Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары Страница 23

Глава 25

Сражение пехоты

Республиканская армия, когда мы присоединились к ней, готовилась к походу. Неприятель, после проигранного сражения у Риу-Парду, собирался в Порту-Алегри; выступив оттуда под командованием старого генерала Джорджио, он расположился лагерем на берегах реки Кай под прикрытием своих военных судов, с многочисленной артиллерией. Усиленный большим количеством пехоты, противник поджидал подхода генерала Кальдерона, который, двигаясь от Риу-Гранди, собрал в сельской местности значительный отряд кавалерии.

Используя все средства подкупа, империя добилась того, что в провинции Риу-Гранди на ее сторону переходило немало людей. Здесь, так же как и в долине Ла-Платы, люди, можно сказать, рождаются в седле, и сам кавалерийский дух делает жителей этих мест воинственными. Но не все люди, какими бы отличными кавалеристами они ни были, могут устоять перед позолотой, титулами, побрякушками и особенно всесильным металлом. Упомянутый мною порок, т. е. нежелание республиканцев оставаться в строю, когда им не угрожал неприятель, весьма облегчал действия последнего. И когда генерал Нетто, который командовал в этой кампании республиканскими войсками, собрал, наконец, достаточное число людей, чтобы разбить Кальдерона, последний уже соединился со своими главными силами у реки Кай, после того, как гуда было пригнано много лошадей, в которых так нуждались имперские войска. Вследствие этого, имея большое превосходство в силах, генерал Джорджио стал угрожать осаждавшим столицу республиканским войскам, вынуждая их к снятию осады.

Чтобы разбить неприятельские войска, президенту республики было необходимо соединиться с дивизией генерала Нетто; этот, успешно осуществленный маневр, делает честь военному таланту Бенто Гонсалвиса.

Европейская армия, отягощенная обозами, была бы не в состоянии осуществить подобный маневр. Мы вышли с армией из Малакара, взяв направление на Сан-Леопольду (немецкая колония); ночью мы прошли в двух милях от неприятельской армии. После перехода, продолжавшегося два дня и две ночи, в течение которых мы почти ничего не ели, наш отряд приблизился к окрестностям Такуари, где мы соединились с генералом Нетто, который выступил нам навстречу. Я сказал — почти ничего не ели — и это правда. Узнав о нашем марше, неприятель поспешно выступил, чтобы напасть на нас, и хотя ему было труднее двигаться, чем нам, ибо с ним была артиллерия и снаряжение, он несколько раз настигал нас, когда, отдыхая после длинных переходов, мы жарили мясо — единственную нашу пищу; и не раз неприятель вынуждал нас взваливать зажаренное мясо на спину[88] и поспешно уходить.

В Пиньейриньо, в шести милях от Такуари, мы устроили привал и сделали все необходимые приготовления для боя.

Республиканская армия, насчитывавшая пять тысяч конницы и тысячу человек пехоты, занимала высоты Пиньейриньо, небольшую гору, наполовину покрытую лесом. Пехота, которой командовал старый полковник Крешенцио, заняла позицию в центре, правым крылом командовал генерал Нетто, а левым — генерал Канабарро. Оба крыла состояли из одной кавалерии, несомненно лучшей в мире, хотя и состоявшей из фаррапос[89].

Наша пехота, которая за исключением офицеров в большинстве своем состояла из цветных людей, также была превосходной, и желание сражаться было всеобщим.

Полковник Жоан Антонио возглавлял резерв, состоявший из кавалерийского отряда.

У неприятеля было четыре тысячи пехоты, три тысячи кавалерии и несколько орудий. Он занял весьма выгодную позицию на другом берегу небольшой реки, разделявшей обе армии. Не следовало относиться пренебрежительно к неприятелю: у него были отборные имперские войска, а старый генерал Джорджио, который командовал ими, считался весьма опытным.

До сих пор неприятельский командующий упорно преследовал нас, теперь он отдал все необходимые распоряжения для организации правильной атаки.

По его приказу два пехотных батальона перешли высохшее русло ручья и, построившись в каре, двинулись вперед. Два неприятельских орудия, удачно поставленные на другом берегу, открыли огонь по нашим кавалерийским цепям. Храбрецы из первой кавалерийской бригады генерала Нетто вынули сабли из ножен, ожидая лишь сигнала, чтобы броситься на два наступавших батальона неприятеля. Эти воинственные сыны провинции Континенте были уверены в победе: находясь под командованием генерала Нетто, они ни разу еще не знали поражения.

Наша пехота, которая с развернутыми знаменами расположилась цепями на самом высоком холме, будучи прикрыта его гребнем, горела желанием броситься в сражение. Уже страшные копейщики Канабарро, состоявшие поголовно из освобожденных рабов, занимавшихся укрощением диких коней, двинулись вперед, обходя правый фланг неприятеля, который в беспорядке вынужден был поэтому также повернуть свой фронт вправо.

Храбрые копейщики, гордые своим внушительным видом, двигались еще более сомкнутыми рядами; сплошному лесу пик был подобен этот превосходный отряд, состоявший из освобожденных республикой рабов, набранных среди лучших в провинции укротителей диких лошадей; все всадники были черные за исключением высших офицеров. Никогда еще противнику не доводилось видеть спину этих подлинных сынов свободы, которые воистину сражались за нее. Их копья, превышавшие обычную длину этого оружия, их совершенно черные лица, их атлетические тела, закаленные в постоянном тяжелом труде, и их превосходная дисциплина наводили ужас на неприятеля.

Уже над рядами раздался призывный клич командующего: «Пусть сегодня каждый сражается за четверых!» — с этими скупыми словами обратился к нам предводитель, который был наделен всеми качествами великого полководца, кроме одного — везения!

Предчувствие битвы и вера в победу заставляли трепетать наши сердца. Никогда мне еще не доводилось быть свидетелем зрелища более великолепного[90]. Находясь в центре нашей пехоты на самом высоком месте, я мог обозревать войска обеих сторон. Расстилавшиеся внизу поля были покрыты редким и низким кустарником; ничто не мешало обзору, так что можно было видеть самые небольшие передвижения.

Вот там, внизу, через несколько минут должна решиться судьба самой большой части американского материка — Бразилии! Судьба целого народа! Пройдут мгновения, и эти, столь стройные, великолепные и блестящие отряды будут рассеяны, разгромлены, смешаются в ужасной свалке, движимые низкой страстью уничтожения! Через минуту кровь, изуродованные члены и мертвые тела этих прекрасных молодых людей осквернят девственные, чудесные поля! Однако все ждали, все жаждали сигнала к началу сражения.