Алексей Орлов - Афганский дневник пехотного лейтенанта. «Окопная правда» войны Страница 23

Сразу по возвращении написал наградные на отличившихся, в том числе на Хомчика. Описание подвига: в ходе боевых действий был тяжело ранен. За проявленное мужество достоин награждения медалью «За боевые заслуги». Начальник политотдела вызвал нас с замполитом и отругал, мол, что за текст. Отвечаю, что написал, как было, ранен, значит, превозмогал боль, то есть проявил мужество, положена по статусу награда, подвигов никаких не совершил. Начальник политотдела потребовал переписать наградной, представить к ордену Красной Звезды. Я категорически отказался, никакие угрозы не помогли. Пишите сами, что хотите, моей подписи не будет. Лучшие солдаты не могут получить награду, сержанта Свиридова в третий раз представляю, а еще за Зардев Красное Знамя обещали. Не помогло даже вмешательство командира. Я очень щепетильно отношусь к вопросам награждения.

Орловская рота с управлением батальона. С-на роты В. Булочка, командир роты А. Орлов, замполит Г. Васильев, ком. 2-й мсв В. Смиренский, ком 1-й мсв Ю. Алошарафов, всегда с нами ком взв. «Василек» А. Луковский, сзади: техник б-на по вооружению Н. Рудникевич, командир б-на В. Тищенко

Сразу по возвращении отправил Студеникина «Марусю» и Кузнецова «Кузю» в кабульский госпиталь на обследование на предмет психического здоровья.

Замполит Гена написал песню о нашем восьмисуточном выходе. Молодец, есть дар у человека.

Восемь дней вам покажется мало, ну просто смешно,Восемь дней на каком-нибудь солнечном южномкурорте,Восемь синих ночей будто звуки последних аккордов,Восемь крестиков в старый, потертый,рабочий блокнот.Восемь пасмурных дней вам покажутся,может, длинней,Восемь дней неприятной, досадной и горькой разлуки,Восемь черных ночей ни движенья, ни слова, ни звука,Одинокой болезни, кручины, тоски восемь дней.Только эту неделю и день, привязавшийся к ней,Не измеришь привычной гражданскойи старенькой меркой.Эти дни для кого-то на целую жизнь не померклиИ оставшимся жить приказали быть тверже, сильней.Эти дни в нашей памяти будут навечно светить,Эти дни лебединая песня простого солдата.Только пели назло: «Помирать нам еще рановато,Есть у нас еще дома дела», и не надо спешить.Оставляли мы сзади гряду покоренных высот,Шли по вечным камням, не сгибаясь, весомо и грубо,Поднимались по скалам крутым к непокорному Зубу,Он на карте без имени просто стоит Два семьсот.Нам надеждами силы опять удавалось найти,Удавалось забыть и усталость, и голод, и муки.И хотя разбивали и тело, и ноги, и руки,Поднимали себя и других, чтобы дальше идти.На другой высоте до трех тысяч рукою подать,Только снега, дождя и тумана здесь надвое больше.Восемь черных ночей приходилось на скалах не спать,Ну а кто засыпал, то по часу на брата, не больше.Но под ветром афганским на голой, пустынной скале,Дружным хором рвалась непокорная песня:Всюду русская рать, ей на целой земле будет тесно,Всюду русская рать на суровой афганской земле.Нам дожить до глубокой, простой седины,Прошагать по дорогам с хорошею песней,А пока заболели ребята траншейной болезнью,Что вернулась с окопов великой, последней войны.

Это песня, а проза была еще суровей. Если бы наши любимые видели это, они любили бы нас в десятки раз сильнее. В такие трудные минуты понимаешь, как мы не ценим жизнь, узнаешь, как можно радоваться простой сигарете на пятерых, куску хлеба, глотку воды. В такие трудные минуты остро чувствуешь, как дороги и близки нам наши любимые.

Проводили кундузцев до Артынджалау. Все спокойно, не зря Басира погоняли. При возвращении на барласском серпантине у меня завалилась БМП. Медленно так стала сваливаться в пропасть, механик молодой был, с управлением не справился. Со мной был только старшина роты Булочка Володя, который мгновенно выпрыгнул. Я оставался до последнего, так как в любой момент готов был десантироваться. И вот машина села днищем на камень и тихонько покачивается. «Вылезай», – негромко и спокойно говорю механику, чтобы не напугать. Тот, трясущийся от страха, не успел спрыгнуть, как на него налетел старшина: «Мне уже остох…ло по краю пропасти ездить». Подогнали другую БМП, зацепили тросы, включил первую передачу и аккуратно выехал. Пройдя серпантин, снова сажаю солдата за штурвал, а у того руки трясутся, на ровном месте машину раком ставит. На каракамарском серпантине заставил его по колее пробежаться, думал через ноги дойдет. Не помогло, не дано, оказывается, механиком быть, хотя техникум окончил на гражданке. Пришлось в пехоту списать. Лучшие механики-водители из трактористов получаются, сами готовим, после учебки немногие толковые приходят.

