Юрий Дмитриев - Необыкновенный охотник (Брем) Страница 22

Майер, возненавидевший директора после первой стычки, конечно же, пользовался этим. На заседаниях попечительского совета в отсутствие Брема, в частных беседах с отдельными членами акционерного общества он никогда не упускал случая сказать что-нибудь нелестное о директоре.

— Мы могли бы уже иметь пятьдесят процентов дохода! — говорил Майер. — Наш зоопарк едва ли не самый популярный во всей Германии, а то и во всей Европе. Публика валом валит. Но фактически мы имеем лишь десять процентов прибыли. И все благодаря господину директору. Благодаря его непомерным требованиям!

— Но ведь и доходы мы имеем благодаря господину директору, — пробовал кто-нибудь вступиться за Брема.

Однако Майер не сдавался. Он распустил слух, что Брем, вместо того чтобы проводить все время в зоопарке, сидит в своем кабинете и пишет, получая деньги и за свое директорство, и за свои литературные труды. Это была явная ложь, потому что все время, с утра до позднего вечера, отдавал Брем своему детищу. И лишь ночью садился он за письменный стол, чтоб работать над тем, о чем уже давно мечтал, что считал важнейшим делом своей жизни.

Клевета, даже явная, разъедала души людей, как ржавчина железо. И все больше и больше акционеров начинали косо поглядывать на директора зоопарка.

Друзья Брема советовали ему поменьше вступать в споры с Майером и членами попечительского совета, предупреждали его об опасности. Но не таков был Брем — не думая о последствиях, он вступал в споры, он по-прежнему требовал, чтоб совет отпускал деньги на усовершенствование зоопарка, не считаясь ни с чем, он говорил в глаза правду, шел напролом, не признавая дипломатических ходов. Таков был Альфред Брем.

Но хозяева зоопарка больше не хотели считаться с ним. Под влиянием Майера они решили, что Брем сделал свое дело — организовал зоопарк, создал ему славу, и теперь можно расстаться с господином директором.

Тучи сгущались над головой Брема. Требовался лишь предлог, чтоб попечительский совет предложил ему покинуть службу. И такой повод нашелся. Брем давно добился того, чтоб сторожа не дразнили на потеху публике животных. Одних, наиболее жестоких, он уволил, другие побаивались крутого нрава директора, и над клетками хищников уже не раздавался яростный или жалобный рев. И вдруг однажды в открытое окно директорского кабинета донесся отчаянный медвежий вопль. Недавно Брем купил старую медведицу, которая долго работала в цирке, но одряхлела и почти ослепла. Купил он ее не потому, что уж так нужны были медведи в Гамбургском зоопарке — их было достаточно, а потому, что хозяин цирка собирался ее застрелить. Брему стало жалко добродушное, совершенно ручное животное. Он решил, что хозяева не разорятся, если в зоопарке появится еще один медведь.

Брему не пришлось жалеть о приобретении: отдохнув, медведица стала всеобщей любимицей — проделывала перед зрителями различные цирковые трюки и, услышав аплодисменты или получив угощение, уморительно раскланивалась. И вот сейчас он услышал отчаянный, полный боли и горечи крик медведицы.

Через минуту Брем был уже у клетки, в толпе, горячо обсуждавшей происшествие. Брем сразу понял, что произошло, не мог лишь понять, кто из двух — сторож или старший смотритель — они оба были здесь — ткнул палкой в глаз зверю. Старший смотритель, увидав директора, очень разволновался и стал кричать, что сторож издевается над животным и его надо немедленно наказать. Сторож — молодой парень — испуганно поглядывал то на старшего смотрителя, то на директора и что-то невнятно бормотал.

— Господин директор, — услышал вдруг за спиной Брем, — виноват во всем я!

Брем резко обернулся. Перед ним стоял изысканно одетый молодой человек, окруженный такими же нарядными молодыми женщинами.

— Да, именно я, — улыбаясь и не вынимая изо рта сигары, продолжал молодой человек. — Я попросил одного из них — кого, не имеет значения, — развлечь моих спутниц и разозлить медведя. Надеюсь, за свои деньги я имею право на такую просьбу? — и, не дождавшись ответа, продолжал: — К сожалению, исполнитель моей просьбы переусердствовал, попал в глаз зверю палкой. Но какое это имеет значение? Ну, пристрелите этого медведя, я готов оплатить убытки…

Брем ничего не ответил, лишь скрипнул зубами и молча направился в клетку медведицы. Она тихонько постанывала и терла лапой морду, размазывая кровь. Когда Брем вошел в клетку, она подняла голову и посмотрела на него единственным глазом. И было столько в этом взгляде тоски, горя, недоумения и боли, что Брем невольно отвернулся, — ему казалось, что зверь спрашивает: ну за что? Почему? Что я сделал людям плохого?

Брем осмотрел искалеченную морду зверя и обвел взглядом молчаливо стоящих у клетки людей. Увидав молодого сторожа, он поманил его. Сторож, не очень смело, но все-таки вошел в клетку. Медведица потянула носом воздух и отвернулась.

— А теперь вы! — приказал Брем старшему смотрителю.

Поколебавшись, тот тоже направился к клетке, но едва он вошел — медведица вздыбила шерсть и рявкнула так, что старший смотритель буквально вылетел из клетки.

— Ясно, — глухо сказал Брем, — вы, — обратился он к сторожу, — быстро ступайте за врачом. А вы, — он повернулся к бледному смотрителю, стоящему за спиной молодого человека, — немедленно убирайтесь отсюда! Вы уволены. Расчет получите в конторе.

— Но позвольте, — снова начал молодой человек, переглядываясь со своими спутницами и со старшим смотрителем, — я повторяю, что беру всю вину на себя, готов платить… Наконец… — он шагнул к Брему и загородил ему дорогу, — наконец, я требую!

— Отойдите, — тихо сказал Брем, — вы просто негодяй. К сожалению, я не имею возможности поступить с вами так, как вы того заслуживаете. Иначе вы пожалели бы о том дне, когда пришли в этот зоопарк…

На другой же день собрался совет попечителей. Майер торжествовал: наконец-то нашелся повод, чтоб расстаться с Бремом. Он посмел оскорбить племянника самого герцога! Об этом говорит уже весь город! Это непостижимо! Это возмутительно! Но Майеру не пришлось произносить обличительных речей перед членами попечительского совета. Брем не пришел на это собрание. Он прислал письмо, в котором просил решить: либо попечительский совет полностью доверяет директору и предоставляет ему свободу действий, либо освобождает директора от его обязанностей.

Совет выбрал второе.

Происшествие в зоопарке вызвало много толков в Гамбурге. Одни осуждали Брема, другие были целиком на его стороне, третьи удивлялись ему. Но самого Брема эти разговоры нисколько не интересовали. Теперь он мало выходил из дому: целые дни сидел за письменным столом или возился с детишками — старшему, Херсту, в это время исполнилось три года, Текле два, а Лейле шел шестой месяц.