Алексей Лосев - Алексей Федорович Лосев. Раписи бесед Страница 24

Я, например, человек верующий, но я не могу расстреливать неверных. Я даже уважаю некоторых атеистов. Но есть атеисты преступного типа. Если им дать власть, они установят чистенькую площадку такую, уничтожат всю веру. В «Законах», по Платону, ты с атеистом поговори, убеди его, а если после всего он скажет, что не верит, ты его казни. Я прожил всю жизнь без убийства и надеюсь умереть тоже не убивая. Вера начинается с того момента, когда ты знаешь, что Бог добр, что Он есть абсолютная любовь, и при всем том мир лежит во зле. А до тех пор, пока ты этого не принял, ты неверующий. В крайнем случае ищущий. Правда, искание вещь неопределенная. Можно искать, искать и найти филькину грамоту.

Человек не знает, откуда он, куда он; он бывает здоров или болеет, терпит удачу или неудачу, как жизнь пошлет. Так получается, что действительно все мы куклы. Знаем мы много, но можем поступить без всякого разума и часто неправильно поступаем. Последних причин того, что с нами происходит, мы не знаем.

13. 6. 1971. Пока я не умер… Я старик, эстетик, у меня есть «Диалектика художественной формы», которую сейчас можно переиздать без изменений. Поэтому я собираюсь об эстетике писать. Есть у меня и другое в запасе. Но если высшие силы потерпят мою греховность и еще подержат на земле, то я писал бы по эстетике. Я же много раз читал по эстетике. Классицизм, романтизм, столетняя эпоха модернизма, 19 век у меня в общем целый — всё это проработано. Может быть, мы дернем, в эстетическую область снова окунемся?

У меня в философской энциклопедии огромная статья «Эстетика». Они ее изуродовали, довели до неузнаваемости. Но кто знает Лосева, почувствует мои взгляды.

Я хотел бы… Многие мне сочувствуют. Правда, здесь сталинисты примазались, у меня с ними контакт маленький. Но все же какой-то есть. Словом, я, в частности, об эстетике техники хотел бы написать.

«Поэму экстаза» Скрябина слушайте — и молчите.

Ставили «Валькирию»[56] Вагнера — так критики что угодно пишут об исполнении, о голосах, но только не о самом Вагнере.

Спрашиваешь в библиотеке Библию: занято. Вранье! Кем занято? И в читальном зале — я там много просиживал, когда еще лучше видел, — тоже говорят: вы придите, позанимайтесь какое-то время, а потом отдадите. Ты и читаешь, а через месяц уже обязан сдать. Такие были порядки.

Ревность? У Флоренского в «Столпе» есть целая глава о ревности, где он доказывает, что это высокое чувство. В быту оно извращено, а вообще ревновать — значит, ты заинтересован, за это готов сражаться.

«Законы» Платон писал с 354 до 347 года и не кончил. Задание: (1) Привести 10 примеров диких наказаний. (2) Признание рабства, впервые у Платона. Основания: (а) раб не имеет разума; (б) он имеет какие-то права, но низшее существо; (в) отношение к рабам, с ними нельзя дружить; (г) дикие наказания для рабов, хотя и свободным, правда, тоже дышать нечем; (д) но, кажется, причина рабства не экономическое положение, а сословно-правовое: некуда деться, вот он и обслуживает другого, а сам может быть даже богат. Штаерман[57]пишет, что были интеллигенты, богатые люди среди рабов, имеющие собственных рабов. Рабство в широком сословном понимании. Раб это человек в особом положении. Он отвержен государством. Попал в такое положение на войне. У греков было презрение к рабам за то, что они сдались в плен. Из рабов иногда была полиция; Энгельс писал: аристократу было противно жуликов ловить и пьяниц. Рабы однако не машины, и кажется, что у Платона как раз эта точка зрения. Отпуск рабов на волю.

16. 6. 1971. Платон дошел до коммунизма. В требовании веры дошел до Евангелия; только христианину в вере надо каяться и просить о спасении души, а у Платона — плясать и петь. — Да между прочим и у нас ведь какой-нибудь композитор, вроде Хачатуряна, он же пишет «Уборочная», целая увертюра, красивая. Потом, каждый день ты можешь слышать по радио воспевание

крестьянского труда, трактора. В Художественном театре идет пьеса «Сердце не прощает». Романтическая. Одна моя знакомая пошла, посмотрела. Там жена поступила в колхоз, а муж не хотел, уехал; потом приехал обратно, но женское сердце не прощает. Развелась, или отношения сложились плохие. Это ж по Платону! Платонизм!

Свидетельство раба принималось лишь под пыткой. Если пытки не было, адвокат мог отклонить показания. Это в свободных Афинах! Сократ разговаривает с учениками; скоро будет его казнь. Пришел начальник тюрьмы и с ним мальчик раб, который нес яд. Сам начальник тюрьмы не брал яд в руки… Ха-ха. Смешно! Смешно, хотя и трагично.

Шпана всех не шпанистов называет фраерами и использует.

19. 6. 1971. В связи со скифами-полицейскими в Афинах и государственными рабами в детских домах у Платона А. Ф. вспомнил негра-телохранителя Кеннеди-младшего[58]. Кеннеди, они же защитники негров. И тот погиб, и другой погиб. А власти не знают, кто убил, или делают вид что не знают. Как это может быть, что была комиссия Уоррена, 30 томов следственных документов, всех опросили, и решение вынесено такое, что убийца неизвестен. Значит, враги есть очень страшные, нельзя публиковать, а то голову оторвут. (Мне надолго сделалось жутко и страшно от этих слов.)

Это счастливый момент моей жизни, когда я получаю эту бумажку (с рабочими заметками, которые перечеркивались по мере использования), прячу в карман и при случае кидаю в ведро мусорное, чтобы не смущать моих сотрудников.

20. 6. 1971. Аза Алибековна: Петрушевский был учитель гимназии? — Нет, историк[59]. — Его кажется Ленин костил. — Да… А кого Ленин не костил.

Просят статью о методологии для сборника «Методология современного и исторического искусствознания». Только почему современного? Это, очевидно, для Главлита. (А. Ф. произносит подчеркнуто небрежно глафлит. Еще характернее в его произношении ЖЭК: джек.) Может быть, дать мои старые материалы… Я хочу широкому читателю напомнить, что не надо относиться к

античному тексту как священному. Он иногда попорчен, а широкая публика преклоняется перед каждой буквой. Надо поблагодарить за состояние текста тех червей и лягушек, которые там ползали и прыгали.

Лето я хочу отдохнуть, потому что я тут чуть не подох зимой.

Докторская защита состоит из одной формалистики, сама по себе она пустое дело. Начать с того, что без кворума диссертация провалилась, так что надо сидеть, изображать из себя кворум. Я ухожу при всякой возможности в другую аудиторию, и пока они так канителятся, я успеваю с несколькими человеками переговорить.

24. 6. 1971. Как всегда тихо в кабинете Лосева. Речь зашла о том, что человек в себе должен найти руководство. Надо, чтобы самому нравилось то, что ты делаешь. «Ты сам свой высший суд.»