Хамфри Карпентер - Джон Р. Р. Толкин. Биография Страница 21

Примерно в это же время он открыл для себя финский. Он надеялся когда-нибудь выучить этот язык с тех пор, как прочел «Калевалу» в переводе на английский, а теперь он нашел в библиотеке Эксетер-Колледжа финскую грамматику. С помощью этой грамматики Толкин взялся штурмовать поэму в оригинале. Позднее он говорил: «Это было все равно, что обнаружить винный погреб с бутылками превосходного вина, какого ты никогда раньше не пробовал. Я был совершенно опьянен».

Он так и не выучил финский как следует — все, что ему удалось, — это одолеть часть «Калевалы». Но зато роль финского в создании его собственных языков переоценить трудно. Толкин забросил свой новоготский и принялся создавать для себя язык, в котором чувствовалось сильное влияние финского. Именно этот язык позднее будет фигурировать в его произведениях под названием «квенья», или «высокое эльфийское наречие». Впрочем, до этого еще далеко — однако семя грядущих творений уже было заронено. Он прочел доклад о «Калевале» в научном обществе колледжа, и в этом докладе говорилось о важности мифологии, которую мы видим в финских поэмах. «Эти мифологические песни, — говорил Толкин, — полны той первобытной поросли, которую европейская литература в целом вырубала и прореживала в течение многих веков, хотя и в разной мере и в разные сроки среди разных народов». И добавлял: «Хотел бы я, чтобы у нас сохранилось побольше такой мифологии — чего-нибудь подобного, но принадлежащего англичанам». Примечательная идея; быть может, он уже подумывал о том, чтобы создать такую мифологию для Англии самому?

Рождество 1912 года он провел у своих родственников Инклдонов в Барнт-Грине близ Бирмингема. В этом семействе было принято оживлять зиму самодеятельными театральными постановками, и на этот раз они поставили пьесу, написанную самим Рональдом. Пьеса называлась «Сыщик, повар и суфражистка». Позднее Толкин утверждал, что никогда не любил драматургии, однако на этот раз он был не только автором пьесы, но и ведущим актером — он играл «профессора Джозефа Квилтера, магистра гуманитарных наук, члена Британской академии, и проч., и проч., он же всемирно известный детектив Секстой Кв. Блейк-Холмс, сыщик», разыскивающего пропавшую наследницу по имени Гвендолин Гудчайлд. Наследница же тем временем влюбляется в нищего студента, который снимает комнату в одном с ней доме, и ей нужно, чтобы отец не нашел ее до дня ее совершеннолетия, который должен наступить через два дня, после чего она будет иметь право свободно выйти замуж.

Эта семейная комедия оказалась куда более актуальной, чем могли представить себе Инклдоны. Дело было не только в том, что самому Рональду предстояло отпраздновать свое совершеннолетие через несколько дней после спектакля, но и в том, что он втайне твердо решил воссоединиться с Эдит Брэтт. Он ждал этого почти три года и ничуть не сомневался, что и Эдит его ждала. Как только часы пробили полночь, отмечая наступление 3 января 1913 года, его двадцать первого дня рождения, Рональд сел в постели и написал письмо Эдит. Он еще раз признавался ей в любви и спрашивал: «Когда же наконец сможем мы соединиться перед богом и людьми?» Вскоре пришло ответное письмо. Эдит писала, что она помолвлена и собирается выйти замуж за Джорджа Филда, брата своей школьной подруги Молли.

Глава 6

ВОССОЕДИНЕНИЕ

Толкин мог бы решить забыть обо всем. Его друзья не подозревали о существовании Эдит. Его дядюшкам, тетушкам, кузенам и кузинам ничего известно не было. Знал только отец Френсис — и, хотя отныне по закону он не являлся опекуном Рональда, тем не менее он не желал, чтобы его воспитанник возобновлял тот давний роман. Так что Рональд мог спокойно порвать письмо Эдит и предоставить ей выйти замуж за Джорджа Филда.

Однако же Рональд не мог так легко забыть всего, что происходило между ними на Дачис-Роуд, и не собирался нарушать своих обещаний. К тому же последние три года Эдит была его идеалом, его путеводной звездой и надеждой на будущее. Он холил и лелеял свою любовь к ней, так что чувство втайне разрасталось, несмотря на то, что Рональду нечем было питать его, кроме юношеских воспоминаний и нескольких детских фотографий Эдит. А потому теперь он не видел иного пути, как отправиться в Челтнем и уговорить Эдит порвать с Джорджем Филдом и выйти замуж за него, Рональда Толкина.

На самом-то деле он знал, что Эдит согласится. Она намекала на это в письме, говоря, что обручилась с Джорджем только потому, что он был добр к ней, а она начинала чувствовать себя старой девой; других же молодых людей рядом не случилось, и она уже не верила, что Рональд захочет вернуться к ней после трехлетней разлуки. «Я начала сомневаться в тебе, Рональд, — писала Эдит, — и думать, что ты, наверно, уже забыл обо мне». Однако его письмо, в котором он утверждает, что любит ее по-прежнему, все меняет…

А потому в среду, 8 января 1913 года, Толкин приехал поездом в Челтнем. Эдит встретила его на платформе. Они ушли за город, сели под железнодорожным мостом и долго разговаривали. И к вечеру Эдит обещала, что порвет с Джорджем Филдом и выйдет замуж за Рональда Толкина.

Она написала Джорджу и отослала ему его кольцо. Бедный юноша поначалу очень расстроился, а его семья была возмущена и оскорблена. Однако постепенно все улеглось, и они вновь стали друзьями. Эдит с Рональдом не спешили объявить о своей помолвке, поскольку побаивались того, что скажут об этом родственники. Молодые люди решили обождать, пока Рональд не определится со своей карьерой. Однако же в Оксфорд к началу нового триместра Рональд вернулся «вне себя от счастья».

Почти сразу по возвращении он написал отцу Френсису о том, что они с Эдит решили пожениться. Он ужасно нервничал, боясь того, что скажет по этому поводу отец Френсис, но ответ священника был спокойным и сдержанным, хотя особого восторга отец Френсис не выказал. Это было и к лучшему, потому что, хотя священник больше не являлся опекуном Рональда, он по-прежнему помогал молодому человеку деньгами, которые отнюдь не были лишними. Так что Рональду очень повезло, что отец Френсис смирился с его помолвкой.

Теперь, когда Рональд благополучно воссоединился с Эдит, ему следовало целиком посвятить себя подготовке к экзамену «онор-модерейшнз»[21], первого из двух экзаменов, которые ему следовало сдать, чтобы получить степень бакалавра. Он пытался выучить за полтора месяца то, что ему следовало освоить за три предыдущих триместра, но отказаться от привычки засиживаться допоздна, болтая с друзьями, было не так-то просто. А по утрам он с трудом заставлял себя подняться с постели — однако, как и многие до него, винил в этом не свои поздние посиделки, а сырой оксфордский климат. Когда в конце февраля начались онор-модерейшнз, Толкин все еще был плохо подготовлен ко многим письменным работам. А потому, узнав, что ему удалось получить вторую степень отличия, он вздохнул с облегчением.