V. A. - A6V9 Страница 23

Соседка, укладываясь спать, вот уже который вечер подряд угрожает вывернуть мои пальцы, если не лягу до двенадцати ночи. Безусловно, я с ней соглашаюсь и даже делаю вид, будто действительно отхожу ко сну. Уже лёжа в постели, читаю «Тропик козерога» в ожидании, когда же она перестанет ворочаться за стенкой и, наконец, затихнет. После включаю ночник, достаю ноутбук с бумажными записями и заступаю на пост своей второй работы. Почему поступаю именно так? Не хочу, чтобы кто-то лишний раз за меня беспокоился, особенно если беспокойство это выражается в чтении лекций на тему оптимизации режима дня, плавно перетекая в плевки фразами в духе «Ну я же для тебя стараюсь!» жалобным обиженным тоном, после чего она просто выходит из моей спальной, а на утро вообще на моё присутствие не реагирует. Мне по большому счёту плевать на такое её поведение, вот только порой такими причудами она напоминает мне мать, что в ней и раздражает. Именно поэтому уж лучше так: экономия нервов, сил, и никакого объявления третьей мировой.

Как только касаюсь подушечками пальцев всех этих своих мыслей, облечённых в строки на бумаге, руки непроизвольно начинают слегка подрагивать, отчего иногда не попадают по нужным клавишам. Но мне нужно это сделать, как можно скорее избавиться от этой раны, потому я так спешу… Все следующие три часа как можно тише отбиваю чечётку по клавиатуре. За это время каждая строчка отдаётся тупой ноющей болью, приближая меня к цели. Каждая фраза воскрешает в памяти все моменты уже прожитых дней, буква за буквой облегчая задачу. Каждый новый абзац даёт шанс обдумать всё ещё раз, чтобы после прийти к единственно верному решению – доделать то, что начато. Иначе теперь уже нельзя. По-другому зашитая рана вновь загноится, и её вновь придётся прочищать, и так раз за разом, пока от сердца не останутся лишь одни жалкие клочочки некогда живой плоти…

Я причиняю себе боль инструментом, превосходящим все остальные орудия пыток, когда-либо созданные человечеством, и имя ему – память. Только память может быть столь услужлива. Только память может дать шанс прочувствовать и вновь пропустить через себя всё то, к чему хотелось бы вернуться и, возможно, даже переиграть, но возможности как не было, так нет и не будет. Только память может зацепить несколько моментов и на этой почве подкинуть парочку мыслей для полуночных размышлений о бренности бытия в самый неподходящий момент… Я топлюсь в своих воспоминаниях, раз за разом воскрешая их, пропуская через себя и выводя на экран ноутбука в новом отфильтрованном свете с послевкусием терпкого горького остывшего кофе без сахара и сливок.

Именно так проходят эти три часа, пока организм, уставший от тщетного ожидания каких-либо реакций на его измотанность со стороны хозяина, не берёт дело в свои руки и начинает пытаться отключить питание мозга. Только тогда начинаю закругляться, потихоньку выплывая из мутного океана воспоминаний, оставляя работу с некоторыми из них до следующего раза. Организм же после такого жеста хозяина удовлетворённо впадает в состояние полудрёмы, давая мозгу на последнем кругу мыслей поймать за хвост единственную: завтра ему предстоит пережить точно такое же состояние мертвецкой усталости, ведь завтра хозяин вновь будет пытаться вылечить свои раны.

Ещё утром, придя на работу, узрел носящегося по всем кабинетам с лихорадочным блеском в глазах Кэпа. Безусловно, я был ещё в вечер четверга осведомлён о том, что на следующий день, начиная с обеда, у шефа проводится развлекательное мероприятие под кодовым названием «корпоратив», и после, естественно, никто работать не будет. Но вот никак не думал, что половина персонала с самого утра забьёт большой болт на свои прямые обязанности и вместе с Кэпом начнет подготовку кабинета к фуршету. В частности, при входе на второй этаж я не наблюдал ни секретарши Тани, ни свежеприготовленного кофе. В общем, рабочий день как-то сразу не задался, ибо чуть позже мне даже самому пришлось встречать свою клиентку – видимо, Танечка совсем где-то заблудилась. К тому же ещё и время консультации было сдвинуто без предупреждения – появление женщины в стенах центра было назначено на восемь утра, но пришла она только к девяти. Почему меня не оповестили? Потому что Таня не смогла ответить на звонок, ибо на тот момент у неё было куда более важное дело в виде укладывания красной икры и веточек укропа с петрушкой на слой масла в тарталетки. Я, конечно, понимаю, что к будущему управленцу подлизаться нужно как можно скорее, но на данный момент я пока ещё её прямое начальство, которое при таком регулярном отношении к работе может саму секретаршу отсюда и попросить. Но это так, на будущее…

