Ганс Шойфлер - Танковые асы вермахта. Воспоминания офицеров 35-го танкового полка. 1939–1945 Страница 24

Первый танк подошел к мосту. Рискованно было сразу пускать тяжелый (средний. – Ред.) танк. Мы сначала должны были попробовать пройти на легком. Это тоже было небезопасно, потому что русские сообщили: там, на другом берегу, могло находиться много артиллерийских орудий. Лейтенант Виллир двинул свой танк вперед. Мост выдержал; танк переправился.

К этому времени наступила полночь. Луна зловеще осветила странную картину. Мы двигались мимо идущих маршевой колонной русских. Они не обращали на нас внимания. Опьяненные сном, они клевали носом в своих телегах. Время от времени Яков дружески окликал их. У нас уже началось головокружение. Мы шли километр за километром во вражеской колонне. Никто нас не узнавал. Воистину это был смелый ход! Мы продолжили движение по лесу. Но где же пушки? Неожиданно перед нами возникла деревня. Пройдя по длинному деревянному мосту, мы добрались до ее центра. Затем мы остановились. Согласно карте, мы должны были находиться в Добротово. На деревенской площади клевал носом русский часовой; его винтовка сползла с плеч. Я поставил танк в тени дерева и неспешно направился к нему вместе с Яковом и лейтенантом Виллиром. Мы пожелали ему доброго вечера и предложили сигарету, за которой он жадно потянулся. Быстро оглядевшись по сторонам, мы увидели, что по всей деревне стоят телеги. Из темноты один за другим появились солдаты. Нас троих окружило 30–40 вооруженных русских солдат, опершихся на свои винтовки. Они не хотели идти с нами, сначала должны были спросить у своих комиссаров. Мы пытались убедить русских, что сопротивление бесполезно. Некоторые из них стали возвращаться к своим лошадям, чтобы идти с нами.

Затем перед нами неожиданно возник русский и бегло выпалил по-немецки:

– Что вам тут надо?

Положение становилось для нас критическим. Но, несмотря на это, мы дерзко ответили:

– Мы хотим забрать вас в плен.

Но он на это не отреагировал. Он схватил винтовку:

– Что за бред! Сорок вооруженных красноармейцев против всего-навсего вас троих! Да мы разорвем вас на куски!

Я вытащил из кармана свой 08[36] и подумал, в кого я выстрелю первым и насколько далеко от меня мой танк. Но не показал виду. Я смело глянул в лицо парню и заставил себя сохранять спокойствие. Я предложил ему сигарету, но он отказался. Несколько русских отошли в сторону, перешептываясь. Они явно не ждали ничего хорошего.

– Пойдем со мной к танку. Там много сигарет, – предложил я.

Эти сорок шагов показались бесконечным расстоянием. Вступать с ними в перестрелку? За мной шла целая толпа. Будут они стрелять нам в спину или нет? Спокойно, приказывал я себе, несмотря на то что ощущал, как по спине пробежали мурашки. Но даже эти сорок шагов были пройдены, и я почувствовал себя лучше. Я снова сидел в своем танке и раздавал сигареты.

– Берегитесь ручных гранат! – предупредил переводчика один из русских.

Незаметно я положил на колени автомат. Мне захотелось побыстрее убраться отсюда! Я пресек импровизированную дискуссию, сказав им, что собираюсь двинуть танк на комиссаров, а затем вернуться. Танк вздрогнул и завелся. Камень свалился у нас с плеч, едва мы завернули за ближайший угол и пропали в ночи. Черт побери, все едва не провалилось! Но в конце концов все завершилось благополучно.

Разведка на бронеавтомобилях

Лейтенант Фессманн, командир взвода 7-го разведывательного батальона

4-я танковая дивизии наступала в направлении города Бахмач. Русские взорвали мосты через Сейм в районе Батурина. Наступление захлебнулось. В результате противник выиграл время для переброски подкреплений по железнодорожной ветке в 20 километрах к югу от нас. В соответствии со сложившейся обстановкой из штаба дивизии приказали: 7-му разведывательному батальону сковывать действия противника на железнодорожной ветке в тылу врага. Командир дивизии лично поставил перед нами боевую задачу на переправе к востоку от Батурина:

– Взорвать двустороннюю железнодорожную ветку вблизи Бахмача; по возможности взорвать железнодорожный переезд к югу от него.

Фельдфебель Лиммер получил приказ взорвать пути на юго-восточной окраине Бахмача; я отвечал за подрыв путей в западном пригороде.

Мы форсировали реку на плотах для того, чтобы разведать удобный путь подхода, так как намеревались просочиться через русские линии обороны завтра на рассвете. Мы присоединились к дозору моторизованной пехоты. Нам удалось установить, что через болото есть только один пригодный для проезда маршрут, который вел прямо в село Митченки, занятое врагом.

