Яков Нерсесов - Великий Тамерлан. «Сотрясатель Вселенной» Страница 22

Завоевав господство на море, король Эдуард III предпринимал попытки вторгнуться во Францию через Фландрию. Еще в 1339 г. английский король стремился навязать своему французскому кузену решающее сражение. Так, в октябре того года он углубился на территорию Франции и у местечка Ла Капель встретил французскую армию. Англичане быстро и деловито приготовились на сильной позиции к отражению атаки неприятельской рыцарской конницы. В центре встали ощетинившиеся копьями ирландские копейщики, которых прикрывали валлийские лучники, а отряды тяжеловооруженной кавалерии англичан приготовились вступить в бой по необходимости. Графы Дерби, Саффолк (Суффолк), Нортхэмтон и Солсбери командовали военными отрядами слева направо. Сам король оставил за собой общее руководство войском.

Филипп VI сразу понял, что англичане сами не пойдут в лобовую атаку, а предлагают это проделать численно превосходящим их конным французским рыцарям. На военном совете 23 октября он, несмотря на яростное негодование своих рыцарей, категорически отказался от атаки. (Поговаривали, что, как водится в таких случаях, не обошлось и без отрицательных предсказаний королевского астролога!) Более того, король Франции максимально укрепил свою позицию частоколом, волчьими ямами и прочими оборонительными «хитростями» той поры. Этот приказ французского монарха вызвал бурю негодования у его рыцарей: они оказались без столь желанных для них славы, добычи и пленников. Кое-кто из особо ретивых и влиятельных в рыцарской среде крупных феодалов и вовсе открыто обвинили своего сюзерена в «лисьих повадках». Презрения и протеста ради они даже демонстративно облачились в шапки из лисьего меха. Но Филипп еще был в силе, и его приказ остался прежним: «В бой не ввязываться, пока противник не покинет своей выгодной позиции!»

Надо отдать французскому королю должное в той непростой ситуации, в которую его поставил его кузен-островитянин: кинься французское рыцарство в лобовую атаку на умело «окопавшегося» врага и большие потери были бы неизбежны. В то же время, не пойдя в атаку, Филипп отплатил своему дальнему родственнику «звонкой монетой»: наступать на превосходящего численно врага, тоже серьезно укрепившего свою позицию, Эдуард вовсе не собирался – это грозило ему самоубийством. Но и долго сидеть в обороне он тоже не мог: возникли проблемы с продовольствием. Пришлось английскому королю спешно уходить и сворачивать кампанию: наступала зима, а в эту пору году обычно не воевали. Войска остались зимовать у союзного англичанам императора Священной Римской империи, а Эдуард III вернулся к себе на остров, выбивать деньги из парламента на продолжение войны.

…Между прочим, если верить источникам, то 22 июля 1340 г. Эдуард III предпринял шаг в истинно рыцарском духе. Он послал своему французскому кузену письмо, в котором предложил ему альтернативу: сразиться с ним лично; во главе 100 солдат; сразиться во главе всей армии. При этом, в письме он обратился к нему, именуя его всего лишь Филиппом Валуа, а не королем Франции. Филипп VI сначала сделал вид, что не получил никакого письма – к нему неправильно обратились. В конце концов, он все же согласился на личный поединок при условии: его победа – он владеет Англией, точно так же, как Францией. Такой ответ, более похожий на отказ, не удивил Эдуарда.

Во второй раз крупная битва могла «случиться» в сентябре 1340 г., когда французская армия Филиппа заняла очень сильную оборонительную позицию за болотистыми берегами речки Марк неподалеку от печально памятного для английского короля Иоанна Безземельного городка Бувин. В 1214 г. этот неудачливый на военном поприще монарх проиграл битву королю Франции Филиппу II Августу (в свою очередь, отнюдь не выдающемуся полководцу) и лишился почти всех своих обширнейших владений на континенте. Все попытки англичан выманить французов с их выгодной позиции за Марком на открытые место потерпели неудачу. Эдуард III не решился форсировать реку на глазах у врага и подставляться под удар.