Готовимся к проверке. Комбат поставил задачу привести территорию в порядок. Вечером я получил хороший разнос за то, что камешки вокруг палаток не побелены. На робкое оправдание, что на складе нет известки, показал на соседние роты – у них все оказалось побеленным. Конечно, командиры там не первый год ротами командуют. Оказывается, пошли в медпункт к знакомым сестричкам, выпросили хлорки, развели и побелили. Все гениальное – просто, век живи, век учись.

Начальник штаба батальона, майор Комерзан сказал: «Алексей, в горах тебе цены нет, действуешь грамотно, умело, но нужно учиться мирной жизни, в Союзе нелегко придется».

Провел засаду в Каракузи. Результата нет. В очередной раз убедился в бесперспективности засад в районе полка. Ведь мы находимся под постоянным, круглосуточным наблюдением и выйти с территории полка незамеченным практически невозможно. Необходимо искать другие методы.

Начинается весенняя проверка. Чтобы не участвовать в строевом смотре, задерживаюсь с возвращением.

Прошедшая неделя была просто сумасшедшей. Спать приходилось по четыре часа в сутки, если повезет. Ежедневная, еженощная черная работа, целый день на ногах, на полигоне, в горах, буквально ни минуты свободной. Многие офицеры в отпусках, командировках, поэтому и швец, и жнец, и на дуде игрец. Роте пришлось сдавать вождение – 2 КУ (контрольное упражнение в составе взвода). Откуда мне было знать методику проведения, да и разворачиваться в горах в боевую линию не менее трех раз негде. Придумал после бессонной ночи. Первое, перед проходами в минно-взрывных заграждениях, второе – на директрисе БМП с боевой стрельбой, третье – после подъема в гору, где проверяющие нас уже не видят. Прошло на ура. По тактике с ротой проводилось ротное тактическое учение. Тема РТУ – «Рота в засаде», просидел двое суток на перевале Ризкан, с нами почему-то никто из инспектирующих не пошел.

Сидючи на перевале, прослушал в эфире шоу под названием «Мотострелковый батальон в наступлении в горах». Местом проведения выбрали кишлак Урусак, в десяти километрах от полка. Участвовали четвертая, шестая роты и минометная батарея. В эфире было все: противник справа, слева, для поддержки был вызван огонь артбатареи, вертушки, проверяющие предложили поддержку авиации, но наш комбат гордо заявил, что справимся своими силами.

Итог учений – батальон спустился с гор с трофейным ДШК, несколькими единицами стрелкового оружия китайского и египетского производства, которые накануне были получены с полкового склада. В общем, спектакль удался на славу, мы получили хорошие оценки.

Вывод из всего этого простой. Пусть те, кому положено, сидят на своих местах и занимаются своим делом, не мешая другим заниматься своим.

Уже очень жарко, температура за сорок градусов Цельсия. Правда, зелень кругом, самая лучшая пора, когда все вокруг цветет, – красота. В этом году не пришлось просто на солнышке поваляться, чисто офицерский загар. Лицо, шея и кисти рук черные, все остальное в светлых тонах.

Двадцать третьего марта при встрече кундузцев, взвод связи, стоя на блокировке у школы в кишлаке Самати, был обстрелян. В ходе возникшей перестрелки наши спецназовцы подстрелили кого-то из местных жителей, у того оказались родственники в Кабуле на очень высоком уровне, в каком-то из министерств. Раздули эту историю, армейские политические органы наехали на командование полка, те, в свою очередь, на наш батальон, возникла необходимость урегулировать создавшуюся ситуацию, и батальон во главе с подполковником Масловским срочно выехал в Самати.

Колонна небольшая, шли с приличной скоростью. При подходе к кишлаку встретили ровное, с почти идеальной поверхностью плато, скорость еще прибавили. И вдруг моя БМП садится на днище, а за мной и вся рота. Впереди идущие танки закопались по башни. Как оказалось, попали на слой недавно сошедшего селя, который сверху подсох, образовав корку. Под собственной тяжестью машины провалились, словно под лед, и плотно сели в то месиво, которое было под коркой. Своими силами справиться невозможно, запросили помощь из полка. Пехота полезла на высоты, чтобы прикрыться, так как предстоит долгая история по эвакуации застрявших машин.