Станислав Аверков - Как я обстрелял Соединенные Штаты Америки Страница 25

Напомню, материал журналиста А. Остальского был опубликован в газете «Извести» в 1989 году к столетию со рождения С.С. Александровского. В 2014 году Сергею Сергеевичу исполнилось бы 125 лет. Пусть будет эта книга добрым напоминанием об этом интереснейшем человеке.

Глава IV. Чума на ракетном полигоне

Будни испытателей ракет были разными… Но эти вывернули нас на изнанку.

Лето 1966 года запомнилось мне не только напряженной работой на полигоне из-за сжатых сроков летно-конструкторских испытаний «орбитального бомбардировщика».

До сих пор я сохранил справку:

«Справка. Дана Аверкову С.И. в том, что он прошел медицинский осмотр при медпункте в/ч 14332. Признан здоровым. Введена противочумная вакцина. Старший врач в/ч 14332, капитан медицинской службы Братковский».

Утро того зловещего летнего дня не предвещало ничего сверхъестественного. Как всегда я выбежал в пустынную казахстанскую степь. Огромный солнечный диск выкатился из-за дальней белесовато-желтой полоски. Там начинались барханы. Перед ними на много километров краснели глиняные пятна парадных площадей – отшлифованных солнцем такыров, а между ними – серые бугры, поросшие редким карагачом. Из норок повылазили жирные суслики, встали на задние лапки. Их веселый пересвист напомнил о том, что в Великой Степи жизнь не прекращается ни на мгновение. Если в западной ее части заливаются по ночам соловьи, то в центре Великой Степи по утрам свистом наслаждаются суслики. Здесь утренняя прохлада и их пересвисты воспринимались, как дар Божий. К полудню столбик термометра поднимется в тени за сорокоградусную отметку. И тогда все живое попрячется в норы. Нам – человекам норы заменяло монтажно-испытательное сооружение, то есть ангар, наполовину опущенный в землю, и сверху окрашенный под цвет окружающего безлесья. Так что из космоса его рассмотреть было практически невозможно.

В тот день, когда казахстанская «доменная печь» заработала всю мощь, в нашу монтажно-испытательную «нору» ворвался старший лейтенант Емельянов и с верхней площадки, на которую открывалась входная дверь в наше «подземелье», прокричал во всю мощь своих натренированных командными приказами легких:

Братцы! Каюк! Чума!

Зрачки его были расширены, лицо побагровело.

Кто-то из наших испытателей крикнул ему в ответ:

– Ты что, до обеда успел пропустить «граммулечку»? Спустись по лестнице и расскажи, что тебе, уважаемый военпред, пригрезилось?

– Да вы что, ребятушки! Вы не представляете в какую западню мы все попали! Поезда проносятся мимо нашей железнодорожной станции Тюра-Там! Не останавливаются! В каком веке еще это было? Проводники в масках на ходу сбрасывают почту! Господи! Помилуй нас, грешных!

– Неужели все так страшно, что ты вспомнил о Всевышнем? Не врешь? Сам был в Тюра-Таме?

– Клянусь отцом и матерью! Наш славный Звездоград превратился в сумасшедший дом! С утра бабы ревут! Детишек прячут! Кому охота погибнуть в чумном вертепе?

Во второй половине дня всех испытателей собрал на экстренное совещание начальник нашей экспедиции Василий Васильевич Колесников. Тучный, высокий мужчина с копной седых волос и усталым лицом, обвел воспаленным взглядом собравшихся:

– Обстоятельства чрезвычайные! Чего только я здесь не переживал! И дизентерию, и холерные вибрионы. Но на этот раз пришла из штаба полигона потрясающая телефонограмма о чуме! Без паники сплотим свои ряды! Нас спасут только бдительность, осторожность и личная гигиена!

– Василий Васильевич! Ваши призывы выдают вас с головой! Пора уже забыть о ваших привычек заслуженного чекиста! – попытался разрядить обстановку один из наших инженеров.

– Что ты, сопляк, понимаешь о КГБ! Я тридцать лет охранял тебя от шпионов всех мастей, а ты зубы скалишь… На нас навалилась чума, а у тебя рот до ушей, к словам придираешься. Вот когда припрет и понесут тебя вперед ногами под простыней сжигать на костре, вот тогда поздно будет кричать: «Мамочка, роди меня обратно!». Ситуация сверх серьезная! Предоставляю слово капитану медицинской службы из нашей воинской части Братковскому!

