Вера Перминова - Булавинские хроники. Жизнь в удивительной деревне Страница 23

Потом еще работал один парень, пришедший к нам из монастыря. Он довольно долго до этого жил в Иском монастыре то ли послушником, то ли вольнонаемным и делал там всякую работу. По его словам, там было очень хорошо, и что заставило его покинуть монастырь – неясно. Видимо, это просто такая категория бродяг – людей, которые решительно не могут долго жить на одном месте. Наше общество прямо-таки генерирует из себя этих необычных индивидуумов, и они перемещаются по стране, работая то тут, то там пару лет, не накапливая никакого имущества и никаких привязанностей, которые заставили бы их осесть, и потом, влекомые таинственным инстинктом, внезапно снимаются с места и двигаются дальше.

Не исключено, что огромную территорию нашей страны русский народ освоил и кое-как заселил в том числе благодаря таким «перелетным птицам». Например, этот наш «монах» был родом из Алтайского края, у него там жила мама, и он даже иногда ей звонил. Он шел оттуда в Н-скую губернию фактически пешком в течение многих лет, нанимаясь на работу то в одном городе, то в другом, и нигде подолгу не задерживаясь. У нас он поработал, кажется, полгода, а потом исчез.

Еще один случай был совсем недавно, когда в деревне был нужен тракторист на постоянную работу. Моркунов активно искал людей, и об этом было известно по всей округе. И вот однажды ему с того берега сообщили, что появился кандидат в трактористы и сидит на берегу, его ждет. Моркунов отправился на переговоры. Видит, действительно на берегу сидит мужик средних лет с велосипедом. Начинается беседа.

– Ты откуда?

– Из Ставропольского края.

– Как зовут?

– Андрей.

– А ты на тракторе-то работал раньше?

– А как же, я тракторист с десятилетним стажем. Работал там-то и там-то на таких-то и таких-то тракторах, косилках и тому подобном (был перечислен ряд сельскохозяйственных агрегатов).

– А чего же ты уехал из своего Ставропольского края?

– А я с женой поссорился, надоела она мне, сел на велосипед и уехал. Ехал, ехал, доехал досюда. Здесь мне места понравились, и я стал спрашивать, не ищут ли где-нибудь тракториста.

– И что, ты готов здесь поселиться?

– А почему нет, если по-честному платить будешь.

Моркунов перевез путешественника на наш берег и дал ему на пробу починить старый трактор. Глядь – починил. Дал еще какое-то задание. Вроде справляется.

И остался тракторист Андрюха в нашей деревне почти на год. Однако через полгода стал что-то нервничать и «приступил» к Моркунову с заявлением, что не может жить без женщины и хочет жениться. Что уже нашел «очень хорошую бабу» сорока лет по смс-службе знакомств, и баба эта согласна работать дояркой. И что надо за ней ехать и забирать ее сюда. Доярка была нужна, и Моркунов согласился.

Поехали – действительно, в какой-то деревне на дороге их ждала женщина с сумкой. Это и оказалась невеста тракториста и потенциальная доярка. Привезли ее в Булавино. Некоторое время они действительно пожили вместе, но потом тракторист сообщил, что она ему надоела и не варит суп и что он уже нашел новую жену в Н. – тоже по смс-переписке. И уехал. А доярка пока осталась и работает.

Вообще, доярки у нас побывали самые разные и удивительные. Одна была по имени Майя, бывшая зэчка, но очень чистоплотная. Она появилась сразу же после исчезновения «цыган» и до блеска отчистила весьма загаженную ими молочную кухню. Работала довольно долго и хороню, и все были довольны, пока не выяснилось, что она страдает очень распространенным недостатком – алкоголизмом. В какой-то момент она сорвалась и две недели лежала «в отключке», неподвижная, как бревно.

Моркуновская ферма – большой хлев для скота, на переднем плане – треугольная «молочная кухня», сзади с синей крышей – сарай для сена.

Коровы ревели недоенные, все сбились с ног, пытаясь одновременно привести доярку в чувство и хоть как-то подоить несчастное стадо, но все напрасно. Пришлось уволить. Методы обнаружения новых доярок самые разные – от объявления в местной прессе до поиска через знакомых в родной для Моркунова О-ской губернии.

Надо учесть, что в Н-ской области очень плохо с работой, почти все колхозы-совхозы развалились. Но при этом найти хорошую доярку очень трудно. После Майи была одна несчастная женщина, появившаяся по объявлению, по имени Вера. Она отличалась какой-то уж совсем невозможной тупостью. Она не понимала, что ей говорят, даже на уровне «поставь сюда лопату». Прочитать надпись на бидоне «утро» или «вечер» (в один бидон полагается наливать молоко с утренней дойки, а в другой – с вечерней) она не могла, говорила: «Буквы какие-то непонятные». Другие работники фермы от нее просто выли, никогда невозможно было понять: она хоть слово осознала из того, что ты ей сказал, или нет? В конце концов по настоятельному требованию всей деревни Моркунов отвез ее туда, откуда взял, – к винному магазину в городе В. Она отнеслась к этому с тупым равнодушием. Там ее с ухмылками встретили старые знакомые-алкоголики: «Что, Верка, тебя опять выгнали?» Она, не отвечая, пошла и села рядом с ними. Вероятно, бедная Вера была слабоумной жертвой какого-нибудь алкогольного зачатия.

Наша деревенская гордость – два трактора. Есть еще даже почти починенный экскаватор.

После серии не прошедших испытаний алкоголичек Моркунов однажды нашел нечто невероятное – непьющую доярку, вдобавок молодую! Она была с торжеством привезена в Булавино и помещена в изолированную комнату в общежитии. Но недолгой была радость. Оказалось, что в этой женщине крылась еще большая опасность, чем в несчастных алкоголичках. Она была, как выражаются в деревне, «здорова по мужикам», и это оказалось в тысячу раз хуже. Она, по-видимому, заигрывала со всем мужским населением фермы и ловко стравливала их между собой. Надо полагать, ей это доставляло удовольствие.

В нашей мирной деревне началось нечто невиданное. Сначала кровавые драки, потом и вовсе поножовщина. Один из пастухов, совершенно милейший в обычной жизни человек по имени Гриша, выломал дверь в ее комнату и перебил ей руку дубинкой, хотел и вовсе убить, но она как-то вывернулась, сбежала и два дня пряталась от озверевшего Гриши на чердаке. Потом Григория отлупил его родной брат Степан, мужик двухметрового роста и весом в сто тридцать килограммов, – так, что Гриша еле жив остался и ударился в запой.

Короче, девушку пришлось погрузить на лодку, перевести на тот берег и сказать: иди, мол, с Богом на все четыре стороны!

После нее была некая Лена, жившая семейной парой с этим самым Гришей, почти непьющая, достаточно толковая, но вороватая. Она смогла организовать систематическое хищение с фермы половины молочной продукции (творога, сметаны и масла) и продажу его из-под полы нашим деревенским бабкам. Бабки отлично знали, что покупают ворованное, – после увольнения и отъезда Лены и Григория они с удовольствием пришли к Даше и настучали на ее бывших работников: «А ты знаешь, они нам все время говорили – не берите творог у Даши, берите у нас за полцены!» При этом бабки почему-то совсем не считали себя виноватыми в скупке краденого. Кроме того, удивительно, что они все как одна сочли свой донос на бывших сообщников совершенно нормальным и даже благородным делом.