Илиодор - Мужик в царском доме. Записки о Григории Распутине (сборник) Страница 24

– Ну идите сами и покупайте что знаете.

Они пошли и купили дорогую икону и дорогой серебряный чайный сервиз.

Распутин тоже внимательно следил за всею этою историею. Вечером того же дня, когда покупали подарки, Григорий в доме Рыбакова учительнице Тоне Рыбаковой говорил буквально так: «Илиодор непочтительно относится к моему положению. Испортился. Разве он не знает, что он только мною и держится в Царицыне? Плохо ему будет».

Наступил день проводов. Собрался народ. Девочка Плюхина поднесла «старцу» букет цветов и сказала: «Как прекрасны эти цветы, так прекрасна душа ваша».

Кто-то поднес чайный сервиз.

Я, ломая все свое нутро, поднес икону и сказал речь. Когда говорил эту речь, то чувствовал, что каждое слово ее вылетает из моего горла, как иголка, ставшая поперек.

Григорий всем был очень тронут и начал держать речь к народу. Здесь, в первый раз за все время моего знакомства, он показался мне очень привлекательным. Тонкая, высокая фигура его, аккуратно перехваченная в пояснице талиею дорогой русской поддевки, как-то особенно важно выделялась и тянулась вперед, упираясь на тонкие ноги в дорогих лакированных сапогах. Григорий показался мне каким-то воздушным, готовым вот-вот сняться с высокого дощатого помоста, где он стоял, улететь, но только не на небо, а в преисподнюю. Вымытые волосы его и борода, слегка развеваемые ветром, красиво метались во все стороны, как бы играя между собою и нарочно сталкиваясь. Он говорил отрывисто, твердо и звучно. Речь его дышала серьезностью и силою. Говорил недолго. Мне запомнились следующие слова из его речи: «Да! Враги восстали на меня. Думали, что мне конец. Нет. Шалишь. Им конец, но не мне. Кто они? Червяки, которые ползают на внутренней стороне покрышки кадушки с кислой капустой. Вот кто они! Хотели осадить меня. Пусть помешкают!»

Из монастырского двора пошли провожать Григория на пароходную пристань. С верхней палубы парохода Григорий говорил еще речь, тоже о врагах.

Глава II. Жертвы «старческой деятельности» Распутина

Приготовься, читатель, увидеть в этой главе нечто скверное и отвратительное

Преимущественное содержание «старческой деятельности» Распутина – это врачевание в людях так называемых блудных страстей.

Снимать блудные страсти, по словам «старца», – великий дар, данный Распутину самим Богом за его усиленные подвиги поста и молитвы.

Распутин за время своей «деятельности» снимал страсти как с женщин, так и с мужчин.

Конечно, женский пол, как слабый и вообще легко поддающийся влиянию разного рода «бесов», обращал на себя особое внимание «старца».

В деле врачевания мужчин «старец», право не знаю почему, имел весьма ограниченное поле, но зато во врачевании женщин и девушек судьба очень щедра для «великого старца»: она отвела ему широкое, прямо-таки необозримое поле «подвигов».

Старец начал «лечение» с самых низов; начал со странниц и монахинь.

Чаще всего он врачевал женский пол легкими способами, как более невинными и мало заметными.

На его «деятельность» в этом направлении я достаточно насмотрелся во время приездов его в Царицын, особенно в первый раз, когда народ бегал за ним, принимая его за действительного прозорливца и целителя.

Здесь Распутин положительно в каждом доме, где я бывал с ним, сначала руками «свидетельствовал» всех женщин и девушек, конечно, молоденьких и красивых, а потом начинал целовать.

Целовал долго, несколько раз; целовал в доме, а потом на дворе. Конечно, я спрашивал его: «Брат Григорий, для чего ты женщин целуешь?»

Он отвечал: «Да ведь мне прикоснуться к женщине все равно что к чурбану. У меня нет похоти. И дух бесстрастен, во мне сущий, я передаю им, а они от этого делаются чище, освящаются».

Я верил, но все-таки недоумевал, потому что не находил подтверждения «подвига» Григория, как он называл свои поцелуи, в святоотеческих писаниях.

Григорий, как бы угадывая мои мысли на этот счет, говорил: «Я делаю новый подвиг, церкви еще неизвестный. Пришло время новых подвигов».

Я не противоречил своему другу и благодетелю, но в то же время и не соглашался. Народу в храме говорил: «Отношение к женщинам (поцелуи) брата Григория я считаю странными и сам этого никогда не сделаю по своей слабости. Видно, Бог дал Григорию великий дар бесстрастия».

Бывали случаи, когда я прорывался и дело чуть не доходило до скандала.

Так, в первый приезд в Царицын в одном доме на Курской улице напал «старец» на красивеньких и молоденьких дамочек и девочек. Целовал их несколько раз в доме, целовал их и на дворе, и за воротами.

Погода была холодная и мокрая, я промочил ноги и уже начинал чувствовать, как постепенно простуживалась грудь моя.

Сидя в санях, в ожидании Григория, целовавшего в это время за воротами хорошеньких женщин, я сказал ему: «Брат Григорий! Да будет тебе, а то я пропаду!..»

Григорий сел в сани, очень осерчал и говорит: «Перебиваешь мне дело делать. Нехорошо. Молод ты. Не знаешь ничего, ведь не подмажешь, брат, так и не поедешь».

– Прости, брат Григорий! – смущенно, в волнении взмолился я, искренно поверивши, что поцелуями «святой старец» делает великий «подвиг».

– Ну, ничего, – ласково успокаивал меня «старец». Целовал старец только молодых, но так как и старые – и гораздо усерднее молодых! – лезли освятиться поцелуями «старца», то он их бесцеремонно отталкивал.

В одном доме на Дар-Горе одна бедная старушка, поцеловавшись с Григорием только один раз, хотела поравняться с молодыми членами семьи и тянулась еще за «старческим» поцелуем, так Григорий так ее двинул, что она ударилась головой о печь, а «старец», выходя из дома того, проговорил: «И куда старые карги лезут, как будто не знают, что с молодыми гораздо приятнее целоваться…»

Мне, хотя и очень было жалко бедную старушку, подумалось: «Ну да ведь у старых и блудных страстей нет – правильно Григорий поступает».

Подумал искренно. Как хотите меня называйте, а в искренность мою, человека, бывшего в высшей степени мистически настроенным, верьте, читатель!

На почве поцелуев происходили и иного рода скандалы, повергавшие меня в крайнее смущение и искреннее горе.

Раз было такое дело.

Приехал я с Григорием на Святках 1909 года в дом царицынской купчихи – молодой вдовы, красивой г-жи Н. В это время здесь же в гостях была сестра хозяйки, тоже купчиха, молодая, красивая, видная.

Я принялся за свое дело, начал славить Христа, а Григорий в это время, прищуривая глаза и озираясь во все стороны, рассматривал миловидных дам и пять хорошеньких горничных. (Хозяйка содержала номера, где горничные прислуживали.)