Розовощекий капитан огорошил собравшихся:

– Чума подкралась к нам внезапно. В этой казахстанской жаровне ее родной дом! Сколько не пытались ликвидировать ее очаги, время от времени они дают о себе знать. Ее основные хранители и разносчики – суслики. Их здесь миллионы! В соседнем ауле среди местных жителей зарегистрированы смерти от чумы. Аул оцеплен. Режим охраны – всех впускать, никого не выпускать! Лучший способ ликвидации чумы – сжечь все чумные трупы и строения! В обычных захоронениях чумные бациллы сохраняются до трехсот лет. Ну а теперь приступим к делу! Всем поголовно сделать в медпункте нашей воинской части прививки от чумы!

Посыпались вопросы.

– Какого вида чума зарегистрирована в ауле?

Капитан был откровенен:

– Чума бывает трех видов – легочная, брюшная, кожная, то есть – бубонная. Каждому виду соответствует своя прививка. Иммунитет после прививки может сохраняться до полугода. Этого достаточно, чтобы нам всем быть здоровыми до того, как чумной очаг будет ликвидирован.

– Какого вида чума свирепствует в ауле?

– Неизвестно.

– Нам будете делать прививки от трех видов?

– На полигоне есть прививки только от одного вида.

– А если на нас нападут бациллы не того вида, от которого сделана прививка?

Капитан не смутился:

– Товарищи промышленники! Мы делаем для вас все, что в наших силах! Были в нашем распоряжении три вида вакцин, разве бы мы их утаили! Будем надеяться, что недостающие два вида вскоре нам доставят в пожарном темпе из Кирова.

– Почему из Кирова?

– В Советском Союзе единственный центр противостояния чуме со времен войны находится там.

– Товарищ капитан, что кроме вакцин обезвреживает все виды чумы?

Зал замер в ожидании ответа на этот, действительно, злободневный вопрос. Почему мы должны ждать помощи от далекого города, если есть здешний способ усмирить чумные бациллы? Например, приготовить отвар из сусликов? И пить его?

Я не верил, что слышу все это наяву. Но вокруг находились нормальные интеллигентные люди. Среди них не было психических больных и неявно больные тоже отсутствовали. А разговоры они вели явно с отклонениями. Не укладывалось у меня в голове, что в середине шестидесятых годов XX – го столетия можно стать участником событий, свойственных средневековью.

Капитан на минуту задумался, чтобы собраться с мыслями. Но из зала кто-то ехидно произнес:

– Ребята! Давайте вспомним «Декамерона» итальянца Джованни Боккаччио. В средние века, когда над Европой разразилась чума и во Флоренции умерли от нее сто тысяч человек, десять дам и юношей убежали из Флоренции и спрятались в одном из имений. Они в течение десяти дней рассказали друг другу сто любовных историй, запивая вином. Вино и любовь спасли их от чумы. У нас другое положение. Дам в достаточном количестве на нашей 43-ей площадке нет. Но зато есть в достаточно количестве спирт. Он, конечно, лучше любого вина спасет нас от смерти!

Его перебил один из наших телеметристов:

– Не лучше ли собрать монатки и, пока живы, улететь из такого злого, жестокого, мрачного Казахстана!

Желание убраться восвояси высказал Лева Ямбург. А почему, я узнал в гостинице.

Но в зале на него ополчился заслуженный кагэбист Василий Васильевич:

– Мы здесь на военном положении! Страна ждет от нас нового «изделия», готового защитить Родину! Не будет поддаваться панике! Шагом марш в лазарет!

Из зала заявили:

– Причем в этой непростой ситуации ваши лозунги, Василий Васильевич! Лучше бы вы ловили агентов ЦРУ в пустыне за гостиницей! Родину мы обеспечим всем необходимым и без лозунгов. Но зачем подставлять наши спины армейским эскулапам, когда имеется в изобилии испытанное средство от всех болезней?

– Ты имеешь в виду спирт? – Василий Васильевич улыбнулся. – Он, конечно, похлеще изысканного вина декамероновских дамочек. Ох уж мне эти кабэвские умельцы-изобретатели! Доктора доморощенные! Шмартуган хорош только против холеры. С поносом можно было заигрывать шмартугановой пугалкой прошлым летом, когда дизентерией – холерой переболел весь полигонный гарнизон.

Из зала подпустили очередную реплику:

– Поел в полигонной столовой под названием «Травиата» и тут же побежал в туалет петь арию «Риголетто».

На этот раз возмутился капитан:

– Что это за ерничество! У нас на 43-ей площадке весь общепит под моим надежным контролем! Если есть возможность излечиться спиртом, то только этиловым, высшей пробы! И только по сто граммов!

– В завтрак, обед и ужин! И перед сном! – продолжали гнуть свою линию наши юмористы. – Василий Васильевич, давайте поставим на всех нас эксперимент: каждому в день по банке спиртика из вашей кладовой! Договорились?

– По трехлитровому бутыльку, – уточнили с первого ряда, – конечно, чума этого не выдержит…