Владимир Суходеев - И.В. Сталин: в горниле Великой Отечественной Страница 24

Сталин хорошо понимал отличие настоящего рабочего от мелкого производителя, каковым в деревне вступал крестьянин – бедняк и середняк. Они зачастую стремятся отстоять свое существование, сохранить наличный социальный порядок и даже повернуть его вспять, нередко борясь против рабочего. Он показывал, что выходцы из служащих также зачастую ближе к эксплуататорам, ибо кормятся за счет прибавочной стоимости и могут быть по одну сторону баррикад с ними.

Только рабочий класс – последовательный борец за социализм. И счастьем России, огромной полуфеодальной страны, было то, что в ходе долгой классовой борьбы он сформировался как высоко активный, сплоченный и чрезвычайно боевой класс, способный вести за собой большинство трудящихся. Его представители цементируют войска, вливаясь в ослабевшие части и подразделения они словом и примером обеспечивают перелом, осуществляют, ломают уныние, вызывают боевой подъем и героизм.

Не умаляя важности привлечения военных специалистов старой дореволюционной армии в строительстве и управлении РККА, Сталин упорно искал и смело выдвигал командиров из бывших солдат, прошедших Первую мировую войну и хорошо знающих военное дело, считая, что именно они, совершенствуясь, в перспективе будут определять боевые качества и дух красного воинства.

В период Гражданской войны Сталин был одним из нескольких самых выдающихся политических деятелей, которые обладали обширнейшими и глубочайшими познаниями социально-политической жизни страны, особенностей основных классов, отношений между ними, их коренных интересов, определявших настроения и поведение. Являясь одним из руководителей Великой Октябрьской социалистической революции, определявших ее стратегию, организовывавших победные действия компартии, рабочего класса, ведших за собой десятки миллионов трудящихся, он блестяще знал фундаментальные основы, законы, механизмы, средства и способы классовой борьбы. Она даже в своей мирной форме по своей сути, содержанию и ожесточенности столкновений ближе других социальных явлений стоит к войне. Ф. Энгельс отмечал в свое время, что «война между классами происходит независимо от того, ведутся или нет действительные военные действия, и она не всегда нуждается в баррикадах и штыках для своего ведения: война между классами не угаснет до тех пор, пока существуют различные классы с противоположными, взаимно сталкивающимися интересами и различным социальным положением». Именно глубочайшее знание Сталиным классовой борьбы и всего, что с ней связано, политики государства, разных политических партий и классов России позволяло ему уверенно и правильно разбираться в политических и военно-стратегических вопросах гражданской войны.

В его голове сложилась целостная картина социально-политического характера войны (суть, содержание, движущие силы, их взаимодействие, способы ведения, основы организации победы). Сталин, рассматривая те или иные вопросы ведения Гражданской войны, никогда не упускал из вида ее целостной картины, игравшей роль важнейшего методологического инструмента. В этой интеллектуальной модели выделялись три части: общая целостная динамическая модель, а также связанные с ней модели социально-политического характера войны со стороны революционных сил и модели социально-политической войны со стороны антисоветских движений (внутренних и внешних). Сформированный Сталиным облик Гражданской войны выступал своего рода ориентиром, критерием в подходе ко всем явлениям и процессам этой войны.

Политический смысл войны со стороны Советского государства состоял в защите завоеваний Октябрьской революции, социалистического Отечества, свободы и независимости, создание условий для строительства социалистического общества. Политическая цель (смысл войны) обуславливала соответствующую главную цель – разгромить и уничтожить контрреволюционные вооруженные силы, изгнать иностранных интервентов, т. е. полное сокрушение врагов. Это определяло собственно военную стратегию.

К тому новому, что внес Сталин в военную науку, ее общую теорию и военное искусство следует на одно из первых поставить обогащение представлений о взаимосвязи (взаимовлиянии) общесоциальных явлений с военным, и особенно взаимодействии социальных факторов и военного искусства, основных направлениях этого взаимодействия.

Вопрос о зависимости военных установлений (в строительстве армии, обучении и воспитании войск, оценке военной обстановки, разработке и осуществлении замыслов, планов и решений по ведению боевых действий и т. д.) от общесоциальных факторов (социального характера государства, классов, партий, их отношений, идеологии, от изменения социального положения людей и т. д.) был поставлен в новейшей истории в связи с буржуазными революциями, особенно в связи с Великой Французской революцией, войнами Наполеона (XVII–XVIII–XIX века). В научных трактатах буржуазных военных теоретиков выдвигались идеи о влиянии общесоциальных, классовых, политических факторов на войну, на действия войск, военачальников и полководцев. Клаузевиц уже подчеркивал, что военные решения, военные действия определяются общей обстановкой, но прежде всего политической.

Творчество Сталина в этой сфере выражалось в том, что он реально утверждал социальный подход при определении общей и военной стратегии ведения войны, в оценке обстановки, в разработке, принятии и реализации замыслов, планов, директив, решений, формировании, воспитании и сплочении войск, укреплении тыла, путей достижения побед. Социальный подход в этих делах он понимал как непременный учет общей социальной обстановки, «социальной среды» в районах боевых действий (положительного или негативного отношения населения к Советской власти, ее политике, действиям ее войск, а также политике и действиям противника и т. д.), социальной значимости тех или иных фронтов, выборе районов, из которых наносится главный удар по противнику. Социальный подход при принятии стратегического решения по разгрому Деникина в 1919 году с полным основанием считается ярким примером на этот счет. Сталин заблаговременно предупреждал о возможных стратегических поражениях советских войск из-за пренебрежения социальными аспектами военно-политической обстановки: неадекватные оценки социально-политических и военных возможностей противников советской России на Западном (особенно Петроградском) и Восточном фронтах весной и летом 1919 года, при планировании и осуществлении боевых действий против Польши в 1920 году и др.

После нападения Польши на Советскую Россию и успеха красных войск в отражении агрессии у советского главного командования возникла идея мощного стратегического наступления в Европу. Перед Западным фронтом, добившимся наибольших успехов, была поставлена задача не останавливаться на установленной границе, а идти на Варшаву и далее на Берлин, своими действиями катализировать революцию в Европе. Считалось, что польский рабочий класс и низы крестьянства будут встречать с цветами красные войска, что победы РККА вызовут революционный взрыв в Европе, будет обеспечено торжество мировой революции. Эта затея обернулась большой военно-политической катастрофой. Красные войска, оказавшиеся у стен Варшавы, потерпели поражение, только пленными было потеряно около 100000 бойцов и командиров РККА.

Сталин был единственным из членов политбюро ЦК, предупреждавшим, что расчет на революцию в Польше и в Европе несостоятелен, что польский народ национально сплочен, видит в советских войсках агрессора, воодушевлен патриотическими чувствами, а советские войска ослаблены, тылы их отстали от войск, их действия дезорганизованы противоречивыми указаниями сверху. В этих условиях целесообразно остановить наступление, ограничиться изгнанием агрессора с советской территории. Он видел, что тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Преобладающим настроением поляков было «чувство отчизны», которое передавалось польскому фронту. Чувства национального единства были сильнее классовых различий, стремления к солидарности с мировым революционным процессом.

Сталин решительно выступал против «марша на Варшаву». 11 июля 1920 года уже после изгнания оккупантов из Киева, в беседе с корреспондентом «Правды» он говорил: «Наши успехи на антипольских фронтах несомненны… Но было бы недостойным бахвальством думать, что с поляками в основном уже покончено, что нам остается лишь проделать «марш на Варшаву». Это бахвальство неуместно не только потому, что у Польши есть резервы, что Польша не одинока, что за Польшей стоит Антанта, всецело поддерживающая ее против России, но прежде всего и потому, что в тылу у наших войск появился союзник Польши – Врангель.

Смешно говорить о «марше на Варшаву» и вообще о прочности наших успехов» [16].

А 23 сентября 1920 года Сталин сделал заявление в Президиум IX партконференции: «Некоторые места во вчерашних речах тт. Троцкого и Ленина могли дать тт. конферентам повод заподозрить меня в том, что я неверно передал факты. В интересах истины я должен заявить следующее: