Виктор Болдырев - Гибель синего орла Страница 24

В два месяца он сумел на маленьком парусном баркасе изучить подходы к устью Колымы с моря, отыскать и промерить фарватер реки, положить на карту отмели и берега восточных островов Колымской дельты.

Глубина Морской протоки остается прежней, и "Витязь" свободно пристает к берегу острова.

На коричневой отмели отпечатались крупные следы дикого северного оленя. След выходит из воды Морской протоки и скрывается в зарослях карликовой ивы. Олень переплыл Морскую протоку не так давно. Острова он не мог видеть с материка, тонкий инстинкт управлял движением зверя.

Выходим на плоскую тундру острова. Пышное разнотравье покрывает землю. Среди густых трав пестреют неяркие цветы арктической тундры, блестят глянцевитые листочки карликовых ив. Осоки почти не видно. Куда ни глянешь - повсюду перистые листочки и желтые лепестки львиного зева. Это любимое лакомство северных оленей. Листочки, стебельки и корни бобовых растений переполнены питательными азотистыми и минеральными соединениями.

Долго бродили по острову, рассматривая густые травы. Ромул хорошо знает растения Севера, но нигде в континентальной тундре ему не приходилось еще встречать такого изобилия бобовых.

- Ну и богатства!..

На острове - клад для совхоза: огромные запасы азотистых и минеральных веществ в нежных зеленых тканях. Тут, на великолепных островных пастбищах, олени не заболеют копыткой. Переправа стада на остров приобретала исключительно важное значение.

Ромул преображается. Черные глаза загораются, оживляя хмурое лицо.

- Эгей! Жирные олени будут. Знамя у Кемлилина отниму!

- Не даст Кемлилин знамя: четвертый год держит! - смеется Пинэтаун.

Неподалеку от места стоянки "Витязя" находим устье узкой виски*. Русло ее не шире четырех метров, но дна не удается нащупать длинным шестом. Виска, изгибаясь, уходит в глубь острова. Вход в устье маскируют высокие тонкие стебли водяной осоки. Легкий ветерок приносит из глубины острова еле слышные звуки: тихий гогот гусей, кряканье уток, свист куликов, приглушенные крики чаек. Пинэтаун прислушивается к голосу тундры.

_______________

* В и с к а - узкая глубокая протока.

И вдруг, сложив губы словно для свиста, он заговорил на птичьем языке: послышался тонкий посвист куликов, оживленное кряканье уток, пронзительные вопли чаек... Пинэтаун прекрасно подражает птичьим голосам.

Эх, уплыть бы на вельботе по Глухой виске к центру острова! Но делать этого нельзя. У Скалистого мыса нас ожидают пастухи, встревоженные судьбой оленьего стада.

Как заставить оленей плыть на остров?

Ромул соглашается вторично загнать табун на песчаную стрелку у Голубой лагуны и не отступать до тех пор, пока олени не будут оттеснены в воду.

Пора возвращаться.

Пинэтаун шестом отталкивает вельбот от берега, поднимает грот-парус, и "Витязь" с попутным ветерком быстро идет к Скалистому мысу, темнеющему вдали. Вода с журчанием пенится у форштевня, и за кормой стелется длинный след, отмеченный тонкими кружевами пены. "Витязь" выходит на середину Морской протоки.

Тихо переговариваемся, обсуждая завтрашнюю переправу. Ромул курит трубку, оглядывая скалистые берега Восточной тундры, где поднимаются дымки стойбища.

Внезапно скорость вельбота падает. Попутный ветер дует с прежней силой, но вельбот плывет так медленно, словно разрезает килем вязкое тесто. Впереди с шумом бегут крутые гребни волн. Не успев подать команды, наваливаюсь на руль. Пинэтаун прыгает к мачте и отпускает фалы. Парус спускается, вельбот, описав круг, переваливается на своей волне, мягко ударяясь килем о песчаное дно. Уверенные в большой глубине Морской протоки, мы не заметили мели.

Беремся за весла и плывем вдоль мели, исследуя ее. Глубина мелководья посередине Морской протоки меняется от полутора до двух метров.

На карте Седова здесь значатся большие глубины. По-видимому, за тридцать четыре года фарватер Колымы изменился. Крупные реки живут своей, особой жизнью. Отмели рождаются, умирают и возникают вновь в короткие промежутки времени.

Мель приводит нас к Скалистому мысу. Лишь узкий канал глубокой воды отделяет ее от гальки берега.

Вдруг Ромул вскакивает как ужаленный. Его трубка с медным запальником летит за борт.

- Южак!.. - с усилием выдавливает бригадир, не скрывая необычайного волнения.

- Южный ветер! - кричит Пинэтаун, приплясывая на баке.

Так вот где спрятан ключ к переправе оленей на остров.

Сгоняя воду с прибрежных мелководий в море, южный ветер обнажает дно. Уровень воды в низовьях Колымы сразу падает на два-три метра. Подводная отмель у Скалистого мыса станет длинным песчаным островом. По этой дороге можно будет вывести стадо на середину Морской протоки. Олени переплывут оставшуюся узкую ее часть, ориентируясь на близкий берег острова Седова.

Остается терпеливо ждать южного ветра. Но ждать долго мы не можем: у Скалистого мыса оленям хватит драгоценного корма всего на трое суток.

Вельбот встречают на берегу пастухи. Судьба стада волнует их - они не спали всю ночь, ожидая разведку. Известие о подводной отмели мигом облетает пастушеский лагерь. Все обитатели стойбища собираются у Скалистого мыса; каждому не терпится разглядеть спасительную отмель в темной пучине Морской протоки.

Но радость была преждевременной...

Вот уже пятые сутки ждем южного ветра. Дни стоят безветренные, жаркие, душные. Олени объели всю листву карликовой ивы вокруг Скалистого мыса, оставив лишь голые, обломанные веточки; смяли зелень, выбили глубокие тропинки во всех направлениях. Тундра почернела, словно после пожара. Пастухи во главе с бригадиром не спят сутками, перегоняя табун на уцелевшие клочки свежих пастбищ.

Глаза у них покраснели от бессонницы, лица осунулись.

Каждый день жду тревожных событий. И опасения мои подтверждаются. Утром Пинэтаун принес из стада мертвого молодого оленя. Еще накануне дежурный пастух видел его живым и здоровым.

- Копытка пришла, - печально промолвил юноша.

Мы вскрыли труп павшего животного. Зеленоватый гной покрывал околосердечную сумку и легкие, переполнял кишечник.

Осторожно сняв скальпелем пораженную ткань, я перенес волокно на предметное стеклышко и окрасил препарат фуксином. В светящемся поле микроскопа плавали мерцающие клетки с голубоватой зернистой протоплазмой.

Сомнений не было: микробы копытки! Олень погиб от молниеносного заражения крови.

Нужно немедленно переводить оленей на свежие пастбища, но гнать табун некуда. Стихли песни, смех и шутки в пастушеском лагере. Даже малыши примолкли, точно птицы перед бурей.

Южный ветер подул неожиданно в полдень. Слабые его порывы ласкают лицо, рябят широкие плесы Колымы, освежая душный воздух нагретой тундры.