Алекс Гольдфарб - Саша, Володя, Борис... История убийства Страница 22

Когда я впервые пришел к Соросу с этой идей, я не очень-то верил, что он ее профинансирует, ведь он по-прежнему предсказывал России “катастрофу вселенских масштабов”. Но, к моему удивлению, Сорос согласился, сказав “Есть жизнь после смерти”, и выделил на российский Интернет 100 миллионов долларов. Эту сумму он обещал выплатить при условии, что российское правительство внесет свой вклад, бесплатно предоставив коммуникационные каналы, с помощью которых университеты будут соединяться между собой, а также с внешним миром. Для этого была необходима встреча с премьер-министром.

Но Черномырдин не хотел встречаться с Соросом. Кто-то ему рассказал, что в Давосе Джордж обнимался с Зюгановым и помогал ему строить имидж умеренного социал-демократа. Чтобы организовать встречу, мне пришлось воспользоваться связью с Березовским, который имел влияние на премьера.

В тот день коммунисты провели в Думе резолюцию, денонсирующую Беловежское соглашение 1991 года, то есть договор между Россией, Украиной и Белоруссией, прекративший существование СССР. Резолюция вызвала панику в бывших союзных республиках — от Балтики до Средней Азии. Ельцин заклеймил ее как предвыборный трюк коммунистов. Даже Горбачев, который потерял свою должность Президента СССР в результате Беловежского соглашения, сказал:

— Я один из тех, кто должен был бы аплодировать, потому что это восстановило бы мой президентский пост. Но говорить о возрождении Советского Союза сейчас означает… игнорировать реальность.

Черномырдин принял нас в Белом доме. Вместе с Ельциным и Примаковым он был одним из трех динозавров советского образца на вершине новой власти. Его происхождение без труда читалось в крупной, массивной фигуре, большой голове с тяжелой квадратной челюстью, глубоко посаженных глазах и командирском тоне человека, привыкшего отдавать распоряжения. Но, видимо, на этом сходство с советскими руководителями и заканчивалось, так как он незамедлительно набросился на нас, кляня Зюганова и называя его “волком в овечьей шкуре”.

— Некоторые западные деятели, как мы увидели в Давосе, считают его умеренным политиком левого толка, — сказал Черномырдин, выразительно поглядывая на Сороса. — В этом ваша наивность, господин Сорос, которую лучше всех понимал Ленин, когда говорил, что капиталисты сами продадут ему веревку, на которой он их повесит. Но я хорошо знаю этих людей, господин Сорос, тридцать лет я был с ними в одной упряжке, я их насквозь вижу. Вы знаете, что они сегодня выкинули? Они хотят возродить Советский Союз! И они это сделают, если дать им волю. Так что не заблуждайтесь на их счет, господин Сорос, ничего хорошего из этого не выйдет. Но мы этого не допустим, чего бы это нам ни стоило.

Прослушав десятиминутную лекцию об ужасах коммунизма, Сорос наконец-то получил возможность заверить премьер-министра, что он далек от намерения поддерживать Зюганова, особенно после сегодняшней резолюции. Он сказал, что разделяет всеобщее беспокойство по поводу предстоящих выборов.

— Да, — вздохнул Черномырдин. — Выборы — наша главная забота, могу Вас заверить, господин Сорос.

Казалось, что к концу разговора отношение премьера к Западу улучшилось. Во всяком случае, разрешение соединить соросовские Интернет-центры в единую сеть за счет государства было получено.

— А ты знаешь, что этот человек заправляет “Газпромом”? — сообщил Сорос по дороге из Белого Дома. — Может быть, он даже богаче, чем я!

На какое-то мгновение Джордж предстал передо мной в облике капиталиста. Очень алчного капиталиста, а не бескорыстного мецената.

“КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, сколько человек потом читали расшифровку вашего разговора?” — спросил меня Саша Литвиненко, когда много лет спустя я рассказал ему о визите Сороса в Белый дом.

И он поведал мне, как в начале 1996 года один из агентов сообщал, что кто-то торгует распечатками разговоров в кабинете премьер-министра. В числе покупателей были московские чеченцы, через которых распечатки попадали в руки сепаратистов. Это было двойное ЧП: мало того, что кто-то подслушивал разговоры премьер-министра, но информация еще и перетекала к врагу.

— Мы выяснили, что прослушку установили люди Коржакова. Это означало, что утечка исходит из его аппарата. Как только я подал об этом рапорт, Коржаков забрал все материалы, сказав, что будет сам расследовать это дело.

К тому времени Саше все трудней и трудней стало разбираться в хитросплетениях политических связей высокопоставленных лиц. Сашин наставник генерал Трофимов, глава московского ФСБ, был близок к Коржакову. Но узнав, что Коржаков подслушивал премьер-министра, Саша уже не был уверен, кому и о чем он должен или не должен докладывать.

А тем временем начальство само стало проявлять интерес к Сашиным связям. То, что он знаком с Березовским, ни для кого не было секретом. Но был ли он человеком Березовского? Или наоборот: может, он — агент ФСБ в окружении Березовского?

Вскоре после истории с прослушкой кабинета Черномырдина один из помощников директора ФСБ пригласил Сашу к себе:

— Послушай, Гусинский опять в хороших отношениях с Березовским. Он отдалился от мэра и общается с Черномырдиным. Начальство очень интересуют эти связи. Выясни все, что можешь, и доложи непосредственно мне.

Саша наивно спросил:

— А что плохого в том, что Березовский и Гусинский помирились? Я думаю, это только к лучшему. К тому же, если мэр хоть чуть-чуть угомонится, может в Москве будет больше порядка.

Помощник, который и сам не очень хорошо понимал, что к чему, предложил свою версию происходящего:

— Ты что, хочешь, чтобы эти два еврея объединились? Ничем хорошим это не кончится. Для нас лучше, если евреи будут ссориться между собой. Итак, понял задачу? Тогда свободен.

КОГДА В СЕРЕДИНЕ февраля 1996 года Борис позвонил Саше и предложил встретиться, тот обрадовался; он сможет убить сразу двух зайцев — выполнить задание, а заодно узнать, почему Березовским так интересуется его начальство. Саша начал было рассказывать Борису про осаду Первомайского. Но у Бориса, как всегда, не было времени — он был целиком поглощен своими планами.

— Мы займемся Чечней после выборов, а сейчас я должен тебе кое-что сообщить. До недавнего времени я был в очень хороших отношениях с твоими начальниками, Коржаковым и Барсуковым. Но теперь наши пути разошлись. Хочу тебя предупредить, что из-за меня у тебя могут быть проблемы.

Борис объяснил суть своих разногласий с силовиками: те хотят отменить выборы, а он считает, что коммунисты выведут народ на улицы, и тогда войскам и ФСБ придется стрелять по толпе.