Лев Соцков - Код операции - Тарантелла. Из архива Внешней разведки России Страница 22

Беседовский — Захареску; Бурцев — Наста; Гусареску — Браун; Балицкий — Оскар; Ягода — Милли и т. д.

Богомолец торопит Лаго, что подтверждают его многочисленные письма к нему, которые в Центре оперативно прочитываются. Богомолец просит безотлагательно заняться подготовкой информации, затронув в сообщениях вопросы общественной, экономической и политической жизни в СССР, описать все, что тот видел и слышал. Подчеркивает, что он «поставил сотрудничество с ним на хорошую ногу и оно для них обоих может дать солидные результаты». Очень просит не откладывая засесть за работу и «развернуться в собранном материале». Ему, Богомольцу, для «успешности сотрудничества с Лаго надо получить от него максимум информации». Лаго понятно, что именно этого ждут от Богомольца в Интеллидженс сервис.

Лаго принялся за работу, то есть за оформление по условиям связи с Богомольцем информационных сообщений, содержание которых отработано на одной из конспиративных квартир ИНО во время пребывания Лаго в Центре. А направлять материалы Богомольцу следует в двойном конверте. Адрес на наружном пакете, лучше даже на каком-то фирменном, но не очень претенциозном: Виктор Франк, 20, Валну йела, Рига. На внутреннем конверте: Г. С. Белл.

Письмо попадает лично Богомольцу.

Вскоре Лаго и Богомолец увидятся и смогут обсудить те серьезные перемены в агентурной работе, которые произошли в результате напористых действий Лаго. Богомольцу это нравится.

Эмиссаром довольны

В ИНО пришел отчет А/243 о его встречах с Беседовским и Бурцевым:

«По приезде в Париж я встретился с Беседовским и отчитался о поездке. Он заявил, что очень беспокоился обо мне. Я рассказал о своем пребывании в Одессе и бесплодных попытках встретиться с указанным им человеком. На это Беседовский ответил, что уже два месяца от того лица, с которым я должен был встретиться, нет никаких известий. При этом он имел очень смущенный вид, и по всему было ясно, что такой персоны скорее всего вообще не существует, а он хотел пустить мне пыль в глаза или же, что менее вероятно, это была попытка проверить меня.

Мой доклад Беседовский выслушал с большим вниманием, и он лег в основу передовой статьи в газете. Без сомнения, он с энтузиазмом воспринял привлечение к сотрудничеству Вишневского и возможность переписки с ним. Он тотчас же написал теплое письмо агенту и дал свой обратный (условный) адрес. Открытый текст писал сам Беседовский, тайнопись исполнил я. Желательно, чтобы Вишневский ответил на это послание и вступил таким образом в переписку с Беседовским.

На явки в Москве и Одессе он обратил меньше внимания, ибо, не будучи специалистом, он в отличие от Бурцева мало учитывает их значение, а кроме того, деятельность его организации мало похожа на ту, которой потребовалось бы воспользоваться явками.

Бурцева же вопрос о явках очень заинтересовал. Он довольно долго расспрашивал об условиях работы в Москве. Интересовался также, какое впечатление произвело бы в СССР покушение на Сталина. Могло ли это вызвать общий переворот, либо только персональные изменения, или же, быть может, новый политический курс. Какие слои населения могли быть затронуты массовым террором, если бы таковой был объявлен после покушения. Задавал вопросы об образе жизни Сталина, охране Кремля, о маршрутах его передвижения, можно ли за ним следить и много ли для этого потребуется времени. Но все-таки все эти расспросы носили скорее абстрактный характер, ибо, по его же словам, денег нет и все ограничивается пока только обещаниями. Сейчас он старается найти сумму, необходимую для выпуска двух-трех номеров “Общего дела”, где снова будет пропагандировать идею “центрального удара” в еще более решительной форме, и тогда, по его мнению, он найдет 400—500 тысяч франков, необходимых для этого дела. Обещал, что тотчас же установит со мной контакт, ибо очень ценит мои способности».

В ИНО получено сообщение от Б/146, внедренного в окружение Бурцева, который пишет о своих наблюдениях за Лаго:

«Беседовский уже кое-кому сказал, что Лаго совершил успешную поездку в Москву по заданию группы “Борьба”. О ее цели он не говорит, и весь доклад о поездке Лаго сделал ему и Бурцеву строго конфиденциально. Но очень горд тем, что вырвался вперед по сравнению с другими эмигрантскими организациями и явно благоволит по этой причине к Лаго. Тот тоже надувается, говорит, что обогатился большими знаниями о советской действительности, хотя врет, наверное, так как был там на положении иностранного туриста. В своем кругу говорил об успехах в развитии промышленности в СССР, но в то же время отмечал бедность населения и вообще серость жизни.

Считает, что белая эмиграция какой-либо популярностью в России не пользуется. Был очень удивлен отсутствием религиозного чувства у большинства людей. По рассказам его собеседников, в Москве якобы даже разрушение храма Христа Спасителя, которое так волнует эмиграцию, произошло при полном равнодушии жителей. Ему возразили, что народ просто боится открыто выражать свое мнение, оттого и безмолвствует, в этом все дело, с чем рассказчик, кажется, согласился.

Он привез еще и мнение симпатизирующих белому делу людей в Москве о том, что деятельность эмиграции странным образом оказалась объективно полезной большевикам. Она превратилась в какой-то жупел для народа, который заставляют терпеть трудности перед лицом опасности реставрации старого режима и сдерживают таким образом проявления недовольства».

Так писал в своем донесении закордонный агент советской разведки, никоим образом не посвященный в работу Лаго. Здесь все вроде бы было в порядке. Но поступали и другие сообщения, которые заставляли Центр еще и еще раз обращать внимание загранаппарата на предельную осторожность в работе с Лаго и тщательное инструктирование его самого.

Пришли донесения от Б/145 и Б/149, которые были внедрены независимо от Лаго в окружение Беседовского.

Первый докладывал, что на квартире Беседовского назначено совещание, на котором будет заслушано сообщение Лаго о его поездке в СССР. Якобы по его результатам будет окончательно принято решение по вопросам организации террористической группы для отправки в Советский Союз. Имеется в виду определить и людей, которых предполагается привлечь в нее. Одним из них, возможно, будет некто Яковлев — эмигрант, сотрудничающий с польской разведкой, проживающий в 16-м округе Парижа, по улице Никколо, 3.

Второй сообщил, что Беседовский посылал в СССР своего эмиссара с болгарским паспортом. Он посетил Ленинград, Москву, Харьков, Николаев и Одессу. Человек этот недавно вернулся и теперь пишет доклад о поездке. По оценке этого посланца, делать ставку на рабочий класс или Красную армию совершенно нереально. Возможно, какой-то эффект могут дать террористические акции против видных коммунистических деятелей. Что касается Беседовского, то у него, судя по всему, людей для таких дел нет, да он, видимо, особенно их и не ищет.