У. Мор - «Летучий голландец» Третьего рейха. История рейдера «Атлантис». 1940-1941 Страница 24

После того как судно отказалось остановиться, передало в эфир сигнал SOS, координаты и наше описание, мы открыли огонь. Расстояние между нами составляло менее 3000 метров.

Первый же залп снес переборку между радиорубкой и каютой капитана, ранив радиста и заставив передатчик умолкнуть.

Поднявшись на борт, я заглянул в разбитое помещение, в надежде отыскать там капитана. Армстронг Уайт стоял, склонившись над своим столом, и энергично обшаривал ящики, желая убедиться, что все документы уничтожены. Каюта была полностью разрушена. Капитану явно повезло, что он остался в живых.

Он стоял спиной к пролому и меня не видел. Понаблюдав за ним несколько секунд, я проговорил светским тоном:

— Здесь немного грязновато, не правда ли, сэр?

Он не оборачиваясь буркнул:

— Это уж точно.

— Здорово здесь все разнесли, капитан.

— Да что за идиот… — завопил он и, повернувшись, застыл на месте.

Он был, мягко говоря, потрясен, увидев мою немецкую форму. Не приходилось сомневаться, что капитан «Сити оф Багдада» был докой в своем деле. Его сигналы, почти сразу прерванные нами, оказались услышаны. Несмотря на все наши усилия, их услышали на американском судне и передали запрос:

— Кто вас обстрелял?

Этот пробританский нейтрал желал получить наше описание! Нам оставалось только проклинать тот факт, что он оказался слишком близко и выказал явное желание помочь. Но тут меня осенило, и мы вышли в эфир с нашего передатчика, используя коды «Сити оф Багдада», и кратко ответили:

— Все в порядке. Ошибка.

Хотелось надеяться, что американцы не заметили разницу.

Мне запомнились два случая, связанные с потоплением «Сити оф Багдада». Один из них касался Фелера, который отправился на борт, чтобы покончить с английским судном.

— Куда, черт возьми, — пробормотал Рогге, глядя в бинокль на только что отвалившую от борта «Сити оф Багдада» шлюпку с взрывниками, — подевался Фелер?

Я тоже навел бинокль на шлюпку, но обладателя роскошной рыжей бороды там не было.

— Я тоже его не вижу, — ответствовал я.

А через мгновение прогремел взрыв. Большое облако черного дыма поднялось в небо и медленно поплыло над морем. И тут мне в голову пришла ужасная мысль. Я совершенно явственно услышал, как знакомый голос задумчиво произносит: «Интересно, как чувствует себя человек, оставшийся на тонущем судне?»

Фелер был достаточно безрассуден, чтобы решиться на такой смертельно опасный эксперимент.

Рогге, казалось, прочитал мои мысли.

— Если этот безмозглый…

Как раз в это время на сильно накренившейся палубе появилась фигура. Она с видимым трудом добралась до борта, после чего, к нашему немалому облегчению, перевалилась через него и рухнула в воду.

Намного позже, после длительной и вряд ли приятной беседы с Рогге, Фелер сказал:

— Я только хотел испытать это ощущение.

— Надеюсь, — злобно ответствовал я, — тебе понравилось.

Второй случай — мое несколько необычное знакомство с капитаном «Сити оф Багдада» — имел более далеко идущие последствия. Уважение к достойному противнику, которое я испытал с самой первой минуты, переросло в искреннюю дружбу, которая стала еще крепче после войны.

Благодаря выпускам, регулярно транслируемым нейтральными радиостанциями, мы не только были в курсе событий в мире, но иногда узнавали забавную информацию, связанную непосредственно с нами.

Примерно в то же время, когда произошла встреча с «Сити оф Багдадом», я как-то слушал обзор новостей из Сан-Франциско. Неожиданно насморочный голос диктора коротко сообщил: «Голландское судно „Аббекерк“ потоплено…»

«Аббекерк»? Знакомое название. Как «Аббекерк»? Это же мы!

Вскоре недалеко от места, где «голландское» судно «Аббекерк» выполняло свою немецкую работу, объявился нейтральный швед. Он благоухал свежей краской, пиллерсы — их было на два больше, чем у голландца, — выглядели очень достойно. Немногие наблюдатели смогли бы заподозрить, что им всего лишь два дня от роду, а сделаны они из старых бочек, парусной ткани и дерева, которое раньше составляло главное вооружение плавбазы.

Проверяя трофеи, полученные с трех первых жертв, я и подумать не мог, что следующая встреча «Атлантиса» принесет совсем иные плоды — детскую игрушку.

Глава 8

Дети под дулами наших орудий

Когда шлюпка с горящего лайнера «Кеммендайн» подошла к борту «Атлантиса», у борта съежился и горько плакал и молился маленький мальчик-индус.

— Пожалуйста, Господи, спаси меня. Прошу тебя, Господи, помоги ему. Молю тебя, Господи, не дай мне умереть. Сохрани его, Господи.

Черные глаза малыша, в которых плескался ужас и недетская тоска, следили за плывущим моряком, и, даже когда мужчина ухватился за уключину и, подтянувшись, перевалился через борт в шлюпку, ребенок не прекратил мольбы. Оказавшись на «Атлантисе», мальчик продолжал молиться. Казалось, он никогда не остановится.

— Успокойся, — сказали ему. — С ним все в порядке. Он спасен. И ты спасен. Вы оба в безопасности.

Но от шока, в ледяные объятия которого попал мальчонка, когда наши орудия начали стрелять по «Кеммендайну», избавиться было не так легко. Он, словно заезженная граммофонная пластинка, твердил одно и то же до тех пор, пока не уснул.

«Кеммендайн» мы встретили 13 июля. Лайнер шел из Кейптауна в Рангун, среди пассажиров были британские женщины и дети, отправившиеся к своим мужьям в Бирму. Также на борту были индусы, в основном торговцы, эвакуированные вместе с семьями из Гибралтара. В то теплое солнечное утро они вовсе не думали об опасности, ведь судно находилось в районе, свободном от немецких подводных лодок. Когда матросы убрали затемнение с окон салона, а произошло это днем или двумя ранее, было много добродушных шуток об излишней осторожности капитана, настаивавшего на соблюдении этой меры безопасности так долго. Пассажиры как раз закончили завтрак, когда прошел слух, что в пределах видимости замечено незнакомое судно, и с волнением, которое всегда охватывает морских путешественников в такие минуты, англичане прервали свои обычные занятия и отправились на шлюпочную палубу наблюдать за процессом расхождения судов. Даже индусы, до сих пор активно обсуждавшие ребенка, который вот-вот должен был родиться у одного из них, поддались общему настроению. Для пассажиров «Кеммендайна» война была очень-очень далеко.

Мы услышали, как на «Кеммендайне» заработал радиопередатчик. В 9.30 наши орудия открыли огонь.

— Хорошая работа, Каш, — отметил Рогге.

Лайнер остановился. Его радио молчало. На мачте подняли флаг, сигнализирующий о капитуляции. Ослепительная белизна надстройки начала медленно тускнеть — ее постепенно окутывало дымом.