Следует признать, что, уклоняясь от генерального сражения в невыгодных для себя условиях, французский король действовал весьма грамотно, что бы там ни говорили его подданные, крайне недовольные разорением значительной территории Франции. В отличие от них, Филипп VI знал о крайне эффективной тактике английских стрелков (столь выгодно себя зарекомендовавшей в боях с отчаянно смелыми шотландцами), которые своей массированной прицельной стрельбой выкашивали неприятельские ряды, словно траву косой. При благоприятных условиях и тяжеловооруженные рыцари были им не помеха. Профессионализм английского воинства и военный талант их короля был налицо. Прекрасно понимая это, Филипп VI явно не торопился кидаться в бой «на авось». Он терпеливо ждал свой шанс.

А вот спесивое французского рыцарство всего этого понимать не хотело никак! Для них – самых смелых и горячих в открытом (рыцарском) бою – стратегические изыски их короля были «тайной за семью печатями». Никаких хитростей и уловок. Только честный бой – лобовая атака рыцарской конницы, как это было при Бувине в 1214 г. и Касселе в 1328 г., где их ждет либо быстрая победа, несущая богатую добычу и выкупы за пленных, либо славная смерть в рядах раздавленного и порубленного неприятеля! В ту пору многочисленная рыцарская конница Франции не без оснований считалась лучшей в Европе (о печальном опыте битвы при Куртрэ в 1302 г. французы предпочли быстренько забыть): никто не превосходил их в искусстве боя на копьях. У них были свои резоны на немедленный бой с врагом, у их сюзерена – свои доводы на маневрирование и оттягивание решающего столкновения с неприятельской армией, которая, находясь на континенте, не в состоянии будет вести длительную войну.

И действительно, вскоре в английском лагере начались неурядицы (кое-кто из союзников затребовал выплаты обещанного жалованья, а денег не хватало даже для прокорма армии) и королю Англии пришлось спешно заключать перемирие со своим кузеном на основе статус-кво. Но неурядицы не покинули его: потратив на войну гигантскую по тем времена сумму в полмиллиона фунтов стерлингов, он ничего существенного не добился.

Для ведения войны на континенте ему приходилось брать в долг огромные суммы у своих фламандских и итальянских кредиторов, порой оставляя им «под залог» своих свитских приближенных, например графа Уорика и графа Дерби! Дело дошло до того, что Эдуард III вынужден был заложить свою корону, которую удалось выкупить лишь в 1345 г. Любопытно, но не все кредиторы дождались своих денег: так банковские дома Перуцци и Барди остались ни с чем. Первый разорился в 1343 г., а второй – в 1346 г. Никто из иностранных кредиторов не горел желанием ссуживать очередную «войнушку» островного короля, и для продолжения войны на континенте ему пришлось изыскивать деньги у своих подданных. Мера, как известно, во все времена крайне непопулярная, поскольку сильно бьет прежде всего по малоимущим слоям населения. Правда, начал дальновидный Эдуард III с тех, с кого можно было взять немало. Он заставил английскую церковь (светская власть Англии никогда особо не церемонились со служителями господа Бога) дать ему «взаймы» 15 тыс. фунтов. Примерно столько же «отстегнули» своему государю и английские города. Но и этого было недостаточно и тогда начались непопулярные меры: в принудительном порядке были сильно занижены цены на продовольствие, военное снаряжение, корабельные снасти и все прочее, что требовало затрат на продолжение войны. Более того, Эдуард III пошел еще дальше: он заставил своих подданных выплатить «щитовые деньги», т.е. плату взамен 40-дневной феодальной воинской повинности. Это был первый раз в истории Англии, когда «эти» деньги взяли для ведения войны не на территории Англии, а на континенте. В целом народ без особого ропота воспринял это очищение своих кошельков.