Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам Страница 23

Революционная пьеса

Аркадий Ваксберг:

«… пьеса, которую Маяковский в присутствии наркома Анатолия Луначарского и ещё дюжины именитых гостей впервые читал на квартире Бриков 27 сентября…»

Александр Михайлов:

«Первое чтение пьесы состоялось 27 сентября в присутствии Луначарского, режиссёров и художников, друзей. Как шутил Маяковский, окончательно утвердил хорошее мнение о пьесе шофёр Анатолия Васильевича, который сказал, что ему понятно, и до масс дойдёт».

Сам Маяковский в статье «Только не воспоминания…» написал:

«В числе других на первом чтении были Луначарский и Мейерхольд.

Отзывались роскошно».

Всеволод Мейерхольд к тому времени уже вступил в партию большевиков и возглавил движение «Театральный Октябрь», которое было нацелено на полную переоценку эстетических ценностей и призывало театры к политической активности.

Юрий Анненков:

«Мейерхольд „записался“ в большевистскую партию пятнадцать лет спустя после её основания и (повторяю) когда она пришла к власти. Так поступил не только Мейерхольд, так поступило огромное количество Эренбургов и Арагонов…»

О французском писателе и поэте Луи Арагоне мы поговорим, когда придёт его время. А по поводу Оренбурга приведём слова того же Анненкова:

«Об Илье Оренбурге Горький высказался так:

– Пенкосниматель.

Горький любил выражаться круто и отчётливо».

А теперь обратимся к высказываниям тех, кому довелось присутствовать на той публичной читке «Мистерии-буфф». Режиссёр Владимир Николаевич Соловьёв:

«Маяковский читал, опершись рукой о раскрытый рояль…

Пьеса произвела на всех впечатление чрезвычайное…

После читки обсуждали, где ставить. Маяковский хотел поставить на сцене большого театра с настоящими актёрами. Он считал себя полноценным мастером революции и хотел, чтобы его ставили на большой сцене».

Старый знакомец Маяковского Левкий Иванович Жевержеев, после октября 1917 года активно сотрудничавший с большевиками, тоже поделился впечатлениями:

«А.В.Луначарский чуть ли не на другой день распорядился о том, чтобы пьеса была прочитана в бывшем Александрийском театре и затем там же поставлена».

Жевержеев присутствовал на том чтении в Александринке:

«Начал Мейерхольд. Берёт слово:

– Товарищи, мы знаем Гёте, мы знаем Пушкина, разрешите представить крупнейшего поэта современности Владимира Владимировича Маяковского.

Владимир Владимирович, не выражая никакого стеснения, выходит на кафедру, садится. А тут шушуканье, все были шокированы…

Начинается чтение».

15-летний Константин Николаевич Державин (впоследствии сценарист и переводчик) тоже оказался на том чтении. Он вспоминал:

«Читка этой пьесы вызвала у значительной части труппы резкую, отрицательную реакцию не только в связи с её „футуристической“ фактурой, но главным образом потому, что она причудилась символом пришествия в стены Александрийского театра самого настоящего большевизма с его особенно пугавшим актёров „издевательством“ над религиозными чувствами. Слушая „Мистерию-буфф“, ряд актёров крестился в ужасе перед расточавшимися в ней богохульствами».

Левкий Жевержеев:

«Чтение закончилось при общем длительном молчании, затем послышались заявления о краткости оставшегося до 7 ноября срока, о трудности освоения стихотворного текста…

Председательствующему… пришлось резюмировать понятое им отношение труппы. Он очень ловко, с десятком комплиментов по адресу иронически улыбавшегося Маяковского, сообщил, что, по его мнению, такую интересную, насыщенную современную пьесу старейшему театру не поднять, и что необходимо для её исполнения найти таких же молодых и современных актёров, как и сам автор».

Луначарский организовал читку пьесы в рабочей аудитории, после чего, выступая 10 октября на открытии Петроградских государственных свободных художественно-учебных мастерских, сказал:

«Один из талантливых футуристов, поэт Маяковский, написал поэтическое произведение, которое назвал „Мистерией-буфф“. Я видел, какое впечатление производит эта вещь на рабочих: она их очаровывает… Содержание этого произведения дано всеми гигантскими переживаниями нашей современности, содержание впервые в произведениях искусства последнего времени адекватное явлениям жизни».

Но, поскольку пьеса Маяковского активно не понравилась Горькому и Марии Андреевой, заведовавшей театральным отделом Наркомпроса (она была, как тогда говорили, «завтео»), на пути «Мистерии-буфф» к зрителю возникли многочисленные преграды. О них Владимир Владимирович впоследствии рассказал так:

«Театра не находилось. Насквозь забиты Макбетами. Предоставили нам цирк, разбитый и разломанный митингами.

Затем и цирк завтео М.Ф.Андреева предписала отобрать.

Я никогда не видел Анатолия Васильевича кричащим, но тут рассвирепел и он. Через минуту я уже волочил бумажку с печатью насчёт палок и насчёт колёс.

Дали Музыкальную драму.

Актёров, конечно, взяли сборных».

Пьеса Уильяма Шекспира «Макбет» шла тогда в петроградском «Театре трагедии», созданном известным российским актёром и режиссёром Юрием Михайловичем Юрьевым. Он же репетировал её в театре, который создавался по декрету Марии Андреевой (она готовилась исполнить роль леди Макбет).

«Сборным» актёрам, которые согласились участвовать в пьесе Маяковского, было очень нелегко. Ведь им предлагалось читать со сцены зарифмованный, а местами малопонятный текст. Через два года, выступая в прениях по докладу Брюсова «Поэзия и революция», Маяковский прямо сказал:

«В «Мистерии – буфф» наряду с революционной темой ставится задача в области слова: возобновление частушечного языка. Надо революционизировать язык».

Читать эти «частушечные» стихи требовалось как-то по-особенному. У не имевших опыта молодых артистов такое чтение никак не получалось.

Другие трудности

30 сентября Советское правительство направило ноту Турции. В этом документе Брестский мир был назван «ничтожным» и «утратившим силу».

5 октября Совнарком принял декрет «О трудовых книжках для нетрудящихся», в котором речь шла об обязательном привлечении к труду «буржуазных элементов». Иными словами, принудительный труд постепенно вводился в систему.