Алексей Федоров - Последняя зима Страница 23

- Послушайте, ребята! - снова обратился Семен Ефимович к грузинам. А вот вчера или позавчера никто из жителей не заговаривал с вами о партизанах?

Раздалось сразу несколько голосов. Отвечали и по-русски, и по-грузински, перебивая друг друга. Сначала ничего нельзя было понять в этой разноголосице, но постепенно все выяснилось. Да, какой-то мужчина говорил насчет партизан с Нодаром Абашидзе, поднявшим газету, а потом еще с двумя грузинами. Условились, что ночью кто-нибудь из грузин пойдет с этим мужчиной к партизанским связным. Решили послать Ираклия Мергланию. Они и пошли, но наскочили на засаду, едва не попались в руки бандеровцев. Пришлось повернуть обратно. Мерглания вернулся незадолго до начала партизанской атаки...

- А почему послали Мергланию? - спросил Газинский. - Кто он такой?

- Ираклий - партийный, - объяснил кто-то.

- Где этот Мерглания?

Вперед выступил плотный широкоплечий кавказец с перевязанной рукой.

- Да, я партийный, - сказал он и, неожиданно блеснув белозубой улыбкой, добавил: - Только членские взносы давно не платил. Партбилет у лейтенанта Кублашвили остался.

- Почему у лейтенанта? Что за лейтенант?

- Меня в плен фашист брал, когда я в разведку ходил... А если в разведку идешь, лейтенант документы берет, в железную коробку прячет.

- Правильно! Такой порядок! - кивнул, тоже улыбнувшись, Газинский.

Все теперь стало на свои места... Молодец учитель! И правильно сделал, что не появился, не заговорил с партизанами, когда бой в Словатичах уже кончался. На то он и подпольщик! А снова с ним связаться можно будет через Киверцовский райком. Уверенность, что у дублера Ильи все благополучно и что это отличный дублер, наполнила Семена Газинского радостью еще одной победы.

К вечеру следующего дня партизаны бывалые и партизаны новые подошли к лагерю 1-го батальона.

Выслушав доклад, Григорий Васильевич Балицкий сказал:

- Отдыхай, секретарь, получше! Денька через два опять кое-где побываешь по делам подполья. Ох, сильно жмет обком насчет подпольной сети! Да ведь и правильно делает, что жмет.

* * *

Я припомнил всю эту историю, рассказанную мне многими ее участниками, уже после того, как мы закончили отчет и Дружинин ушел к себе. Что добавить? Учителя звали Алексеем Филипповичем Остапчуком, он оказался однофамильцем погибшего Ильи. Учитель привлек к работе еще двух человек, и все они самоотверженно помогали делу победы.

Небольшими были наши подпольные организации, подчас очень небольшими. Но в них действовали люди такие же стойкие, верные своему долгу, как и дублеры из Словатичей.

МИТЯ, "ТЕЛКА" И МОСТ

В сумке минера среди всяческого нужного ему припаса обычно лежит и кусок автомобильной покрышки. Резина с выпуклым рисунком протектора всегда должна быть под рукой, когда приходится действовать не на железнодорожном полотне и не на шоссе, а на самой обычной проселочной дороге-грунтовке.

Легкую самодельную мину, похожую на школьный пенал, опускают в узкую ямку, вырытую вдоль дорожной колеи. Засыплют ее землей, притрусят песком или снегом, а сверху, для маскировки, обязательно оттиснут автомобильный след.

Мороки много! А подорвется всего-то одна машина. Немцы оттащат ее в сторону, и движение будет восстановлено. При операциях на автомобильных трассах наши подрывники предпочитали минировать не сами дороги, а мосты. Уничтожение даже небольшого мостика всегда приносило более эффективные результаты.

Заместителю командира 6-го батальона по диверсионной работе Дмитрию Резуто приходилось часто бывать на автомобильной трассе Ковель - Брест. Здесь он уже давно присматривался к мосту близ местечка Ратное. Вот это действительно мост, настоящий мостина! Длина его - метров двадцать пять, не меньше. Концы покоятся на солидных железобетонных опорах. Середину поддерживает еще одна опора, но поуже. Перекинут мост через болотистую пойму узкой, лишь весной широко разливающейся речушки. От настила моста до подмерзших болотных кочек довольно высоко, так как дорога проходит по крутой насыпи.

"Если рвануть эту штуковину, - размышлял Дмитрий, - то, пожалуй, фашисты и за месяц не восстановят движение... В объезд придется весь транспорт двигать, или через болото дорогу намащивать, или новый мост строить, а это еще дольше... Эх, только бы рвануть! Интересный бы цирк получился..."

Опытный подрывник прекрасно понимал, что разрушить соблазнительный мост не так-то просто: бетон, железная арматура, толстые балки нешуточное дело все это поднять в воздух. И все-таки мост под Ратным манил и манил к себе Дмитрия.

Однажды, возвращаясь в батальонный лагерь с операции на железной дороге, Резуто свернул к не дававшему ему покоя мосту и заминировал одну из опор десятком килограммов тола. Детонатор поставил автоматический, с замедлителем. Побывав тут в следующий раз, Дмитрий увидел, что мина сработала, но лишь слегка повредила опору. Немцы уже успели заделать трещины свежим цементом. Минер сам себя выругал, пожалев о потраченной без пользы взрывчатке.

С тех пор Резуто обходил ратненский мост стороной, чтобы глаза не мозолил. Однако в начале зимы пришлось снова о нем вспомнить.

После ночной работы минеры сделали привал на маленьком хуторе, километрах в двух от автомобильной дороги. Дмитрий разговорился с хозяевами хаты, в которую зашли. Беседа коснулась и первых дней войны.

- Ох и бомбили в ту пору! - сказал хуторянин. - Не нас, конечно, а все по мосту герман целил. Сколько бомб в болото понакидал! Какие не разорвались, до сих пор вверх хвостами торчат... Одна здоровен-н-ная, что твоя телка!

Партизан всегда интересуют уцелевшие авиабомбы: из них можно выплавлять взрывчатку. Попросили хозяина показать, где валяется "телка". Пошли к болоту. "У страха глаза велики! - думал Резуто. - Наверно, сотка, ровно сто килограммов! Значит, не больше поросенка".

Увидев торчавший из запорошенной снегом травы огромный стабилизатор, Дмитрий понял, что крестьянин не очень-то преувеличивал. Бомба была весом в полтонны.

Хорошо ли это? Нет, плохо. Из такой крупной "начинку" обычным способом не достанешь. Взрывчатые вещества извлекались партизанами из бомб и снарядов по определенной, очень строгой технологии, выработанной длительным опытом. Взрывчатку надо расплавить, довести до кашеобразного состояния, но подогревать для этого корпуса бомб или снарядов на открытом огне ни в коем случае нельзя. Их опускали в котел с водой, которую постепенно доводили до кипения. Ну а где найдешь сейчас котел для полутонной "телки"?!

С другой стороны, нельзя же оставлять на болоте заключенную в авиабомбе взрывчатку. Это было бы, по мнению Резуто, вопиющей бесхозяйственностью.