейчас за книгами… кого бы вы думали?.. Головачева, Павлова и Тупицына. А вот к книгам Ефремова и Стругацких относятся весьма спокойно. Это реальность, а не слова. (Очень прошу не объявлять меня книжным спекулянтом — мне эти сведения сообщили знающие люди.) Так что «стругацкомании» в природе не существует, но если уж кого-то раздражает мое мнение, что крупных фантастов, кроме Стругацких, у нас нет, то я готов пойти навстречу и уточнить: новые крупные писатели-фантасты уже на подходе. Ведь у нас десятки… нет, сотни фантастов.