Анатолий Черняев - Совместный исход. 1980 Страница 22

В 1979 году имело место 300 «учтенных отказов от работы», в которых участвовали более 9 тысяч человек. За последние недели число таких отказов растет. Некоторые из них ставят производство перед катастрофой. Так, на заводе «Североникель» три дня рабочие не вынимали металл из электролизных ванн.

Вот такие вещи происходят. Важно, однако, что «силовых выводов» не сделано. В основном авторы записки предлагают: «улучшить», «обратить внимание», «проявить заботу», «поднять воспитательную работу» и т.п.

Такое даже при Никите вряд ли бы стерпели, не пустив в ход соответствующие органы и войска.

Но реальных средств покончить с забастовками у нас нет, ибо нет ни мяса, ни порядка, ни справедливости.

А «Правда» чуть ли не каждый день выдает статьи, от которых волосы шевелятся. Например, вчера - о ресторанной службе в дальних поездах.

9 декабря 80 г.

28 ноября по 2 декабря был с Шарифом (зав. сектором Международного отдела) на Мальте. 2-5 декабря - в Риме. По пути на Мальту, во время остановки в Риме, был приглашен в ЦК ИКП. Разговор с Пайеттой и с Рубби. Два главных вопроса: 1) землетрясение в Италии; 2) Польша - требуют передать в Москву решение руководства ИКП, предупреждающее о недопустимости интервенции. А по первому пункту - позор и стыд. Все газеты пишут: помощь от СССР даже в абсолютных цифрах меньше, чем от Исландии и Ирландии. Собеседники обозначили четыре ступени краха в последнее время престижа КПСС в глазах итальянских коммунистов:

- еврейская эмиграция;

- Афганистан;

- Польша;

- Землетрясение.

Встречавшие меня посольские говорят, что стыдятся на улице или в магазинах разговаривать по-русски между собой - сразу недобрые взгляды, а то и оскорбительные реплики.

В этот же день улетели на Мальту.

Вечером в парламенте во Дворце рыцарей два часа ждали, пока премьер Минтофф закончит свою четырехчасовую парламентскую речь. Уже в одиннадцатом часу вечера он нас принял, в присутствии Тригоны (лидер лейбористской партии) и всех главных министров. Я сходу «делал» нашу политику в отношении целого государства (!), никого, как говорится, не спросясь и не имея никаких директив и полномочий.

В Риме, в основном, наслаждался его величием. Было несколько дружески острых дискуссий с итальянскими деятелями.

По возвращении в Москву - навал работы и информации. ПБ приняло решение по моей информации о встрече с Пайеттой и Рубби: поручено составить ругательное письмо в адрес ЦК ИКП - чтоб не лезли в польские дела.

Я сумел запугать Б.Н.'а реакцией Италии на нашу жалкую помощь жертвам землетрясения: итальянцы нам суют под нос - учите нас интернационализму, а сами как себя ведете! Он внял и принял меры, чтоб дать еще денег. Есть у нас для них один миллион (КБ). Американцы дали 50 миллионов.

19 декабря 80 г.

Сегодня день рождения Брежнева. Всенародный праздник. Вчера включил программу «Время» и обмер. Пока мазохистски смотрел передачу, меня била истерика, я исчерпал весь запас мата. При полном сборе всего «верха» Суслов вручал ему Орден Октябрьской революции и говорил всякие слова о Ленине, Великом Октябре, заботе о благе народа, о всенародной любви, о мощном развитии страны и великих достижениях в строительстве коммунизма.

И все это на фоне Польши, в обстановке, когда в Харькове, Ростове и т.д. и т.п. надо в 6 утра встать в очередь, чтоб достался литр молока, когда в Челябинске вообще шаром покати. Когда Секретарь ЦК обратился к обкомам и республиканским ЦК с письмом «принять все меры», чтобы исправить положение со снабжением мясом, так как в большинстве мест - катастрофа с этим и ситуация названа политической. Когда на днях разослана (решением Секретариата ЦК) записка Черненко об ужасающем положении с отоплением жилищ повсюду в стране (сотни коллективных писем), так как не хватает угля и дров. Когда бумагоделательные машины на крупнейших комбинатах останавливаются или работают на 60 % времени, так как нет сырья. Когда 60 % судов месяцами стоят на рейде, так как нет вагонов, чтобы перегружать. даже хлеб, купленный на золото и т.д. и т.п.

И вот этот безобразный, циничный спектакль перед всем народом. Я не знаю и не представляю себе советского человека, у которого эта сцена не вызвала бы презрения, горечи, ненависти, бешенства, мата. Сегодня с кем ни встретишься, спрашивают: «Видел вчера!»

Такое впечатление, что наши лидеры твердо решили: «А еб. мы всё и всех, пусть говорят, что хотят, ни х.. они с нами не сделают!»

Позавчера ПБ назначило несколько новых заместителей председателя Совмина и несколько новых министров, отправив очень уж древних на пенсию. Все - украинцы, один (Бодюл) - молдаванин. В этой связи я с некоторым удивлением узнал, что и Тихонов - хохол! Просто каток катит на Россию Украина.

Между тем, Москва полнится слухами, что умер Косыгин. Но не объявляют, якобы, чтоб не портить день рожденья. Все кто передают это друг другу, выражают сожаление, жалеют. Форма оппозиции, форма выражения презрения к тем, кто «не дал ему спокойно добыть на посту».

В Польше кризис приобрел всеохватывающий характер, все выплеснулось наружу. То, что они пишут о себе - о партийном руководстве, о власти, о всей общественной и государственной системе, о порядках и беспорядках - все это (без единого исключения) слепок и с того, что у нас. Но, как правильно заметил их академик Щепанский, разница в том, что в Польше в 70-х годах был фактически демонтирован репрессивный стиль (если не аппарат) и поэтому совладать с движением никто уже не может. У нас же он наоборот был укреплен в необычайной степени - именно в 70-е годы. Так что у нас пока ничего не будет. Но забастовки могут приобрести массовый характер.

26 декабря 80 г.

С 20 декабря я опять в «Соснах», отпуск. Тоскливо и слякотно. На улице нуль градусов. Только два раза ходил на лыжах. Зато попутешествовал по окрестностям Подмосковья.

Река Истра - красивая, вся в деревьях по берегам, как в аллее. И село ухоженное, рядом животноводческий комплекс. Когда возвращался обратно, мужики шли домой на обед. Ни одного среди них трезвого не было. И главное, что опять потрясло: возле церкви памятник войне - стандартная фигура женщины с оливковой (?) ветвью в руках, поодаль стенка, на ней фамилии погибших. Посчитал, плача (тем более, что никого рядом, народная тропа по сугробу не протоптана!). 150 человек. Это - из одной деревни! Целая маршевая рота полного состава. И почему-то в эти, такие вот моменты, каждый раз вспыхивает горечь в отношении Брежнева и Ко. Это - сложная связь, не буду здесь ею заниматься.

На другой день пошел в противоположную сторону - к Звенигороду. Дошел до деревни Аксиньино (за Николиной горой в 5 км.). Та же история с церковью: издали грандиозно и маняще, вблизи полуразрушенная низенькая, чуть ли не часовенка. Возле церкви опять же «стенка» с именами погибших, здесь их - 57 человек, но и деревня поменьше.