Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I) Страница 24

Тем временем ход событий принял еще более угрожающий характер. 7-я стрелковая дивизия 21-й армии 17 сентября оставила г. Прилуки и тем самым позволила противнику беспрепятственно выйти во фланг и тыл 15-му стрелковому корпусу.

Я узнал об этом после того как возвратился начальник инженерных войск корпуса полковник Л. А. Развозов, ездивший по моему поручению на склад фронта за инженерным имуществом. Он доложил, что не мог пробиться через р. Сулу, так как немецкие танки захватили переправы на этой реке в районе Пирятин - Прилуки и отрезали войскам фронта пути отхода на восток.

Сначала у нас в штабе не поверили этому, слишком уж невероятным показался рассказ полковника Развозова. Тем более, что за несколько часов до того я виделся с генералом Потаповым, и он не произнес ни слова об окружении.

Все же, как подтвердилось вскоре, нас действительно вновь постигло несчастье. И масштабы его на этот раз оказались ошеломляющими. В окружение попали 5, 26, 37-я и часть сил 21-й армий, а также ряд частей фронтового подчинения вместе с управлением Юго-Западного фронта.

Причина же того, что командарм при встрече не сказал мне о свалившейся на нас беде, могла быть только одна: и он, и его штаб в это время, видимо, не знали действительной обстановки и положения войск. Впоследствии я понял, что именно этим объяснялся и незаслуженный упрек, брошенный мне тогда генералом М. И. Потаповым.

Эта встреча произошла, как я уже отмечал, 17 сентября. Командный пункт армии тогда находился в Бубновщине. Там, в саду, я и увидел склонившихся над картой, разложенной на небольшом столике, М. И. Потапова, члена Военного совета М. С. Никишева и начальника штаба Д. С. Писаревского. Выслушав мой доклад, командарм выразил свое недовольство. 15-й стрелковый корпус отступает, сказал он, а вот 31-й продолжает удерживать свои позиции.

Фактическое же положение было такое: 15-й стрелковый корпус действительно отходил под напором превосходящих сил противника, а слева от нас то же самое делал 31-й стрелковый корпус. Это обстоятельство я и имею в виду, когда говорю, что штаб 5-й армии, видимо, уже потерял тогда связь с войсками и не знал ни их положения, ни обстановки.

Вернувшись в корпус, я поставил дивизиям задачи на контрудар в направлении Рудовка, Малая Девица. Находившийся там противник не ожидал такого маневра и потому, не выдержав удара, вынужден был отступить на несколько километров. Однако наш контрудар никем не был поддержан. В это время и возвратился из неудачной поездки полковник Развозов. Вскоре о наступлении противника на флангах корпуса донесла разведка. Пришлось прекратить наступление и опять начать отвод войск.

Корпус продолжал отходить в юго-восточном направлении, отбивая непрерывные атаки противника как с фронта, так и с флангов. До сих пор у нас не было связи только с правым соседом. Мы потеряли ее при выходе из окружения в районе Чернигова. Теперь же никак не удавалось установить связь и со штабом 5-й армии.

Лишь 20 сентября, после того как противник захватил Бахмач, Прилуки, Пирятин, Лубны, корпус соединился с 164-й и 190-и: стрелковыми дивизиями 26-й армии, отходившими в том же направлении, что и мы. Восточный берег реки Сулы был уже в руках фашистов, когда мы вышли на ее западный берег. Здесь, в населенном пункте Оржица, оказались также окруженными штабы корпусов других армий.

В таком отчаянном положении я принял единственно возможное решение: собрать побольше людей из разных частей и прорываться на север и северо-восток. В этом мне оказывал горячую помощь член Военного совета 26-й армии бригадный комиссар Д. Е. Колесниченко.

Мы собрали несколько тысяч бойцов и командиров, и я повел их в атаку. Но прорваться не смогли. Повторили попытку, и опять безуспешно. Потом еще и еще раз. Кольцо продолжало беспощадно сжиматься вокруг нас, и, казалось, не было такой силы, которая могла бы разорвать его. Однако остатки 15-го стрелкового корпуса, а также 164-й и 196-й стрелковых дивизий 26-й армии нашли в себе эту силу.

В ночь на 24 сентября, собрав всех оставшихся в живых, мы вновь ринулись в атаку. На этот раз враг не устоял перед натиском окруженных. Прорвав кольцо на фронте до километра, наша группа ушла на восток. Двигаясь группами по ночам вдали от дорог и населенных пунктов, выведенные нами части добрались до р. Псёл. Там мы, наконец, соединились со своими.

С небольшими группами бойцов и офицеров прорвались из окружения также командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко, начальник оперативного отдела Юго-Западного фронта генерал-майор И. X. Баграмян, командиры корпусов генерал-майоры А. И. Лопатин и П. П. Корзун, комбриг Ф. Ф. Жмаченко и многие другие.

IV

Наша группа вышла из окружения 27 сентября, и этот день запомнился мне как особенный, необыкновенный. Ведь тот, кому довелось побывать во вражеском кольце и вырваться из него, как бы начинал жить заново. Так было и со мной.

Вспомнил, как в тяжких боях, которые мы вели в окружении, нет-нет, да мелькала в голове мысль: а что с другими нашими армиями, фронтами, неужели и там?.. Гнали прочь эту мысль, сердцем чуяли: нет, это не конец, навязанная нам война еще только начинается, и мы сумеем повернуть ее ход в свою пользу. В этой уверенности мы черпали силы для новых и новых схваток с врагом.

Вот почему такими торжественными и счастливыми были минуты встречи со своими, ставшими как-то по особенному близкими, родными. Мы, вырвавшиеся из вражеского кольца, вновь обрели самое святое, то, чем жили,-нашу социалистическую Родину, боевых друзей по партии и армии. Мы снова увидели готовые к бою с фашистами полки, дивизии, корпуса, армии. И крепче, чем когда-либо, поверили: нет, еще не все сказано в этой войне, еще за нами слово...

Не только радость встреч, но и горечь утрат принесли нам первые минуты, часы, дни после выхода из окружения.

Кстати, не могу не отметить, что в послевоенное время бывшие гитлеровские генералы упорно стремятся преувеличить данные о потерях советских войск, окруженных в сентябре 1941 г. на Юго-Западном фронте. А. Филиппи, например, утверждает, что немцы тогда взяли в плен более 665 тыс. человек. Он же хвастливо заявляет: "Здесь были окончательно раздавлены попавшие под двухсторонний удар остатки храброй 5-й армии русских. Судьбе угодно было, чтобы с выходом этой армии из Припятского болотистого района ее счастливая звезда закатилась"{26}.

Во всем этом нет ни слова правды.

Во-первых, все попавшие в окружение войска еще до того, на 10 сентября, насчитывали лишь около 452 тыс. человек. Следовательно, уже по одной этой причине в плен к немцам не могло попасть почти в полтора раза большее число людей.

Во-вторых, в кровопролитных боях до окружения и в последовавшей за ним десятидневной битве мы понесли большой урон убитыми, и, таким образом, численность наших войск во вражеском кольце стала еще меньшей.