Евгений Шварц - Статьи и воспоминания Страница 24

    – Неужели после всего случившегося и я когда-нибудь вслед за Радищевым скажу, что могу быть счастлива?..

Прошли годы.

    В феврале 1966-го Ахматова тяжело заболела в Москве. Лечение проходило успешно. Для окончательного выздоровления Анну Андреевну перевезли в подмосковный санаторий. Но 5 марта она скончалась от сердечного приступа.

    Вечером 9 марта гроб с телом покойной был доставлен в Ленинград. В 2 часа дня 10 марта в Доме писателя началась гражданская панихида. Выступали поэты – Ольга Берггольц, Михаил Дудин, Майя Борисова и другие...

    Сотни ленинградцев пришли проститься со своим поэтом. Нескончаемой вереницей проходили они мимо гроба.

    После прощания траурный кортеж отправился в Комарово. От имени ленинградских писателей выступать у могилы было поручено мне.

    На уединенное комаровское кладбище прибыли, когда начинало темнеть. Гроб несли мимо людей, приехавших в Комарове из Ленинграда отдать последний долг Анне Ахматовой.

    Со словами прощания выступили московские поэты – Сергей Михалков и Арсений Тарковский. Последним говорил я.

    ...Смерть человека возлагает на оставшихся обязанность быть честными и правдивыми. Не только перед скончавшимся, но перед людьми, перед собой.

    Этот долг един по отношению к каждому умершему. Но безмерна ответственность, когда этим умершим является поэт.

    Смерть поэта вдруг и внезапно делает многих зрячими. Открывает то, что не видели при жизни поэта. Еще вчера Пушкину выговаривал цензор, его ругали в "Северной пчеле", его предупреждал шеф жандармов Бенкендорф... А сегодня, после смерти, печатно было провозглашено на всю Россию то, что стало ясным всем честным русским людям... Солнце нашей поэзии закатилось!.. Всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери...

    Сегодня перед могилой мы понимаем, что потеряли большого русского, советского поэта. Поэт Анна Ахматова останется с нами навсегда. Время – самый строгий, самый верный и беспристрастный судья. Находились критики, которые смели утверждать, что героини Ахматовой не русские женщины, но, как им кажется, не то монахини, не то блудницы...

    Много было хулителей и гонителей. И все они канули в вечность. Кто помнит сейчас их имена?

    А поэзия Анны Ахматовой мужала, она с каждым десятилетием становилась все необходимее советским людям. Ее голос небывало громко звучал по радио и со страниц газет и журналов в дни Великой Отечественной войны, в годы испытаний, обрушившихся на нашу родину.

    Путь Анны Андреевны завершился... Путь Анны Ахматовой к людям только начинается.

Публикация Д. Г. Макогоненко

Примечания

    * О. Берггольц, вспоминая об этом эпизоде, отмечала, как по-новому, трагически и гордо звучал голос той, которую воспринимали как "музу плача" (Цветаева): "Она писала и выступала в те дни совсем не как муза плача, а как истинная и отважная дочь России и Ленинграда".

Владимир Сергеев. Исправить «вывихнутые души» Тайная проповедь Евгения Шварца

«Как он дышит, так и пишет…»

Современному человеку имя Евгения Шварца в общем-то известно: на основе его пьес в советские годы было снято немало популярных «семейных» фильмов, которые продолжают смотреть и до сих пор — «Обыкновенное чудо», «Золушка», «Марья-искусница». Кто-то, возможно, читал и сами его пьесы — они не раз издавались. Но нельзя сказать, что творчество Шварца сейчас пользуется массовым спросом и вызывает повышенный интерес — притом, что изданы его четырехтомник и однотомник с дневниками, статьями и письмами и юношескими стихами. В Шварце видят всего лишь сказочника, который когда-то сеял «разумное, доброе, вечное», но безнадежно отстал от проблем нынешней жизни.

Такой взгляд несправедлив. Шварц способен сказать современному человеку — особенно думающему, ищущему — очень многое. На протяжении всего своего творчества, в собственных повестях и пьесах, в пьесах-сказках по мотивам произведений Андерсена, Евгений Львович предлагал людям вникнуть в смысл жизни, увидеть суть и, пока не поздно, уничтожить ростки зла в бессмертных своих душах. Не поучая никого, мягко советовал быть мудрыми и делать «правильные» выводы.

Николай Чуковский (писатель, сын Корнея Чуковского — В. С.) в статье «Высокое слово — писатель» говорил, что «…его (Шварца) пьесы начинаются с блистательной демонстрации зла, глупости во всем их позоре и кончаются торжеством добра, ума и любви». Так почему же Шварц постоянно говорил об этих понятиях? Потому лишь, что сам был порядочным человеком? Думаю, дело не только в этом. Булат Окуджава весьма точно сказал о писательском труде: «Как он дышит, так и пишет…». А ведь такой взгляд на творчество восходит к словам Христа: От избытка сердца говорят уста (Лк 6:45).

Чем же дышал Евгений Шварц? Многие его современники наверняка сильно удивились бы, узнав, что он — всерьез верующий православный христианин, который, в общем-то, не слишком и маскировался.

Служба на всю жизнь

Первое посещение церкви, которое запечатлела его память, произошло летом 1899-го в Екатеринодаре (с 1920 года — Краснодар — В.С.), где жили родные его отца. В дневнике за 1954 год Шварц так рассказывает об этом: «Я стою, судя по всему, в алтаре. Священники в белых ризах служат, поют, взмахивая кадилом… На блюде лежит нечто полукруглой формы… Эту странную службу я запомнил отчетливо на всю жизнь. И часто в нее играл, поворачиваясь величественно и взмахивая кадилом». А года через два, уже в Рязани, бабушка по материнской линии, узнав, что родители еще ни разу не причащали Женю, отвела его в храм. «Когда я принял Причастие, то почувствовал то, чего никогда не переживал до сих пор. Я сказал бабушке, что Причастие прошло по всем моим жилочкам, до самых ног. Она ответила, что так и полагается. Много спустя я узнал, что дома она плакала. Она увидела, что я дрожал в церкви, — значит, Святой Дух сошел на меня».

В блокадную зиму 1941-го он говорил писательнице Вере Кетлинской: «У нас с вами есть одно преимущество — видеть людей в такой ситуации, когда выворачивается наизнанку вся их суть». Спустя год он напишет в дневнике: «Бог поставил меня свидетелем многих бед. Видел я, как люди переставали быть людьми от страха… Видел, как ложь убила правду везде, даже в глубине человеческих душ». Указывая на несправедливость и пороки, Шварц предлагал человеку задуматься над своими поступками и начать исправляться. В пьесе «Голый король» Шварц так говорит о пробуждении сознания: «Ты на народ посмотри! Они задумались. Задумались!». Некоторые письма он заканчивал словами: «Давайте будем мудры».