Цзюн Чан - Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908 Страница 25

Наместник Ли Хунчжан доложил Цыси о столь острой реакции на убийство главарей мятежников со стороны Гордона, а также о гневных протестах западных дипломатов и купцов по этому же поводу. Цыси промолчала, но она не могла не испытывать некоторого восхищения поведением европейцев. Носители конфуцианских идеалов тоже питают отвращение к убийству невиновных людей или добровольно сдавшихся в плен врагов. При всем этом солдаты императорской армии устраивали кровавую резню и вели себя ничуть не лучше презираемых тайпинов. Поразительное исключение относилось только к бойцам «Всегда побеждающей армии». (Наместник Ли писал одному своему коллеге о том, что люди Гордона «способны разгромить врага, но не станут убивать всех, кто попадается под руку; поэтому моей армии приходится сопровождать их для оказания посильной помощи в этом деле».) Цыси и чиновники ее круга постепенно отказывались считать европейцев «варварами». Также приблизительно с этого времени она стала относиться к своей собственной стране и традициям ее народа с большей заботой.

Гордон начал с наместником Ли Хунчжаном работу по расформированию «Всегда побеждающей армии». Для Цыси это принесло большое облегчение. Она уже думала, что делать с этим объединением после подавления мятежа, ведь эти не знавшие поражения люди подчинялись одному только Гордону и отказывались выполнять распоряжения, поступавшие из Пекина. В своем послании великому князю Гуну Цыси написала: «Если Чарльз Гордон принимает положенные меры по расформированию своей армии и отправляет иностранных офицеров по домам, тогда его действия подтверждают доброе отношение к нам и то, что он постоянно трудился ради нашего блага». Перед его отъездом Цыси принародно хвалила этого англичанина в самых пылких выражениях и щедро его наградила, в том числе деньгами в размере 10 тысяч лянов серебром. Чарльз Гордон от денег отказался на том основании, что считал себя настоящим боевым офицером, а не наемником-убийцей. Цыси поинтересовалась у великого князя Гуна, причем как-то растерянно: «Он что, на самом деле так думает? Разве иностранцы могут хотеть чего-то иного, кроме денег?» Наместнику Ли Хунчжану и прочим чиновникам поручили выяснить, чем можно по-настоящему порадовать Гордона. Послушав совета наместника Ли, Цыси наградила этого англичанина исключительной честью: она подарила ему китайскую национальную одежду желтого императорского цвета, которую разрешалось носить одному только китайскому императору. После знакомства с Гордоном у Цыси появилось много пищи для размышлений о европейцах[17].

Стремясь разгромить тайпинов, Цыси продвигала на высокие посты выдающихся представителей национальности хань: одним из них можно назвать наместника императора Ли Хунчжана, вторым – прославленного деятеля Цзэн Гофаня. Именно армия наместника Цзэна в июле 1864 года отбила у мятежников Нанкин. С этого момента начался закат Тайпинского восстания, считающегося крупнейшим крестьянским мятежом в китайской истории, на подавление которого ушло 15 лет и стоившего народу 20 миллионов жизней. Его вождя Хун Сюцюаня сгубила болезнь еще до падения Нанкина, сына и преемника Хуна поймали и подвергли «смерти от тысячи порезов», как предписывалось цинскими законами, хотя ему исполнилось только лишь четырнадцать лет. Остальных схваченных главарей тайпинов ждала такая же казнь. Сообщения об этих жестоких казнях, опубликованные в газетах наподобие «Вестника Северного Китая» и сопровождаемые иллюстрациями, повергли европейцев в ужас. Томас Уэйд, назначенный к тому времени британским поверенным в делах, написал великому князю Гуну предложение о том, что раз уж мятежников удалось подавить, то китайцы должны отказаться от подобного дикого способа наказания преступников. Он назвал его «чересчур жестоким и глубоко огорчительным» для народов на Западе и добавил, что его отмена принесет Китайской империи огромную политическую выгоду. Призыв Т. Уэйда великий князь Гун отверг, сославшись на то, что данное наказание применялось редко, а исполнение его служит средством устрашения потенциальных мятежников, способных иначе лишить жизни бесчисленное множество невинных людей. «Без такого наказания, я боюсь, народ в Китае потеряет страх… и в скором времени может появиться еще больше преступников. Вот тогда-то станет трудно поддерживать мир и стабильность в стране». Великий князь откровенно признавал тот факт, что даже такая смертная казнь, как обезглавливание, не удержит мятежников и без такой жестокой санкции его империи грозит гибель. Цыси не стала возражать великому князю Гуну, но при этом не высказала и собственное мнение, как это сделал император Цяньлун в 1774 году, когда собственной рукой написал по поводу вождя мятежников Ван Луня: этого мужчину следует предать смерти «от тысячи порезов, после казни его кожа должна выглядеть как рыбья чешуя», а его родственников «необходимо обезглавить, всех до одного – мужчин, женщин, старых и малых».

Человеческая сторона западной культуры китайцам казалась поразительно созвучной их собственному идеалу «жэнь», или «человеколюбию», который, по Конфуцию, считался высшей целью всех правителей. Великий князь Гун хвалил Т. Уэйда за «обладание духом жень», хотя при этом он сокрушался по поводу того, что в Китае этот идеал пока что не нашел своего воплощения.

С завершением Тайпинского восстания один за другим удалось подавить и остальные мятежи. Через считаные дни после захвата власти Цыси удалось восстановить мир в своей стране. В результате она стала пользоваться непререкаемым авторитетом в глазах своей знати и свела на нет сопротивление предстоящей политике по возрождению империи, пребывавшей в плачевном состоянии[18]. Войны с Западом стоили Пекину больше 300 миллионов лянов серебром. Улицы Пекина наполнились попрошайками, среди которых попадались женщины, обычно укрывавшиеся от общественного внимания, а теперь в рубище пристававшие к прохожим. Но под властью Цыси Китай без малого за десять лет переживет поразительное возрождение и достигнет высокого уровня народного благосостояния. Большим подспорьем в этом деле послужил новый полноводный источник поступлений средств в казну: таможенные доходы от растущего торгового оборота с Западом благодаря политике открытых дверей, объявленной Цыси.

Цыси увидела огромный потенциал во внешней торговле, центр которой находился в Шанхае, где река Янцзы впадает в Восточно-Китайское море. В первые месяцы после прихода к власти (в начале 1862 года) она сказала великому князю Гуну: «Шанхай для нас – всего лишь медвежий угол, и к тому же опасный, как куча сырых куриных яиц [тайпины грозили его захватить]. При этом благодаря объединенной деятельности там иностранных и китайских купцов он превращается в богатый источник средств на содержание нашей армии. Я слышала, что за последние пару месяцев за счет одного только импортного сбора там получили 800 тысяч лянов… Мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы сохранить за собой это место», – приказала она. На примере Шанхая она убедилась в том, что политика открытых дверей на Запад обещает громадные возможности ее империи, и она не преминула ими воспользоваться. В 1863 году Шанхай посетили 6800 грузовых морских судов, то есть их число во много раз подскочило с тысячи или около того судов при ее покойном муже.