Лали Морошкина - Я, президент и чемпион мира Страница 22

Так береги же его!

Помнишь ли, как давно ты не испытывал острого, непреодолимого желания услышать ликующий зов пробуждающейся жизни в родном уголке, на Родине — твоей колыбели.

Как давно ты не радовался, глядя, как новорожденные своими пухлыми голыми ножками впитывают тепло заботливой земли, ее любовь, добро, благодать? Как давно не смотрел с доброй улыбкой, с разливающейся в душе теплотой, вспоминая себя, шагающего нетвердой поступью ребенка, на освещенном добрым светом лице которого сияют удивленно распахнутые, озаренные любовью и надеждой и жадно впитывающие и запоминающие красоту, добро и многообразие мира глаза. И любовь, любовь, любовь…

Помнишь ли, как давно ты, с пронзенным болью сердцем, не подхватывал ребенка, споткнувшегося о камушек, кажущийся ему глыбой, и, крепко-крепко прижимая его к себе, вдруг вспоминал свои расцарапанные коленки, разбитый лоб… И вот словно внезапно прорвавшимися через непогоду первыми весенними лучами солнца озаряется личико ребенка. И ты, опустив его на землю и погладив по головке, окрыленный и счастливо гордый, продолжаешь свой путь к добру, к любви, к грядущим испытаниям. Ведь все это — твое. Не дай погаснуть, не прячь, одолей все, раскрой душу — пусть и на других снизойдет понимание, и да раскрепостят они души свои!

Освободись, освободись, слышишь?!

Помнишь ли, как давно не охватывала душу радость, желание защитить, приласкать, благословить влюбленных?!

Подави в себе раздражение и наполнись до краев любовью!

Помнишь ли, как давно, вскочив при виде стариков и сняв шапку, ты не вспоминал своих стариков, уступал им место или, предложив руку, перевел через дорогу, поделился теплом с ними? Ведь такие, как они, дали тебе жизнь, и ты тоже станешь таким.

Думай, думай, думай!

Замирала ли твоя нога — не дай Бог раздавить букашку, растоптать цветок, разорить гнездо, раскрошить хоть один камешек древнего памятника, причинить боль своему пепелищу, своей земле, своей Родине! Давно ты не воспринимал чужую боль как свою, носил траур в сердце, скорбя скорбью другого? Воспринимал чужую радость как счастье, припадая к нему, как к источнику собственного счастья?!

Так пусть душа твоя будет нежной, чувствительной, открытой, просветленной!

Помнишь ли ты, как давно не испытывал учащенного биения сердца при виде того, как семя, брошенное твоей рукой в землю, дало стремящиеся к солнцу, к небу, к жизни ростки?! И сердце наполнялось радостью, любовью, чистотой: это мое, это наше, я дал этому жизнь ради вас!

Помнишь ли, когда ты вырастил цветок, по своей форме, аромату, цвету, энергетике отражающий всю красоту жизни, любви, мира, чистоты? И потом? Сорвал ли ты этот символ жизни и преподнес ли его в дар женщине, старцу; приносил ли этот дар заходящему в морские волны солнцу, дар, уносящийся по солнечной тропинке сверкающих волн в вечную жизнь?!

Созидай, рождай, возвеличивай жизнь!

Помнишь ли, как давно ты, радуясь сердцем, не орошал живительной влагой пыльные листья растений, выращенных благодаря чужому труду, в неудержимом желании посеять и вырастить еще больше, приумножить цветущие сады — ведь это все принадлежит тебе, твоим детям и внукам — ради их жизни, счастья, любви и чистоты?! Как давно ты, утомленный, не испытывал чувство удовлетворения, глядя на плоды своего труда?! Помнишь ли, как давно ты не закладывал камня в строящийся дом, школу, детский дом, в здание музея, библиотеки, храма?! Ведь это останется твоим детям, будет принадлежать и служить твоему народу, это ведь их прошлое и будущее.

Проникнись, трудись, созидай!

Помнишь ли, когда в последний раз окружал лаской, заботой ближнего своего, друга, соседа, просто знакомого, да и незнакомого, когда вспомнил о нуждах их, об обещаниях своих, одарил их бескорыстно и от всего сердца?! Не нарушал ли слова своего, когда в последний раз делал добро бескорыстно и незаметно? Незаметно — ибо добро творится не ради того, чтобы пожинать плоды, а ради добра самого.

Помнишь ли, как давно ты не подходил с лаской к братьям нашим меньшим, делился с ними куском хлеба, не проявлял заботу о них, не пытался поделиться с ними заботами своими и тайнами? Ведь они — ближние твои, заботятся о тебе, тянут твою лямку, оберегают твой покой и здоровье. Они ведь зависят от тебя и существуют для тебя и твоих близких.

Будь им покровителем, и сам обретешь защиту!

Помнишь ли, когда не ответил грубостью на грубость, когда подавил гнев, не затаив обиду, не простив, не удержав брань и проклятия? Когда отвечал добром на зло? Ты ведь так создан, задуман, настроен — ведь добро делать легче и приятнее!

Помнишь ли, как давно ты раскрывал книгу, пытаясь до конца вникнуть в суть ее и мысль, удивляясь, и задумываясь, и восхищаясь глубокой мыслью писателя, которая уже навсегда остается в тебе, становится твоей, глубоко осмысленной и обогащенной тобой? И ты учишь и учишься. Как давно у тебя не появлялась потребность обратиться к Важа-Пшавела, раствориться в полях и весях, небе и звездах, среди сущего и неодушевленного, беседовать, спорить с камнями, родниками, полевыми цветами, горами, облаками? Учиться у них и учить других.

Сколько времени не обращался ты снова и снова к животворному созданию великого Шота Руставели, воспевая каждую строку, ставшую поговоркой. Ведь суть этих строк глубоко заложена в тебе, ведь они тобой созданы, ты воспитан, сложен из этой музыки — какое величие труда, души, мысли твоего народа несут они!

Так воспринимай, учись, передавай, учи!

Помнишь ли, как давно ты не проявлял заботы, любви, ласки к лозе, не совершал крестного знамения, сложив из виноградной лозы крест, над забродившим виноградным соком? Взлелеял ли ты виноградную кисть, напоенную соками твоей земли и давшую живительную влагу, теплом твоего сердца, потом и жизненной энергией твоих предков? Перебродив, она очищается от всякой скверны, от всего злобного и грязного, становится кристально чистой. Давно ли, зачерпнув из квеври (глиняная посуда для хранения вина. — Л.М.) вина, смотрел сквозь него на солнце, вознося к Богу мольбу о прощении и здравицу во славу Родины, о здравии живых и поминовении мертвых, о мире, труде, любви, очищении, о жизни, тихонько напевая. И вдруг — песня, которая звучит как гимн жизни бессмертной и вечной!

Как давно ты не воскрешал в памяти гимны жизни своих предков, звуки которых как бальзам напоят все вокруг, окропят камни, родники, цветы, горы, поля, пробудив и оживив их и наполнив пением и танцами? А затем изольются в людские души, очищая и освещая. Сначала исподволь, робко, благоговейно начиная восхождение; и вдруг возносятся, как столп, в неудержимом стремлении к центру мироздания, в стремлении приобщиться по подобию Божьему ко всему светлому. А затем? А затем прогромыхает сверху, прольется на все вокруг, сея добро, и растворится в пространстве, чтобы взорваться с новой силой, с новой энергией, новой любовью и новой красотой, и почувствуешь, что ты — человек, ты — в Боге и Бог — в тебе.