Энтони Банко - Хью Лори: От «Дживса и Вустера» до «Доктора Хауса» Страница 22

Хотя в Обществе Вудхауса все еще сохранялись сомнения относительно адекватности подбора актеров на столь почетные роли, Фрай и Лори доказали, что идеально подходят на роли непревзойденного камердинера Дживса и «болвана» Вустера, живших в 20–30-е годы – годы аристократов-пустозвонов и потрясающе упрямых тетушек. После этого никаких сомнений ни у кого не осталось.

Первый сезон из пяти эпизодов был показан весной 1900 года и шел еще три года к полному и единодушному восторгу критиков. Было очень важно сделать так, чтобы телевизионный сериал как можно лучше соответствовал духу книг Вудхауса. Главное решение заключалось в отказе от фигуры рассказчика. Пуристам это могло прийтись не по нраву, но Хью считает, что это был абсолютно необходимый для телевизионного сериала шаг. «Я надеюсь, нам удалось максимально достоверно передать дух книг Вудхауса. Та к великий П. Г. снова вошел в мою жизнь. Вскоре я узнал, что мне нужно научиться очень многому. Как курить сигареты без фильтра, как водить «астон-мартин» 1927 года, как смешивать мартини с пятью частями воды и одной частью воды только для съемок, как натягивать гетры не за полтора дня и так далее и тому подобное. – Хью продолжает. – Я чувствовал себя шарлатаном, в руки которого попали эти замечательные сценарии. Другие мечтали бы о таких ролях, а нам они буквально упали в руки. Все казалось слишком просто».

Пуристы, естественно, указывали на слишком вольное обращение сценариста с сюжетными линиями, на то, что Стивен Фрай слишком молод для роли Дживса, но сериал прошел с огромным успехом. Актерская игра была превосходна, режиссура замечательна, музыка забавна, а сценаристу удалось сохранить тот превосходный язык, который делает чтение книг Вудхауса таким огромным наслаждением. Благодаря сериалу, у этих книг появилось бесчисленное множество новых поклонников, а сам сериал сразу же стал классикой.

Во время интервью Хью и Стивена часто спрашивали, не хотели ли они поменяться ролями. Не думал ли кто-нибудь о том, чтобы поручить роль жизнерадостного, но пустоголового молодого джентльмена Берти Вустера Фраю, а талантливого и знающего абсолютно все Дживса – Лори.

«Нет, никогда, – отвечал Лори. – Полагаю, тут все дело в голосе. У меня довольно ломкий, молодой голос».

«А у меня низкий и глубокий. Настоящий голос Дживса, – добавлял Фрай. – Кроме того, Хью выглядит в точности, как Берти Вустер. Эти большие зеленые глаза… и аура невинности… А я кажусь старше. Дживс, пожалуй, всего на несколько лет старше Берти, но… Да вы сами можете много чего сказать о человеке, посмотрев, как он чистит зубы. Когда Берти чистит зубы, он похож на школьника, а не на взрослого мужчину. Конечно, я не столь искусен, умел, аккуратен, невозмутим и исполнен уважения, как Дживс. С другой стороны, я тоже отлично помню цитаты и умею жонглировать фактами, в точности как он».

Однако Фрай говорит, что сознательно старался не играть Дживса так же, как Деннис Прайс, который исполнял эту роль в экранизации романов Вудхауса двадцатью годами раньше. «Прайс обладал парой уникальных бровей, и они делали его персонаж весьма чопорным. Думаю, я сделал Дживса более уважительным. Берти у Хью тоже получился не таким болтливым идиотом, какой получился у Яна Кармайкла».

«Мы надеялись, – говорит Лори, – что люди будут смотреть это, потому что это смешно. П. Г. Вудхаус – лучший писатель-юморист в мире. Я в этом убежден. Но в Англии многие смотрели сериал не из-за сюжетов и текстов, а ради атмосферы. «О, как мне нравятся эти старые двубортные костюмы, и эти машины с такими роскошными хромированными бамперами, и эти чудесные большие дома». В фильме есть ощущение Эдемского сада, которого никогда не было в Англии, а если и был, то вовсе не в тех масштабах, в каких он предстает перед нами на страницах книг Вудхауса. Вы можете сказать, что это нездоровый подход, но, боюсь, в этом виноваты мы!»

В реальной жизни, по мнению Стивена, они были полной противоположностью своих героев. «Хью очень практичный и разумный человек. А я очень нерешителен и постоянно колеблюсь».

«Да и словарь у Стивена получше моего», – шутливо подхватывает Хью.

Как бы то ни было, работа доставила Хью истинное удовольствие. Ему нравилось все – и сценарий, и декорации, и натурные съемки. «Мне очень нравилось играть эту роль, – шутит Хью. – У нас были парусиновые кресла с нашими именами на спинках». Удивительно, но исполнять комическую роль Хью было труднее и страшнее всего. Слова казались ему настолько драгоценными, что он боялся разбить их и уничтожить магию.

В первом сезоне актеры довольно быстро поняли, что действие развивается очень медленно. Они понимали, что многие костюмные драмы страдают от затянутости. Им нужно было придать своему сериалу необходимый темп. Чтобы не забывать об этом, они написали на обороте хлопушки слово «ТЕМП», чтобы помнить об этом с самой первой минуты съемки.

«Моя теория, – рассказывает Хью, – заключалась в том, что раньше актеры одевались в более или менее современную им одежду. Если же сегодня одеть актеров в одежду того времени, они начинают говорить медленнее – возможно, оттого что им неудобно и они чувствуют себя неуклюжими. Наденьте на современную женщину большую шляпу, меховую шубу, перчатки, дайте ей старинную сумочку, брошь и все такое, и она сразу же преисполнится чувства собственного достоинства и начнет декламировать, а не просто говорить».

Фрай отлично понимал всю важность поддержания верного темпа. «Когда речь идет о комедии подобного рода, хочется поддержать ритм великих фильмов 30–40-х годов – Капры, Престона Стерджеса… И темп речи Кэри Гранта: тра-та-та-та. В сценариях 30-х годов страниц было вдвое больше, чем в сценариях 90-х. Они все вылизывали до последнего».

Несмотря на тяжелую и напряженную работу, время для веселья все же оставалось. В перерывах между съемками Хью и Стивен изо всех сил старались воспроизвести фокусы, описанные в книге. «И это нам никак не удавалось», – смеется Лори.

Съемочная группа тоже подобралась непростая. «Когда шла съемка, – вспоминает Хью, – члены съемочной группы (не могу назвать их сквернословами, но у них была собственная англо-саксонская манера разговора) частенько переходили на язык Вудхауса. Когда огромный рабочий сцены, весь покрытый татуировками, ронял что-то себе на ногу, он говорил: «Вот черт!», а не что-нибудь покрепче. Конечно, у Вудхауса нет бранных слов. Вот черт! – самое сильное выражение, какое только можно у него встретить. И в каждом эпизоде таких выражений не больше двух – мы не хотели, чтобы люди звонили и жаловались на нас. В мире Вудхауса спальня – это место, где Дживс подает чай, и только. Это мир невинности».