Сергей Реутов - Любовь в объятиях тирана Страница 22

— Что замолчала, дитя мое?

— Задумалась о Валахии, матушка-наставница… Решаю, насколько похожа она на нашу страну и насколько отличается.

— Ничем, детка, не отличается, — вздохнула Каролина. — Быть может, еще беднее люд и, уж точно, еще подлее бояре. Но отчего ты думаешь об этом?

— Пытаюсь понять, что подвигло Влада на деяния, о которых не говорит, по твоим же словам, матушка, только немой.

— Это и подвигло, дитя. Он молод, но понимает, что глупо перевоспитывать тех, кто, доживши до седин, не нажил ни чести, ни ума… Страну окружают враги, заходят в любой дом, как в свой собственный, обирают и убивают его подданных. Как же тут не восстать правителю, руки которого связаны этими подлецами?

— Но смерти, матушка… Он же проливает реки крови…

— Не дело в ночи о таких вещах рассуждать, дитя. Думаю, будет куда умнее выслушать его самого и тогда решать…

— Что решать, наставница Каролина?

— Решать, дитя, чьей невестой ты станешь — Господа Бога нашего или Влада из рода Драконов по прозвищу Цепеш.

Утро для Марицы началось с перезвона колоколов и первого солнечного луча, заглянувшего в окошко. Обязательная молитва, привычно долгая, в этот раз отчего-то не только не согрела души, но даже не затронула ее струн. Вода для умывания, сегодня, как и всегда, обжигающе холодная, не усмирила жара, который загорался на щеках принцессы, едва она лишь вспоминала о вчерашнем госте.

Матушка-наставница, конечно, видела все, что творится с ее воспитанницей. Видела, но отчего-то молчала. Должно быть, гость не показался Каролине таким уж страшным, каким рисовала его молва. Напротив, каждому его деянию можно было найти объяснение — простое и ясное.

«Мальчик пролил реки крови… Но разве его отец был иным? Разве не Влад Второй выгнал крестьян из трех деревень только из-за того, что деревни эти стояли у кромки леса, где король любил охотиться? Разве не он, вступая в орден Дракона, прикатил бочку свежей человеческой крови, дабы доказать, что достоин драконова имени? Разве не он заточил жену в башню, дабы никто и никогда не увидел ее красы? Так чего же мы хотим от сына такого человека? Ангельской кротости? Смешно…»

День катился своим чередом. После скудной утренней трапезы Марица опять взялась за будущую вышивку. Рука ее дрожала, девушка прилагала почти нечеловеческие усилия просто для того, чтобы не отвлекаться. Наконец картина была полностью перенесена на ткань, теперь наступал черед толстой нити: чтобы разметка не осыпалась, основные контуры фигур следовало аккуратно обшить.

Должно быть, оттого, что девушка думала о чем угодно, только не о вышивке, ей всего за час удалось пять раз наколоть пальцы и один раз даже порвать крепкую шелковую нить.

— Дитя мое, — рассмеялась Каролина, — остановись. Твои мысли витают в облаках, а душа, полагаю, даже выше оных. Давай-ка отправимся лучше в сад — цветы тоже жаждут нашего внимания. Да и уколоться ими куда труднее.

— Благодарю, матушка-наставница. Что-то мне сейчас не до рукоделия. Должно быть, в саду и в самом деле найдется работа, которая побережет мои руки.

Матушка Каролина погладила воспитанницу по плечу:

— Идем, дитя мое.

Сад был поглощен зноем. Солнце, словно безжалостный военачальник, заполонило все — от травинки до цветка, от куста шиповника до старого дуба со спящей в дупле совой. Однако скамья у корней дуба купалась в живительной тени. Здесь и устроилась с вышиванием наставница Каролина, а принцесса Марица, не в силах усидеть на месте, мерила шагами аллею, то склоняясь и вырывая ненароком выросший сорняк, то подпрыгивая и снимая с ветвей паутину, которая неведомо каким чудом запуталась в листве.

— Марица, дитя, быть может, пора перекусить?

— Ах, матушка Каролина, мне и кусок не лезет в рот, такая жара…

— Но мы можем расположиться здесь, у старого дуба. Вскоре тени станут длиннее, мы сможем отдохнуть от зноя.

— Не знаю, матушка-наставница, не знаю…

Марица пожала плечами и вновь отправилась по аллее. Должно быть, поэтому она и не увидела, как от дворцовой кухни спешит первый помощник главного повара в компании с церемониймейстером.

— Матушка-наставница, как хорошо, что мы увидели ваше платье!

— Что случилось, господа мои?

— К счастью, ничего не случилось. Просто король Матьяш желает дать ужин во дворцовом парке и велел позвать свою сестру вместе с ее заботливой наставницей.

— Ну что ж, мы примем приглашение короля. Передайте его величеству, что принцесса согласна. Нынче она пребывает в размышлениях, но через полчаса или чуть позже окажет королю честь своим появлением.

Первый помощник главного повара расплылся в широкой улыбке: матушка-наставница всегда умела поставить на место зарвавшихся царедворцев. Церемониймейстер кивнул куда более уныло, однако ответ был получен. Теперь ему предстояло не только озаботиться устройством ужина в глубине дворцового парка, но и уведомить короля, что его сестра не торопится со всех ног и вообще «пребывает в размышлениях».

Когда пробил седьмой час, король забеспокоился. Марица была послушной сестрой, хлопот не доставляла. Сам бы Матьяш ее отсутствия и не заметил, если бы гость, господарь Влад, каждые пять минут не осведомлялся у хозяина, отчего его сестра не делает королю чести своим присутствием.

— Марица размышляет, — наконец пробормотал король. — Когда же она закончит размышлять, то сразу присоединится к нам. Она всегда так делает…

Это была уже откровенная ложь, но гость ее, конечно, не заметил. Он был странно беспокоен, все посматривал в начало аллеи, откуда, по его мнению, должна была появиться принцесса Марица.

Когда же наконец девушка появилась, Влад воспрянул. Взгляд его зажегся теплым светом, улыбка тронула губы, а спина выпрямилась, будто тяжкий груз в одночасье упал с плеч.

— И какой итог твоих размышлений, сестра? — Тон короля выдал все его недовольство.

— Итог? — недоуменно переспросила Марица. — Отчего тебя он интересует?..

Девушка не представляла, о чем говорит брат, но показывать это не собиралась. А итог ее размышлений, равно как и источник оных, сидел на почетном гостевом месте, по правую руку короля. Матушка-наставница улыбнулась про себя — девчонка-то умница оказалась. Каролина и раньше замечала, что воспитанница не питает особой любви к брату, однако как в былые дни, так и сейчас у нее хватало ума не показывать этого слишком уж откровенно.

— Меня интересует, какие мысли могли заставить тебя опоздать. Ведь короли ждать не любят…

— Я смиренно прошу прощения у вашего величества. — Марица склонила голову, внешне сама покорность. — Но я думала, что меня зовет к ужину любящий старший брат, который всегда готов простить младшей сестренке глупую задумчивость.