Александр Беленький - Властелины ринга. Бокс на въезде и выезде Страница 24

Немного ошалев от перспективы попробовать себя на дипломатическом поприще, я спешно собрался в дорогу и оказался в Катовице. Дона, правда, в отеле поначалу не застал, так как он в этот момент был на экскурсии в Освенциме.

Встретились мы за обедом. Дон сидел какой-то подавленный, время от времени выключался из общего разговора и смотрел в сторону. Впрочем, вся группа, с которой он был в Освенциме, пребывала в похожем состоянии. Неожиданно Дон стал рассказывать о политическом раскладе накануне и в начале Второй мировой войны. С большим знанием дела, надо сказать, что не слишком удивило, так как мне уже приходилось убеждаться в том, что круг его интересов очень широк, и что он часто обнаруживает познания в совершенно неожиданных областях.

Когда обед был закончен, мы поднялись в его номер на 27-м этаже, и Дон сел на фоне широкого панорамного окна. Вид из него открывался хоть куда: предгрозовое, поистине апокалиптическое небо, а внизу вполне советский, безмерно скучный социалистический пейзаж, где явным диссонансом выглядели несколько чисто польских зданий. Смотрелось все это диковато, но, представьте, интересно.

В сущности, это не я интервьюировал Кинга; он сам себя интервьюировал в моем присутствии, а я почти целиком доверился его потоку сознания, ограничивая свое участие лишь тем, что временами пытался этот поток хоть как-то структурировать. Зачем было мешать Дону? В конце концов, обращался он не столько ко мне, сколько к Роману Кармазину, а я был лишь чем-то вроде радиопередатчика, с помощью которого он отправлял свою шифровку. Так что свое мнение обо всем сказанном выскажу чуть позже. А пока постарайтесь разобраться вместе со мной в том, что в этой шифровке было изложено.

– Что вы говорите? Роман Кармазин мало заработал денег? Да вы вспомните, как он стал чемпионом мира. Мне пришлось немало поработать, чтобы заключить для него контракты на соответствующие бои. И прежде всего – на элиминатор (бой за право драться с чемпионом мира) с Китом Холмсом, так как никто не горел желанием встречаться с таким сильным бойцом, как Кармазин, на ринге. Где-то еще, в ресторане скажем, пожалуйста, но не на ринге. Ну а потом я добился боя с Кассимом Оумой, которому принадлежал титул IBF в категории до 69,9 кг, – этот титул Роман у него в итоге и отобрал.

Кроме того, мне надо было соответствующим образом преподнести Романа широкой американской публике, которая его совершенно не знала. Показать ей, какой он замечательный боксер и человек. Вы же сами с ним давно знакомы и знаете, что так оно и есть. Он замечательный парень. И Роман сделал свою часть работы, без которой не было бы ничего: он выиграл эти бои.

Когда Кармазин стал чемпионом, настал черед драться с обязательным претендентом. Но тут в дело вмешался его менеджер Стивен Бэш, который стал работать против меня. Он пытался наладить связи с другими промоутерами и не давал мне помочь Роману. И тут наступил черед его боя с Кори Спинксом. Я и сейчас считаю, что Кармазин должен был выиграть этот бой. Но у него голова была не на месте. Его отвлекали всякие слухи о разных боях, разных перспективах, и он не смог сосредоточиться на поединке со своим противником, когда ни о чем другом он просто не должен был думать.

Ну а я стал жертвой своей собственной успешной работы. Я сделал свою часть работы, а его менеджер приписал ее себе. Прошу заметить, что, когда Роман проиграл, я и не подумал его бросать. Наоборот, я по-прежнему делаю все от меня зависящее, чтобы он смог вернуть себе титул. Еще раз повторю: он замечательный человек, и я искренне хочу ему помочь.

Меня обвиняют в том, что я не даю Кармазину заработать. Да мне просто не позволяют дать ему заработать. Мне он понятен как человек. Он мне близок как человек, потому что мы с ним начинали свои жизни в схожих условиях.

Вы знаете, о чем я говорю? Это когда вся семья живет в одной комнате. Работы нет, а вся жизнь превращается в борьбу за еду. Ты каждый день идешь в бой за еду. Ты сражаешься за еду утром, ты сражаешься за нее днем, ты сражаешься за нее вечером. Я так жил. И у Романа было что-то в этом роде. Вы знаете, что я думаю? На основе его жизни можно было бы написать отличный success story (историю успешной карьеры. – Прим. А. Б.). Он мог бы стать образцом для подражания в вашей стране, где, насколько я знаю, для многих жизнь достаточно тяжела. Он мог бы показать этим людям выход из тупика. Но он сбился с пути. Точнее, его сбили с пути.

Дороги в ад и в рай иногда идут из одного и того же места, вы понимаете? Поначалу расстояние между ними небольшое, и ты сам не понимаешь, куда идешь, а потом может быть уже поздно. Я не говорю, что я веду в рай. Все, что я говорю, так это то, что мы с Романом должны сесть за стол, и я расскажу ему, как я вижу историю наших взаимоотношений. И он расскажет мне, как ее видит, а вместе мы выйдем на верную дорогу, на которую ни один из нас не может выйти самостоятельно. Мы нужны друг другу. И мне есть что Роману предложить.

Я могу в конечном итоге предложить ему бой за титул в одной из двух весовых категорий, до 69,9 кг и до 72,6 кг, но для начала ему надо будет пройти элиминатор. Я уже предлагал Кармазину элиминатор, но он отказался. Он должен был драться со своим бывшим спарринг-партнером Терренсом Котеном. Вы понимаете, о чем я говорю? Он должен был провести элиминатор со своим спарринг-партнером, которого много раз бил и знал как облупленного! Это ведь чего-нибудь да стоит, а? И это я добился того, что ему предстоял элиминатор с таким противником. Это была полностью моя заслуга. Я ведь неплохо поработал, да?

Разумеется, нельзя получить все сразу: для Кармазина это был бы не слишком денежный бой. Зато он давал ему возможность выйти на очень выгодную позицию. Ради такой позиции стоило пожертвовать деньгами. Побил своего спарринг-партнера и стал официальным претендентом – поди плохо? Потом стал чемпионом, и вот теперь ты можешь ставить другим свои условия. Я знаю, где растет золотое дерево. Так не мешай же мне вести тебя туда! Если бы Кармазин по-прежнему работал со мной, он уже снова был бы чемпионом мира. Вместо этого он спорит со мной, за какие деньги он будет драться со своим спарринг-партнером, а за какие – нет.

Все надо делать в свое время. Упустил момент – пиши пропало. Своевременность действий – это ключ к успеху. Роман упустил множество кораблей, которые плыли в страну успеха, а он, вместо того чтобы запрыгнуть на борт, махал рукой с берега и говорил: «Счастливого пути».

У него образовалось много советчиков, но эти советчики не вкладывают в него денег. Хорошо, ты советуй-советуй, но денег-то дай! А вот это – извините. Советчики живут хорошо. У них прекрасные дома, машины и все прочее, а у Романа ничего этого нет.