Когда мы возвращались из разведки, шесть бронеавтомобилей уже пересекли реку. Мы сообщили бойцам о своем задании и плане его выполнения. Благодаря караулу, выставленному нашими пехотинцами, мы смогли поспать в течение нескольких часов.

В 3:45 мы выступили по разведанной дороге в Митченки. Сначала обе разведки шли вместе. В 4:00 мы были у деревенской околицы. Мы остановились и прислушались. Видимость не превышала 20 метров. Было еще темно. Около 4:15 мы осторожно вошли в деревню. В это время видимость улучшилась до 60–80 метров. Мы прошли по деревне с востока на запад. Не наблюдалось ни малейшего шевеления; деревня словно вымерла. Затем мы пересекли дорогу, отбросили первоначальный план и покатили через южную часть деревни на юго-запад.

Неожиданно я услышал шум моторов русских грузовиков, доносящийся с правой стороны дороги. На дороге стоял часовой. Мой водитель тотчас нажал на педаль газа, но снова замедлил ход, поскольку я никак не отреагировал. Остальные пять машин следовали за нами. Незамеченные, мы добрались до околицы деревни. Пройдя 2 километра, мы увидели на поле стадо коров и рядом нескольких гражданских. Я окликнул их и указал в направлении нашего движения. В потоке непонятной речи я услышал знакомое название Бахмач. Мы ехали правильно. Все нормально. Примерно в 5 километрах к юго-западу от села Митченки мы увидели несколько телег, но не могли разобрать, гражданские в них или солдаты. Когда мы наконец увидели, что это солдаты, разворачиваться было слишком поздно. Я остановился рядом с ними и крикнул по-русски:

– Руки вверх! – указав для ясности на бронеавтомобили за мной.

Русские не оказали никакого сопротивления. Лиммер разоружил их и отправил идти по полю. Моя бронемашина с пушечным вооружением в это время подъехала к соседней телеге. Русские вылезли. Мой фельдфебель, получивший приказ не открывать огонь ни при каких обстоятельствах, позволил им убежать. Только один русский начал стрелять. Это было плохо, потому что нас могли обнаружить. Мы поспешили убраться оттуда. Лиммер через поля повернул на восток, а я – на запад.

Слева шел длинный ряд деревьев. Когда мы подъехали ближе, то увидели, что за деревьями скрывается деревня, не обозначенная на наших картах. К нам приблизилось несколько всадников, но, не опознав нас, проехали дальше. Хорошо, что к тому времени уже было светло, поскольку нам с величайшим трудом удавалось объезжать канавы, лужи и заболоченные участки, чтобы не застрять в них. Когда мы миновали деревню, я заметил подозрительную тень, умело замаскировавшуюся среди деревьев. Я подумал, что это русский танк. Я понадеялся, что они меня не заметили!

Перед нами лежала автодорога, соединявшая Бахмач и Батурин. Машины непрерывным потоком шли в обоих направлениях. Я остановился, осмотрелся и доложил по радио в штаб батальона. Я также видел машины, идущие из деревни позади нас. Здесь мы ничего не могли предпринять и немного отступили. Ранее я смог безошибочно опознать стоявший в деревне танк; слава богу, нас не заметили! Мы скрылись в высокой пшенице. Оттуда я мог отлично видеть дорогу Бахмач – Батурин. Я постоянно докладывал в штаб батальона. При столь интенсивном движении у нас не было возможности пересечь эту магистраль. Мы видели русскую батарею, занимавшую позицию на окраине Городища. Она открывала огонь по всему, что двигалось на север. Телеги, танки и грузовики шли по дороге, которую нам следовало пересечь, если мы хотели добраться до своей цели. Когда-то должен был наступить перерыв; нам необходимо было пересечь эту проклятую дорогу.

Вдруг мой радист в отчаянии воскликнул:

– Господин лейтенант, господин лейтенант! Лиммер установил заряды!

Это означало, что мы больше не можем ждать. Оставалось только одно: добираться до цели любой ценой! Мы пропустили еще немало грузовиков, прежде чем подкрались к дороге. Проклятье! Вдоль дороги шла канава. Мы пошли дальше, пока не нашли крошечные мостки. Они сломались, когда по ним поехала автомобильная радиостанция. Колеса ушли в землю, а сама машина увязла. С севера шли два грузовика с русскими солдатами. Мы выпрыгнули из машины, и бронеавтомобиль с пушечным вооружением рванул вперед и кинул нам буксировочный трос. Мы прицепились. Рывок… и мы были снова свободны. Мы быстро вернулись в поле, сняли шлемы и фуражки и демонстративно закурили. Русские смотрели на нас с подозрением, но не останавливались. Даже танк на окраине деревни не ждал нас.