Тигрий Дулькейт - Лыковы Страница 22

Вспоминая сейчас этот тяжелейший день перехода, диву даешься, как мог Молоков, каким чутьем вести наш отряд в нужном направлении с ювелирной точностью. Ни компаса, никаких видимых предметов – кругом сплошная пелена из бушующего снега. Шли лыжи в лыжи. Пелена была настолько плотной, что третьего от себя человека было уже не видно. Особенно сильный буран был на вершине перевала. Страшной силы ветер чередовался с бешеными порывами, в буквальном смысле толкал нас вперед и чувствительно помогал идти. И здесь мы, в частности я, поняли, почему Молоков говорил, что ветер поможет. Если говорить откровенно, то было немного жутковато. И если где-то существовал кошмар, так это именно здесь.

Верхнюю точку перевала мы не заметили, так как в такой обстановке это было невозможно, поэтому первые метры пологого спуска остались позади прежде, чем мы почувствовали, что движемся вниз. Ветер заметно становился тише, видимость улучшилась, и вскоре мы увидели далеко внизу черную полосу тайги. Это уже были Саяны. Выйдя из зоны бурана и ветра, Молоков остановил движение отряда, внимательно осмотрелся и объявил, что перевал миновали, что вышли точно куда надо. После молчаливого движения в течение нескольких часов и нервного напряжения все оживились и громко наперебой заговорили. После короткого отдыха ходко двинулись вниз.

Широкая долина Ерината в верховьях довольно круто уходила вниз и по мере спуска все глубже и глубже зарывалась в горы, образуя глубокое ущелье с крутыми скалистыми склонами. Наши лыжи, подбитые камусом, легко скользили по довольно крутому, с ровной поверхностью глубокого снега склону, и расстояние до леса мы покрыли довольно быстро. Один из сложнейших участков нашего маршрута, перевал через Абаканский хребет, был пройден. Это было серьезное испытание, которое мы преодолели в суровых погодных условиях без каких-либо серьезных неприятностей.

На ночлег остановились на небольшой ровной площадке в густом кедраче. Здесь было спокойно и тихо, но вершины гор, как и весь хребет, были окутаны тучами, и там по-прежнему свирепствовал хозяин этих мест – ветер. К наступлению темноты все было готово к ночлегу, и, наконец, мы смогли утолить голод и отдохнуть. Несмотря на то, что все, связанное с перевалом и бурей в горах, осталось позади, все мы прекрасно понимали, что впереди нас ждут серьезные трудности и опасности, связанные с проходом по долине Ерината. Перед нами был самый сложный участок нашего маршрута, который никто не проходил, и что он таит в себе, можно было только догадываться.

Вечером у костра подробно оговорили многое, на что надо было обращать внимание. Все мы знали, что долины горных рек такого типа, как Еринат в среднем течении, как правило, либо труднопроходимы, либо вообще непроходимы, и мы могли зайти так, что выбраться будет непросто. Одна из серьезнейших опасностей, чего надо было постоянно опасаться, находясь на дне узкой долины, – это снежные лавины. Зима заканчивалась, и начинался период схода снежных лавин.

Ночью небосвод начал очищаться от облачности, появились звезды, и наступило полное спокойствие, но было довольно тепло. С наступлением рассвета двинулись в путь, теперь уже по самому дну долины. Толстый слой снега покрывал камни, упавшие деревья, что значительно помогало двигаться и переходить с одного берега на другой в зависимости от прижима скал. Сама по себе река Еринат здесь была небольшой, шириной не более 4–6 метров. Клокочущая между камней вода во многих местах была видна, поэтому двигаться приходилось крайне осторожно.

Вскоре мы увидели на снегу свежие следы нескольких рысей. Табунок из пяти рысей, как мы определили позднее, прошел ночью вниз по долине. Шли они с характерной для рысей тактикой движения – гуськом, след в след. Для нас это не показалось чем-то необычным, однако Молоков оживился и, рассматривая следы, сказал, что ведет табунок старая, очень крупная рысь, и теперь рыси будут для нас как бы путеводителем. Нам это было не совсем понятно, и Молоков пояснил, что рыси совершают переход в верховье Абакана, где снежный покров значительно меньше, чем в соседних урочищах, и там более кормные места. Туда они и направляются, и, если рыси пройдут, значит, и мы должны пройти.

Буквально с каждым шагом двигаться становилось сложней, долина сузилась, и вот мы оказались на небольшом прилавке левого берега реки. Оба склона долины представляли собой отвесные скалы, а сама речка бурным потоком шумела и обрывалась водопадом вниз. Казалось, дальше идти некуда. Прилавок обрывался почти отвесным уступом высотой примерно 2–3 метра. Упавшее когда-то с прилавка дерево образовало своего рода мост, по которому можно было спуститься на небольшую площадку.

Внизу, в 30–40 метрах от нас, между отвесными скальными берегами, чернело тихое плесо незамерзшей воды. Ширина плеса была не более 5–7 метров. Никакого прохода не было видно. А дальше, за этой щелью, долина немного расширялась, скалы левого берега несколько отступали, образуя между скальной стеной и берегом реки крутой склон, заваленный камнями и буреломом. Долина же попрежнему круто уходила вниз.

Рыси уверенно прошли через прилавок и по упавшему дереву, покрытому толстым слоем снега, спустились вниз почти к самой воде, и их следы исчезали за поворотом скалы. Мы также спустились вниз, что далось нам значительно сложней, чем рысям. Снег, грибной шапкой покрывавший упавшее дерево, при первых наших шагах разломился по всей длине, обвалился, обнажив ствол с торчащими ежиком сучьями. Оказалось, внизу мы столпились на крохотной площадке у самой воды, и здесь стало ясно, каким образом прошли рыси. Примерно в 60–70 сантиметрах над уровнем воды мы увидели толстый ледяной козырек, как бы припаянный к скале, ширина которого была не более одного метра. Толщина козырька около тридцати сантиметров, но ближе к скале толщина увеличивалась, образуя с нижней стороны как бы кронштейн, и у самой скалы толщина достигала почти сорока сантиметров. Образовался козырек, судя по всему, в начале зимы в сильные морозы, когда уровень воды был значительно выше, но постепенно вода в реке убывала, лед под собственной тяжестью провалился, оставив на всем протяжении отвесной скальной стенки мощный козырек.

Обсуждая обстановку, мы внимательно осматривали это мрачное, опасное место, понимая, что иного пути нет. На поверхности козырька, слегка припорошенного снегом, четко просматривались следы «наших» рысей. Нам было понятно, что это единственная возможность пройти. А выдержит ли козырек под нашей тяжестью? Этот вопрос волновал всех. После короткого обсуждения – каким образом преодолевать это препятствие, Молоков, улыбаясь, сказал: