Альберт Манфред - Наполеон Бонапарт Страница 24

Андош Жюно был на два года моложе Бонапарта. Сын крестьянина, он мальчишкой ушел в драгуны, в восемнадцать лет командовал отрядом Национальной гвардии; с началом войны сражался в северной и в южной армиях. Он обратил внимание Бонапарта под Тулоном своей беззаботной, веселой отвагой. Однажды Бонапарту в батарее понадобился человек с хорошим почерком, которому он мог бы продиктовать приказ. Жюно, славившийся каллиграфическим талантом, предложил услуги. Облокотившись на лафет пушки, он старательно выводил гусиным пером на бумаге диктуемый текст, как вдруг взрыв вражеского снаряда засыпал с головой Жюно и его бумагу. «Нам повезло! — воскликнул весело Жюно, поднимаясь и стряхивая с себя землю. — Теперь не надо посыпать чернила песком!»[108]

Бонапарт был восхищен этой столь искренней и непосредственной храбростью. Он назначил Жюно своим адъютантом. С тех пор на много лет он стал одним из самых близких друзей Бонапарта. Стремительный, пылкий Жюно, прозванный «бурей», участвовал во всех важнейших кампаниях и, пользуясь доверием Бонапарта, быстро поднимался по лестнице служебной иерархии.

Жан-Батист де Мюирон, юный капитан артиллерии, отличившийся при штурме Тулона (ему было тогда лишь девятнадцать лет), стал ближайшим помощником Бонапарта. Образованный офицер, сочетавший тонкость ума с недюжинной храбростью и инициативой, он был одним из самых многообещающих сподвижников генерала. Но он рано погиб — двадцати двух лет — в сражении на Аркольском мосту. Наполеон всегда вспоминал Мюирона с благодарностью. Он назвал его именем фрегат, на котором совершил знаменитое путешествие из Египта во Францию в 1799 году. После Ватерлоо, мечтая скрыться неузнанным в Англию, он хотел взять имя Мюирона или Дюрока.

Огюст-Фредерик-Луи Виес де Мармон, как показывает имя, был дворянином. Он родился в 1774 году, учился в артиллерийском училище, затем служил в Меце, Монмеди и в 1793 году в звании старшего лейтенанта был направлен в Тулон. Здесь он «встретил этого необыкновенного человека… с которым на многие годы безраздельно оказалась связанной его жизнь»[109].

Самым близким к Бонапарту человеком, единственным, кому он всегда безоговорочно доверял, был Дюрок.

Сближение между Бонапартом и Дюроком произошло после Тулона. Дюрок был также артиллерийским офицером. Он был скуп на слова и жесты, нетороплив, в нем не было ничего яркого, привлекающего внимание, но, как говорил позднее Наполеон, за этой внешней холодностью скрывались страсти, горячее сердце и сильный ум. Все мемуаристы единодушно сходились на том, что в окружении Бонапарта Дюрок был одним из немногих, к голосу кого он прислушивался[110].

Бонапарт под Тулоном обратил внимание и на некоторых других способных офицеров — Виктора, Сюше, Лек-лерка. И хотя они не стали лично близкими ему людьми, как Дюрок или Жюно, он не упускал их из виду: они должны были составить вторую колонну «когорты Бонапарта».

Весна 1794 года казалась, наверно, Бонапарту самой счастливой в его жизни. Он чувствовал за плечами крылья победы, и будущее представлялось ему прекрасным. Он пользовался полным доверием правящей якобинской партии: он ведь был не только победителем при Тулоне, но и автором «Ужина в Бокере» — истинно патриотического произведения. Его ценили комиссары Конвента Саличетти, Рикор, Баррас. С одним из них, с самым влиятельным — Огюстеном Робеспьером, у него установились добрые отношения, почти дружба. Сила Огюстена была не только в его близости к старшему брату. Огюстен Робеспьер был полон энергии, напорист, стремителен; в двадцать девять лет он сохранил почти мальчишескую живость; он легко загорался и был настойчив в достижении цели.

Бонапарт развил перед Робеспьером-младшим идею похода в Италию. Зачем придерживаться оборонительной тактики? Не лучше ли взять инициативу в свои руки и перейти к широким наступательным операциям на чужой территории? В качестве ближайшей задачи Бонапарт выдвигал вторжение в пределы Генуэзской республики. Генуя нейтральна? Да, но что из того? Разве Англия не нарушала многократно нейтралитет Генуи…

Эти мысли воодушевляли Бонапарта после Тулона. Огюстен Робеспьер сначала колебался. Затем он стал склоняться в пользу плана Бонапарта. Но такой большой вопрос он не мог решить сам. Он готовился к поездке в Париж и обещал отстаивать перед Комитетом общественного спасения план наступления в Италии.

Тем временем Бонапарт, которому было поручено укрепление побережья Средиземного моря, разъезжал по приморским городам; он часто бывал в Ницце, Тулоне, Марселе. Особенно часто он посещал Марсель. Бонапарта влекли туда не только заботы службы и желание повидаться с матерью, со всей семьей. Летиции Буонапарте и ее дочерям приходилось в Марселе туго. Они жили в доме эмигранта, предоставленном им по распоряжению все того же Саличетти, на скромную субсидию, установленную правительством для изгнанников с острова Корсика, и на помощь от сыновей. Жили бедно, но в доме не унывали. Барышни Буонапарте, в особенности прекрасная Паолетта — в Марселе ее стали звать Полиной, притягивали как магнит молодых людей. В доме Буонапарте по вечерам были слышны смех, пение. Там царила молодость. В Полину был влюблен Жюно, впрочем не только он один.

Революция, война, любовь — все соединялось вместе в ту памятную весну 1794 года для поколения молодых, самому старшему из которых не было двадцати пяти лет. Генерал Буонапарте не избежал общей участи. Его старший брат Жозеф привел его однажды в дом марсельского негоцианта Клари, где центром притяжения были также дочери — Жюли и Дезире. Появлению в доме братьев Бонапарт предшествовала романтическая история. После подавления мятежа в Марсель были направлены творить правосудие комиссары Конвента Альбитт, затем Баррас и Фрерон. Они, в особенности последние два, обрушили на жителей города жестокие репрессии, карая виновных и невинных. Среди арестованных оказался и брат барышень Этьен Клари; ему грозила, как и многим другим арестованным, гильотина. В отчаянии сестры обратились за помощью к Жозефу Бонапарту; этот молодой человек был в то время близким к власть имущим.

Жозеф им помог. То ли ради приглянувшихся барышень, то ли по другим мотивам, но он сумел отвести карающий меч от головы Этьена Клари. С этого момента он стал желанным гостем в доме Клари; вскоре он привел туда и своего младшего брата[111].

С первого же посещения дома Клари все определилось. Младшие — Наполеон и Дезире — сразу же нашли общий язык. Сохранившаяся переписка между влюбленными, которым приходилось часто разлучаться, показывает, как быстро развивались взаимные чувства. В первых письмах он еще пишет Дезире: «Ваше очарование, Ваш характер незаметно завоевали сердце Вашего возлюбленного». Пройдет немного времени, и свои письма «нежной Эжени», гораздо более краткие и деловые, Бонапарт уже подписывает: «Твой на всю жизнь».