Вадим Эрлихман - Король тёмной стороны. Стивен Кинг в Америке и России Страница 23

Скорее всего, на этом бы все и закончилось, если бы осенью Стивен и Табби не встретились на поэтическом семинаре в университете. Студенты собирались раз в неделю в кабинете преподавателя литературы Джона Бишопа, читали свои стихи и обсуждали их. Написанные «шедевры» размножались на мимеографе и раздавались всем участникам. Большинство юных поэтов в духе того времени считали, что стихи должны рождаться внезапно, по наитию, и чем они непонятнее — тем лучше. Кинг с его любовью к четкости и вниманием к мелочам думал иначе. Ему было приятно заиметь союзника в лице Табби, которая поразила его своим стихотворением о медведе и блаженном Августине — кроме вдохновения, в нем присутствовала мысль, спрятанная за кругом символов. В этом «торжественном гимне» Кинг увидел подтверждение собственной мысли — что писатель может «рехнуться и одновременно остаться в здравом уме». Именно это он пытался сделать в своих стихах, откровенно плохих и большей частью уничтоженных автором (уцелели лишь несколько). Творения Табиты оказались более долговечными и через много лет были изданы отдельной книжкой — впрочем, бестселлером она не стала.

На том семинаре он горячо защищал Табби — не только из-за общности взглядов, но и потому, что на ней были открытое черное платье и шелковые чулки. Сидя рядом, он мог касаться ее теплого бедра, и она не отодвигалась. Их чувство росло медленно, подпитываясь беседами о литературе и совместными походами в кино — хотя Табита не любила фильмы ужасов, а Стивен терпеть не мог ее любимые «проблемные» картины. Через пару месяцев она впервые переступила порог его съемной квартиры, хотя при строгих родителях не могла и подумать о том, чтобы остаться на ночь. Ее отец Рэймонд владел магазином в Олдтауне (пригороде Бангора), а мать Сара Джейн сидела с детьми — у Табби было семеро братьев и сестер.

Спрюсы были католиками и придерживались строгих взглядов на нравственность дочери и профессию будущего зятя. Где-то через полгода Табита, набравшись смелости, познакомила их со Стивеном, но отношения не сложились. Родители потратили немало времени, убеждая дочь порвать с «никчемным писакой». Позже Кинг отомстил им, выведя в образе тестя и тещи главного героя «Кладбища домашних животных» Луиса Крида — персонажей довольно отталкивающих. Впрочем, внешние приличия всегда сохранялись: Кинги регулярно навещали родителей и на уикенды привозили им детей. Принимали подарки, а вот денег не просили даже в самые тяжелые времена. Табби в этом вопросе была полностью на стороне мужа, в полной мере проявив твердость характера. Позже эта твердость спасла Кингу не только литературный талант, но, пожалуй, и жизнь, и теперь он с полным правом называет жену своим ангелом-хранителем.

Близость родных Табиты стала одной из причин, побудивших Стивена обосноваться в Бангоре. Возвращаться в Дарем, где осталась мать, он не собирался — не признаваясь в этом даже самому себе, он желал вырваться из-под требовательной опеки Рут, мешавшей ему чувствовать себя взрослым. Поэтому еще до окончания университета он начал обзванивать окрестные школы в поисках места учителя. Однако в преддверии учебного года все вакансии были заполнены. Кое-где говорили о будущей зиме, в других местах не обещали и этого. После месяца беготни Стивен махнул рукой и пошел работать в прачечную на окраине Бангора, в Нью-Франклине. Ему пришлось подтаскивать тяжеленные тюки с выстиранным бельем к чудовищному гладильному прессу, который плевался паром и ежеминутно грозил оторвать руку кому-нибудь из хлопотавших вокруг женщин. Во всяком случае, так казалось Кингу, и свое впечатления он позже воплотил в упомянутом уже рассказе «Давилка».

Прачечная стала купелью и для других кинговских ужасов. Стирали там в основном белье из отелей и ресторанные скатерти, которые «были исключительно мерзкими. Обычно туристы, заказывая обед в штате Мэн, просят устриц и омаров. Чаще — омаров. Когда скатерти изпод этих деликатесов доходили до меня, воняли они до небес и часто кишели червями, которые во время стирки пытались залезть на руки».[31] Были и простыни из больниц, пропитанные засохшим гноем и кровью, которые стирали в так называемых «чумных мешках». Работники в прачечной подобрались соответствующие — один инвалид, которому какой-то механизм (уж не та ли «давилка»?) оторвал обе кисти, обожал подкрадываться к сослуживцам и прижимать им к шее свой протез, раскаленный под струей горячей воды.

На зарплату $25 в день Стивен и Табита сумели снять недалеко от прачечной однокомнатную квартирку. Там с трудом умещались кровать и письменный стол, за обладание которым разыгрывались постоянные баталии. Табби дописывала выпускную работу по истории, а Кинг продолжал писать рассказы. Время от времени их печатали в мужских журналах, что было серьезным подспорьем для молодой семьи. Да, именно семьи — в январе 1971-го они обвенчались в католической церкви Олдтауна, чтобы сделать приятное родителям Табби. Впрочем, церемония была не особенно пышной, а со стороны жениха присутствовали только двое подвыпивших приятелей. Кинг и сам был не очень-то трезв, что не прибавило любви к нему Спрюсов-старших. Но они еще не знали главной тайны — их дочь была беременна. Летом на свет появился первенец Кингов, дочь Наоми Рэчел. Через год родился Джо (Джозеф Хилл), потом Оуэн, после чего прирост семейства прекратился. Каждый ребенок доставался Табите трудно, но все росли почти здоровыми, не считая обычных детских хворей. Однако хлопот приносили немало. Для начала Кингов попросили освободить снятую ими квартиру — другим жильцам мешал детский плач, к тому же малышка Наоми аккуратно ободрала вокруг своей кроватки хозяйские обои.

К счастью, осенью 1971-го Стивену предложили место учителя английского в публичной школе города Хэмпден в 15 километрах от Бангора. Ему обещали $6400 в год, но без жилья, и Кингам из экономии пришлось поселиться в снятом с колес трейлере в соседнем микроскопическом городке Хермон. Между стиральной машиной и гладильной доской с трудом втиснули колченогий стол, на котором глава семьи мог писать свои произведения. Его старая машинка к тому времени совсем развалилась — из нее по очереди вылетали буквы, и их приходилось вписывать в текст от руки (этот прием был потом использован в романе «Мизери»). К счастью, у Табби была портативная «Оливетти» с автоматическим возвратом каретки — по тем временам настоящее чудо техники. Позже Кинг вспоминал: «Она до сих пор уверяет, что я женился на ней из-за этой машинки, но это верно лишь отчасти. Я женился потому, что любил ее, и нам было хорошо как в постели, так и за ее пределами. Хотя машинка тоже сыграла свою роль».