Признаться честно, я был даже рад тому, что кто-то в первой половине рабочего дня будет меня отвлекать своими проблемами от всей той суеты, что с каждой минутой нарастала за стенами моего кабинета – даже не заметил, насколько легко и быстро пролетели последующие два часа беседы с очаровательной девушкой. Зато вот проблема у неё для моего опыта была весьма нестандартная: у неё нет близкого человека в виде какого-нибудь юноши, близких друзей тоже не имеется, родители относятся к ней довольно прохладно и каждый день напоминают о том, что надо бы уже найти своего спутника и выпорхнуть, наконец, из семейного гнёздышка. А вот ей спутник-то и не нужен – как оказалось, ей нужна спутница. Но родители об этом не знают и, более того, продолжают не замечать её намёков. Сама же девушка сказать об этом семье напрямую боится из-за подозрений, что после таких заявлений её сразу же выставят на улицу, но и так мучиться тоже больше не может. В общем, постараюсь решить этот вопрос до наступления нового года, ибо хочется подарить кому-то кусочек чуда, но для начала нужно будет прощупать почву на предмет её опасений. Если же они подтвердятся, то действовать быстро здесь нельзя. Хотя у меня ещё есть время обдумать план действий…

Проводив девушку до выхода, спинным мозгом почуял, что в стенах центра намечается что-то поистине стулосшибательное. Для начала уже явно поддатый и слишком довольный Кэп пригласил меня присоединиться к фуршету. Если честно, хотелось по-тихому слинять, и от этого действия удерживало только одно – у меня была ответственная миссия в виде напутственно-подбадривающей речи для шефа, и тут я мог либо сделать, либо сдохнуть, но сделать, ибо он уже который день ходит мрачнее чёрной тучи, даже не заглядывая ко мне в свободное время.

Начиналось всё довольно тихо и спокойно: произнесли первый тост, выпили, закусили, повторили. Чуть позже высказался и я, после чего все проделали почётный круг предыдущих действий по третьему разу. Кто-то догадался поставить музыку, но позже не додумался её сменить, так что отмечали мы под весёленький репертуарчик Верки Сердючки, от чего начал улыбаться даже я. После двух первых часов нарастающего ритма уже хотел было откланяться, как вдруг Кэп, завидев мои телодвижения по направлению к шляпе и пальто, громогласно объявил начало первого конкурса с выдачей весьма оригинальных призов. Мне вот до их пор думается, что идея покупки этих призов исходила именно от Танечки – для неё большинство из нас белые и пушистые. В итоге по окончании двадцатиминутного квеста под улюлюканье со стороны персонала меня наградили вот этим:

Точно не знаю, зачем они мне самому, но коллеги сказали, что мне жутко идёт. Хвостика же в виде приза в других конкурсах завоевать не удалось, поэтому я всё оставшееся время чувствовал себя зайчиком-калекой. Ну да пофиг, пляшем. А плясали мы до тех пор, пока кому-то в голову не пришла гениальнейшая идея спеть всем вместе в караоке. Тут же наш невролог вспомнил о том, что где-то тут было припасено всё снаряжение, после чего у Кэпа сразу появилась очередная задумка для конкурса. В итоге все убедились в том, что будущее начальство не такое уж святое и правильное: в конкурсе на лучшее исполнение песни победил вконец нализавшийся и разомлевший Кэп, от души оторвавшийся и на песне «Belle» из мюзикла «Notre Damme De Paris», и на шефе, предлагая ему совместный танец. В общем, допредлагался он до того, что Даниэль Венихуэлович, и без того раздражённый присутствием этого «стервятника возле чужой добычи», не выдержал и, схватив пьяного Кэпа под локоток, дотанцевал с ним до выхода из мед. центра под предлогом совместного перекура. Как только массивная железная дверь за ними захлопнулась, тут же начало ощущаться общее беспокойство на пару с напряжением. Нет, ну не могут же двое взрослых людей… Или могут?

Понимая, что от намекающих взглядов коллег в духе «ну тыжпсихолог, иди и успокой их» мне так просто не отделаться, я, прихватив пальто, быстренько юркнул из кабинета по направлению к выходу, по пути обдумывая план под названием «Доставка Кэпа восвояси». Открыв дверь, понял, что обдумывал не зря. Да ядрёна вошь! Эти двое стоят на холодном ветру в одних тонюсеньких рубашечках и уже вовсю словесно цапаются! Не теряя ни секунды, встрял между ними и с мысленным желанием воспользоваться скотчем взял командование ситуации в свои руки. Минут через двадцать моих призывающих к спокойствию и трезвому рассудку речей шеф вернулся к фуршетному столу мрачный, как тучи перед смерчем, ну а из Кэпа с горем пополам удалось вытянуть адрес его «доставки», после чего вызвать такси. Пока я пытался запихнуть это двухметровое пьяное чудовище в скромненькую машинку, Кэп нервно брыкался с пьяными возгласами: «Дома никто не ждёт». Уже весь исчертыхавшийся, я напомнил ему о жене с детьми, которые сейчас наверняка дома, на что мне как-то уж слишком агрессивно зарядили в обратную: «Да нету у меня никакой жены! Понимаешь?! Нету!». Эм… То есть как это нет? Но она же была. А куда тогда делась? Почему тогда кольцо на пальце, если её нет? Решив оставить обдумывание этих вопросов на потом (мало ли, что он может в таком состоянии ляпнуть), таки впихнул его вторую ногу в такси и, захлопнув дверцу, с чувством выполненного долга засобирался домой. Всё же не люблю я корпоративы. Наверное, от того, что не люблю пьяных людей возле себя.