Евгений Матонин - Иосип Броз Тито Страница 23

17 апреля был подписан акт о капитуляции югославской армии, по которому шесть тысяч офицеров и 340 тысяч солдат и младших командиров были объявлены военнопленными.

Всего лишь за 11 дней Королевство Югославия, самое крупное государство на Балканах, рухнуло, словно карточный домик. Гитлер сдержал свое слово: еще шли бои, а Югославию уже начали стирать с лица земли. 10 апреля на территории Хорватии было создано Независимое Государство Хорватия во главе с лидером усташей «поглавником» Анте Павеличем. В НГХ также вошли Босния и Герцеговина и сербский Срем — пограничная с Хорватией северо-западная область Сербии.

Северную часть Словении аннексировала Германия, южную — Италия. Итальянцам также достались Черногория и часть Далмации. Большая часть Косова и вся Метохия, а также Западная Македония были включены в созданную Италией Великую Албанию. Болгария получила юго-восточную часть Сербии и восточную и центральную части Македонии. К Венгрии отошли плодородные земли Воеводины. Все, что осталось от Сербии, поступило в распоряжение верховного командования вермахта. Позже, правда, немцы там тоже начали создавать марионеточные органы управления.

История первой, королевской Югославии на этом закончилась. Однако начиналась история другой, «титовской» Югославии. Начавшаяся война сделает псевдоним «Тито» известным на весь мир, а его самого — легендарной фигурой, маршалом и человеком, которого в истории будут упоминать наравне со Сталиным, Черчиллем, Рузвельтом или де Голлем.

ВОЙНА

1941 год: от Загреба до Ужице

Тито встретил начало войны в Загребе. Вскоре туда из Белграда прибыл и Кардель. Он рассказал подробности о бомбардировке города. Например, о том, как чудом остались в живых Джилас и Светозар Вукманович-Темпо. (Светозар Вукманович, псевдоним «Темпо» (1912–2000), — югославский коммунист, в 1941 году — один из руководителей сербской организации КПЮ, впоследствии — участник народно-освободительной войны, народный герой Югославии. После войны занимал руководящие посты в компартии и социалистической Югославии.) Во время налета они решили не спускаться в подвал, а остались наверху. Бомба «прошила» весь дом сверху донизу, пробила потолок в подвале и там взорвалась. Погибли все, кто скрывались в подземелье, а Джилас и Темпо отделались лишь синяками, испугом и были с ног до головы испачканы грязью и пылью[106].

10 апреля части вермахта вошли в столицу Хорватии. Многие жители города встречали их цветами и нацистскими приветствиями с выкриками «хайль!». В самые первые часы оккупации Тито приказал как следует «почистить» нелегальную квартиру, на которой он жил. Из нее вынесли партийную литературу и спрятали в надежном месте.

В тот же день, 10 апреля, Тито созвал нелегальное заседание ЦК КПЮ и ЦК КПХ. Коммунисты решили продолжать борьбу, был создан Военный комитет во главе с Тито, а место работы самого ЦК постановили перенести в Белград.

Коммунисты оказались в двойственном положении. Ведь Германия оставалась «дружественным» СССР государством, и Москва официально поздравляла Гитлера с победами на европейских фронтах. 8 мая 1941 года по требованию Берлина Москва разорвала дипломатические отношения с правительствами оккупированных Бельгии, Голландии и Югославии. Правда, в очень обтекаемой форме. Югославскому послу в Москве Гавриловичу объявили, что с его правительством утеряна связь, полномочия посольства потеряли силу и теперь его сотрудники будут рассматриваться в качестве «частных лиц». Через месяц после нападения Германии на СССР того же Гавриловича поставили в известность, что СССР формально не прерывал отношений с Югославией[107].

Многие до сих пор критикуют Тито за то, что он выжидал и не начинал вооруженную борьбу до 22 июня. Однако он следовал директивам Коминтерна, в которых не давалось разрешения на начало вооруженного выступления. Тито говорил, что партия сделает это только после нападения Германии на Советский Союз, и докладывал Димитрову: «Мы организовываем боевые отряды, воспитываем свои военные кадры, готовим вооруженное восстание в случае нападения на СССР»[108].

Тито готовился к переезду в Белград. Коммунисты спрятали свой партийный архив в выгребной яме во дворе, а деньги и золото из партийной казны — в дымоходе. Когда Загреб был освобожден, все партийное имущество снова извлекли из тайников.

Помимо партийных, Тито предстояло уладить и свои личные дела. Герта должна была родить буквально со дня на день. Он попросил своих товарищей позаботиться о ней. Она проводила его на вокзал, где они и расстались. 24 мая Герта родила сына Александра, которого все будут называть Мишо. Его Тито увидит только после войны, а Герте предстоит еще немало тяжелых испытаний…

Вечером 22 мая Тито уехал из Загреба. В кармане у него лежало поддельное удостоверение личности на имя инженера Славко Бабича, представителя чешской фирмы «Шкода», приехавшего из Загреба в командировку. В пригороде Белграда Земун его встретила Даворьянка Паунович. В Белграде в мае 1941 года царил террор оккупантов. За появление на улицах в вечерние часы расстреливали на месте. Двери в домах и квартирах запирать запрещалось. Долгое время Тито спал не раздеваясь, положив под подушку парабеллум, и несколько раз менял места своего проживания. На всякий случай он всегда держал под рукой целый арсенал — 16 гранат и два пистолета.

В конце мая Тито сумел встретиться с советским военным атташе в Белграде генералом Самохиным, которому сообщил, что немецкие части, принимавшие участие в нападении на Югославию, теперь перебрасываются через Венгрию и Румынию на восток, к советской границе, а в Загребе немецкие офицеры открыто говорят о скором нападении на СССР. Он передал написанный им для Коминтерна отчет «О положении и событиях в Югославии» и послал в Загреб телеграмму для передачи в Москву. В ней Тито сообщал о передвижении германских войск на восток и о своем обязательстве поднять восстание в случае нападения Германии на СССР. Сообщение было передано в Москву по радиостанции Иосипа Копинича — этот канал связи просуществует до февраля 1942 года[109].

Постепенно в Белград стали поступать сведения о создании партизанских групп. Сербам в Хорватии, Воеводине, Боснии или Косове приходилось бежать в горы, чтобы их не уничтожили усташи, венгры, албанские или мусульманские националисты. Так что самые первые очаги восстания были ответом не на призывы коммунистов и даже не на германскую или итальянскую оккупацию, а на террор и этнические чистки со стороны новоявленных правительств.