Бернард Барух - От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома Страница 23

– Кто же это? – спросил мистер Кон.

Отбросив все мысли о моём пристрастии к азартным играм, мама ответила:

– Это мой сын Бернард.

На следующий день я позвонил господину Кону. Он объяснил мне, что в Европе ученики долгое время работают бесплатно, и это всё, на что они могут рассчитывать. Он тоже не готов платить мне зарплату, но попытается обучить меня вещам, которые я должен знать, если рассчитываю стать бизнесменом. Я уведомил фирму «Уиталл, Татум энд компани», что намерен уволиться. Так я попал на Уолл-стрит.

Мой новый работодатель был требовательным, но не злым человеком. С самого начала новая работа захватила меня и давала больше стимулов учиться, чем то, чем я занимался в «Уиталл энд Татум».

Помимо всего прочего, мистер Кон познакомил меня со сложностями работы с ценными бумагами. Одна и та же акция, например, в тот же день может котироваться по-разному, скажем, в Нью-Йорке, Балтиморе, Бостоне, Амстердаме и Лондоне. Покупая в Амстердаме и продавая в Бостоне или покупая в Балтиморе и продавая в Нью-Йорке, можно получить прибыль на сделках с ценными бумагами.

Несмотря на то что я должен был работать в офисе и выполнять обязанности курьера, у меня появилась возможность работать с ценными бумагами за границей. Это требовало навыков быстро делать расчёты в различных национальных валютах, поскольку даже минимальная разница в валютном курсе давала возможность получения прибыли. Получив достаточную практику, я научился, если нужно, практически мгновенно переводить данную сумму из гульденов в фунты стерлингов, из фунтов стерлингов во франки, из франков в доллары или из долларов в марки. Это дало мне явное преимущество как во время Первой мировой войны, так и после Версальской мирной конференции, когда мне пришлось столкнуться с многочисленными международными экономическими проблемами.

Фирма работала и с новыми акциями железных дорог, которые выпускались взамен старых после того, как на данной железной дороге проводилась реорганизация. Если дела на реорганизованном предприятии шли хорошо, то новые акции всегда стоили намного дороже, чем старые. Покупая старые акции и продавая новые после того, как те выпускались вместо старых, можно было получать прибыль. Разумеется, если реорганизация не удавалась, вы так и оставались со старыми бумагами на руках.

Таким образом, даже будучи ещё не очень грамотным клерком, я уже с самого начала своей работы видел, что такое работа с ценными бумагами, валютные операции, реорганизация и спекуляция акциями. Бухгалтерские книги, в которые заносились эти операции, стали для меня любимым чтением. Похоже, у меня было врождённое чутьё на подобные сделки. Приближалось время, когда я заслужил репутацию одного из главных действующих лиц на рынке ценных бумаг по эту сторону Атлантики.

Вскоре после того, как я перешёл к мистеру Кону, он стал мне платить зарплату по три доллара в неделю. Тем же летом мой отец впервые, через тридцать пять лет после того, как совсем ещё юным мальчиком он эмигрировал, посетил Европу. Дядя Герман, мама и все мы, сыновья, отправились проводить его на пароход «Колумбия», отплывающий в Гамбург. Я всегда был любимцем дяди Германа, и он спросил отца:

– Почему ты не берёшь с собой Берни?

Отец ответил, что он не против, если только я успею смотаться домой за своим чемоданом и не опоздать на судно. Был уже поздний вечер, городской транспорт ходил довольно редко, но я успел добраться до дома и вовремя вернуться. Меня разместили в каюте в компании с тремя кубинцами. Всю дорогу всех нас четверых отчаянно рвало.

Мы с отцом погостили у бабушки с дедушкой в Шверзенце и поехали в Берлин. Больше всего в Берлине в тот раз мне запомнились Бранденбургские ворота, а также множество немецких офицеров на улицах города.

Отец не выносил немецкий военный дух, и, наверное, это отношение оказало влияние и на меня. Вид тех похожих на опорные балки офицеров в причудливых мундирах раздражал меня. К тому времени я был уже довольно хорошим боксёром и чувствовал, что мог бы справиться с любым из увиденных мной офицеров. Я сказал отцу что-то типа того, что готов врезать любому из них, если кто-то попытается обидеть меня. Отец заметил, что это было бы довольно глупо с моей стороны.

Мама сходила к мистеру Кону, чтобы сообщить ему о моём внезапном отъезде в Европу. Тот был настолько любезен, что по моём возвращении снова взял меня к себе. Но я недолго работал у него. Во мне бурлила беспокойная жажда деятельности и страсть к приключениям. Мы с Диком Лидоном решили, что попытаемся молниеносно разбогатеть на золотых и серебряных рудниках в Колорадо. Мама, которая, как я предполагал, будет против, наоборот, не возражала.

После длительного путешествия в пассажирских вагонах мы приехали в Денвер, а оттуда отправились на местном поезде в Криппл-Крик, большой шахтёрский город с салунами, танцевальными холлами и разветвлённой сетью игорных заведений. Мы остановились в лучшем месте в городе, в отеле «Палас», где нас поселили в большой комнате, полностью заставленной кроватями. Когда поздно вечером мы возвращались туда, то, чтобы попасть в постель, нам приходилось перебираться через множество тел спящих в комнате людей.

Повсюду ходили всевозможные истории о том, как быстро и легко разбогатеть. Как я запомнил, одна из самых богатых шахт принадлежала человеку, который прибыл в город, чтобы получить работу плотника. Разумеется, нам рассказали и о взлёте Тома Уолша, отца Эвелин Уолш-Маклин[43], владевшей алмазом «Хоуп» («Надежда»), с которой мы стали добрыми друзьями после моего переезда в Вашингтон.

Я решил инвестировать свой «капитал» в акции того, что называлось «рудники Сан-Франциско». Это были первые ценные бумаги, купленные в моей жизни. У нас с Лидоном не было достаточно денег, чтобы продолжать жить в отеле «Палас», поэтому мы переехали в пансион. Я повесил в шкаф свой нью-йоркский костюм и устроился откатчиком на рудник по соседству с рудником «Сан-Франциско».

В шахте откатчику приходится выполнять самую тяжёлую и неквалифицированную работу. Он следует за бригадой взрывников, подрывающих породу, и укладывает её в вёдра и тележки, чтобы затем поднять на поверхность. Я проработал совсем немного, когда один из здоровяков-шахтёров начал изводить меня придирками. Я решил, что рано или поздно мне всё равно придётся показать себя в драке, поэтому будет лучше, если я сам нанесу первый удар. Не дожидаясь от моего противника дальнейших придирок, я врезал тому шахтёру, вложив в тот удар все свои силы, и выбил из него дух. После этого мои проблемы закончились.

Лидон трудился рядом со мной. Мы работали в дневную смену, и наши вечера оставались свободными, чтобы можно было попытать шанс в одном из игорных заведений. Моим любимым было то, что работало при отеле «Палас». Это было самое шикарное заведение в городе. Каждый вечер любители испытывали там удачу за картами или рулеточным столом.