Ричард Дана - Два года на палубе Страница 23

Чрезмерная страсть к нарядам у местных женщин нередко губит их. Подарок, красивая мантилья или ожерелье, добудет вам расположение почти любой из них. И нет ничего необычного в том, когда женщина, живущая в доме всего лишь из двух комнат, да и то с земляным полом, одета в расшитое атласное платье, украшена высоким гребнем и позолоченным, если не золотым, ожерельем, не говоря уже про серьги. Если мужья одевают своих жен недостаточно хорошо, жены быстро приучаются к подаркам от других мужчин. У нас на бриге женщины проводили целые дни, разглядывая роскошные одежды и украшения, и нередко делали такие покупки, от которых бостонская швея или служанка лишились бы дара речи.

Помимо страсти к нарядам, в женщинах меня поразили изысканность речи и красота интонаций голоса, что, впрочем, присуще как женщинам, так и мужчинам. Любой бандитского вида малый в потрепанной шляпе, с одеялом вместо плаща и в грязном белье, казалось, говорит на самом изысканном испанском языке. Я испытывал наслаждение от самих звуков речи, еще не понимая смысла слов. В речи калифорнийцев сильно выражена креольская медлительность, хотя изредка она перемежается непривычной беглостью, когда говорящий перепрыгивает с одной согласной на другую до тех пор, пока не остановится наконец на открытом гласном звуке, чтобы перевести дыхание. У женщин эта особенность развита значительно сильнее, чем у мужчин, отличающихся большей плавностью речи и достоинством в разговоре. Самый последний погонщик волов, прискакавший на лошади с запиской, выражается словно посол на королевской аудиенции. Временами мне казалось, что на этом народе лежит проклятие, лишившее его всего на свете, кроме гордости, изысканных манер и велеречивости.

Удивительным было и количество находящегося в обращении серебра. Во всю свою жизнь я никогда не видел такого обилия этого металла, как за одну неделю нашего пребывания в Монтерее. Дело в том, что в здешних краях нет ни кредитной системы, ни банков и никаких других способов вкладывать деньги, кроме как в скотоводство. Помимо серебра, единственное средство обращения составляют шкуры или, по выражению моряков, «калифорнийские банкноты». Все, что здесь покупается, оплачивается той или другой валютой. Шкуры привозят на волах или мулах уже высушенными и сложенными пополам, а деньги здесь завязывают в платок — так и носят по пятьдесят, сто долларов или полудолларов.

В колледже я не обучался испанскому языку и поэтому на Хуан-Фернандесе не знал по-испански ни слова. Однако, пока мы продолжали рейс, мне удалось позаимствовать в каюте грамматику и словарь, и благодаря прилежным занятиям, внимательно вслушиваясь в каждое услышанное слово, я вскоре настолько увеличил запас испанских фраз, что начал понемногу разговаривать. Поскольку за короткое время я узнал по-испански больше, чем кто-либо из команды (они, впрочем, совершенно не понимали этот язык), да еще изучал раньше латынь и французский, то заслужил репутацию великого лингвиста, и теперь меня стали посылать за провизией в город, а также поручали разносить письма. Часто случалось, что я не имел ни малейшего представления, куда и зачем меня отправили, как все это называется по-испански, но я никогда не сознавался в своем невежестве. Иногда можно было успеть сбегать в кубрик и заглянуть в словарь или же задать вопрос встреченному на берегу местному англичанину и таким образом узнать нужное слово. В крайнем же случае, прибегая к помощи жестов, латинских и французских слов, я все же умудрялся управиться с делом. Все это послужило для меня хорошей школой и, вне всякого сомнения, научило большему, чем я постиг бы за месяцы обучения в колледже. Кроме того, я получил возможность наблюдать обычаи, характеры и домашнюю жизнь калифорнийцев, не говоря уже о том, что разнообразие впечатлений скрасило монотонность корабельной жизни.

Монтерей, по моим наблюдениям, самое приятное и цивилизованное место во всей Калифорнии. В самом центре города раскинулась площадь, окруженная с четырех сторон одноэтажными домами, а посредине расставлены полдюжины пушек, некоторые даже на колесах. Это пресидио, или форт, — принадлежность каждого городка. Вернее, город возникает вокруг форта, сооруженного правительством Мексики, а уже потом люди ищут возле него защиты. Здешнее пресидио совершенно открыто и не укреплено. В нем несколько офицеров с пространными титулами и около восьмидесяти солдат, но их плохо кормят, плохо одевают, платят нищенское жалованье, и никто не заботится об их дисциплине. Генерал-губернатор, или попросту генерал, тоже живет здесь, благодаря чему город является резиденцией местного правительства. Генерал назначается центральными властями Мексики и является верховным гражданским и военным начальником всей области. Кроме того, в каждом городке есть военный комендант, которому поручены все сношения с чужеземцами и экипажами иностранных кораблей, а два или три алькальда и коррехидора, избираемые обывателями, составляют гражданскую власть. Никакой системы правосудия и основанного на ней судопроизводства в Калифорнии нет. Мелкие вопросы городского самоуправления решаются алькальдами и коррехидорами, а все, относящееся к исполнению решений верховного правительства, все по военной части и иностранцам находится в ведении комендантов, действующих по указаниям генерал-губернатора. Этот последний лично разбирает важнейшие дела или выносит решения, полагаясь на присылаемые донесения, если происшествие случилось в отдаленном месте. Протестанты лишены здесь политических прав и не могут владеть собственностью, им даже запрещено оставаться на берегу долее нескольких недель, за исключением тех, кто служит на иностранных судах. По этой причине намеревающиеся переселиться сюда американцы и англичане становятся папистами, и среди них имеет хождение такая поговорка: «Совесть приходится оставлять по ту сторону Горна».

Возвратимся, однако, в Монтерей. Здешние дома, как и повсюду в Калифорнии, имеют только один этаж и сооружаются из adobes — больших глиняных кирпичей размером около фута на полтора при толщине в три-четыре дюйма, обожженных на солнце. Кирпичи скрепляют с помощью того же глиняного раствора, отчего стена приобретает грязно-серый оттенок. Полы строений в основном земляные, окна в них забраны решетками и лишены стекол, дверь ведет прямо в общую комнату и чаще оставляется открытой настежь. Более состоятельные жители все же застекляют окна и настилают полы. Почти все дома в Монтерее выбелены снаружи, а люди побогаче кроют крыши красной черепицей. В самых простых домах всего две-три комнаты, в которых можно увидеть пару кроватей, несколько столов и стульев, зеркало, распятие и небольшую скверно намалеванную картину под стеклом, на которой изображены сотворение какого-нибудь чуда или мученичество святого. В домах не устраивают ни очага, ни дымохода, ибо здешний климат таков, что можно совсем не отапливаться, а пища приготовляется в кухоньке, отделенной от дома. Индейцы, как я уже говорил, исполняют всю тяжелую работу. В каждой состоятельной семье их двое или трое, и даже бедняки могут позволить себе держать хотя бы одного слугу, ведь индейцев надо только кормить и выдавать мужчинам лишь кусок грубой материи, а женщинам такое же грубое платье и ничего больше — ни башмаков, ни чулок.