Рина Зеленая - Разрозненные страницы Страница 22

— Если считать, что каждый человек похож на какого-нибудь зверя, то Богословский, по-моему, похож на горжетку.

Так все годы нашей жизни мы, те, кого я упомянула, и многие-многие другие шли рядом. Мы — совсем разные, но были все интересны друг другу. И юмор у каждого был какой-то особый, свой. У Виктора Ардова всегда были готовы целые серии острот. Вы не успевали сказать ни слова, а на вас сыпался град ударов, как у отличного боксера: удар, удар, хук справа — и вы в нокауте. При этом В. Ардов изучал природу смешного, коллекционировал юмор, знал наизусть страницы Ф. Горбунова, Н. Тэффи, А. Аверченко и всегда мог рассказать что-то, чего не знал никто. В этом отношении соперничать с ним мог только Иосиф Прут или Зиновий Паперный.

В. Типот любил играть словами. Его спрашивали про новую нашумевшую премьеру:

— Вы видели «Конец Криворыльска»?

— Что вы! — отвечал он. — Я еще даже начала не видел!

Однажды к Типоту приехала сестра из Ленинграда, ученая-литературовед. Типот устраивает ее ночевать у себя. Нади (жены) нет дома. Виктор Яковлевич неумело постилает постель, достает из комода наволочки и т. д. Лидия Яковлевна, человек скромный и застенчивый, говорит ему:

— Слушай, Виктор, ты брось возиться! Мне все равно, как спать. Я могу ночевать хоть на гвоздях.

Типот останавливается посреди комнаты с одеялом и подушкой в руках и говорит:

— Ну, милая моя, это ты брось! Где я тебе ночью гвоздей достану?!

В ресторане ЦДЛ В. Типот спрашивает официанта:

— Ну, что можно съесть повкуснее?

Официант предлагает:

— Есть судак в тесте, — раньше назывался судак-орли, но в борьбе с преклонением перед Западом все иностранные названия заменили русскими.

Типот задумчиво:

— Судак в тесте! Странно… У моего друга, я знаю, есть тесть в Судаке… Нет, не пойдет в тесте.

Дети

Кто-то сказал, что нужно жить долго: тогда до всего доживешь. Вот таким образом и я дожила до Международного года ребенка. Какая это радость для меня! Я выяснила, что не зря я всю свою творческую жизнь отдавала этой теме. Значит, это действительно было нужно!

Теперь хочу я немного рассказать об этих маленьких людях, о малышах, которые занимают в нашей жизни, надо сознаться, большое место. И в моем творчестве тоже.

Как это произошло? Почему я, характерная актриса, сыгравшая в театре и кино множество «взрослых» сатирических ролей, вдруг навсегда связала свою актерскую судьбу с образом ребенка?

Сначала меня просто привлекла забавная манера детской речи, ошибки, перевирание слов: «Там, в зоопарке, один был белый, а другой был бурный медведь»; «Мама, дай мне бутерброд с величиной»; «А у нас был доткор!»; «Вот идет кондуткор».

В дальнейшем пристальные наблюдения, постоянное общение с детьми помогли мне узнать их ближе и создать образ ребенка, раскрывая перед взрослой аудиторией его душу, его радости, обиды, недоумения, сложность ежедневного познавания мира. А затем понадобилась определенная степень мастерства, чутье актера, чтобы раскрыть глубину этого образа. Все равно, семнадцать тебе лет или пятьдесят, это одинаково далеко от четырехлетнего человека. А рассказывать маленькие новеллы от лица ребенка нужно было так, чтобы зал тебе поверил. Пустое подражательное кривлянье и сюсюканье недопустимо, оно просто оскорбляет и взрослых, и ребенка.

Затем стал для меня трудной задачей выбор темы. Мне сначала казалось, что ребенок может говорить только о веселых пустяках. Но постепенно я убеждалась, что тема не исчерпывается смешными и забавными фразами, а включает в себя и сложные психологические, порой необычайно глубокие движения детской души. Это позволяло коснуться самых недетских тем. Так, в рассказе С. Михалкова «Я и Павлик» идет речь о молодой семье, почти разрушенной. Однако потом жизнь заставляет родителей понять собственные ошибки во взаимоотношениях. Судьба детей становится снова светлой, такой, какой должна быть. В другом рассказе, «Как это было» Евгения Пермяка, ребенок весело рассказывает одно, а взрослые слышат за этим совсем другое — горькую историю о покинутой матери, о человеческом горе и радости. То внимание и интерес, которые вызывали у зрителей рассказы о детях, связали меня с этой темой навсегда.

Мы так много говорим о детях, об их воспитании, об этике, эстетике, но подчас не помним, что вот — маленький человек, а вот — огромный окружающий его мир. Каждый день — новые понятия, впечатления, слова, ощущения. Как разобраться в этом во всем? Кто поможет ребенку?

Первоклассник с восторгом рассказывает маме:

— Мама, меня сегодня одного вызывали к доске!

Мама удивлена:

— Зачем же? Учительница тебя спрашивала?

Мальчик, захлебываясь от гордости, объясняет:

— Она меня попросила: «Воробьев, встань сюда, к доске, повернись к классу лицом, посмотри на всех ребят и запомни: вот как надо сидеть за партой, а не крутиться, как волчок. У меня даже голова от тебя закружилась».

Вот ребенок уже научился задавать вопросы, и они сыплются на взрослых почти без перерыва. С. Маршак как-то сказал, что каждый человек в раннем детстве проходит один из своих самых трудных университетов. Маленький мальчик спрашивает:

— Мама, разве луна — это человек?

— Почему ты такие глупости говоришь, — возмущается мама. — Ведь ты уже большой, тебе четыре года!

— А почему тетя Валя сказала вечером, когда мы гуляли: «Вон видишь, луна вышла и на нас смотрит, а ты балуешься?»

Так помогите ребенку хоть немножко! Отвечайте ему, товарищи! Ему не нужны ни литературные обобщения, ни научные изыскания. Надо говорить коротко и просто: так, мол, и так. Но никогда не отвечать: «Не знаю». Ведь дети верят, что взрослые знают всё. Не разочаровывайте их. А взрослые для него — и восьмилетний брат, и восьмидесятилетний дедушка.

Трехлетний Толик говорит своей маме про шестилетнюю Марину:

— Мамочка, эта маленькая тетя меня подняла, когда я упал!

Каждый раз удивляюсь, откуда малыши знают, чем им надо интересоваться. Девочка проходит мимо машин хладнокровно. Мальчишка, даже малюсенький, останавливается рядом с колесом грузовика, замирая от счастья.

Мальчики при этом ужасно боятся походить на девчонок. Когда Мите О. в первый раз сделали прическу с боковым пробором, он страшно возмутился:

— Я не буду так ходить! Так только женщины причесываются.

— Тогда скажи, какая же прическа мужская, по-твоему?

— Не знаю. Ну, хотя бы лысина.

А вот анекдот или маленькая история, рассказанная англичанином.