Егор Титов - «Спартак» – наше всё. Откровения кумира красно-белых Страница 25

Но значительная масса – это так называемые крикуны. Все, на что они способны, это подхватить чей-то клич. Случается, читаешь, как все на тебя нападают. Потом кто-то выйдет в защиту: «Опомнитесь. Егор – наше все!» – и уже через пять минут за тебя любой глотку готов перегрызть. Смешно бывает, когда человек, только что высказывающий свое «фи», уже слагает оды в твой адрес. Однако и это еще не все. Народ не умеет долго кем-то восхищаться, ему нужна свежая тема, дающая новизну ощущений. И вот опять кто-то заводит клич: «Титов уже не тот!» И эхом разносится: «Не тот, не тот».

Слышал, что у «Спартака» около тридцати миллионов болельщиков. В среднем хотя бы один из тридцати – пессимист (не путать с подлецом). То есть я всегда помню, что за нас болеет один миллион пессимистов, которые ни при каком раскладе «не дадут нам засохнуть». Но поскольку это все-таки наши поклонники, то я стараюсь опровергнуть их опасения. Я бьюсь за этих людей, за их хорошее настроение. Признаться, это непросто.

Нужно учитывать, что тот самый пресловутый фактор ожидания новизны все больше играет против меня. Приелся я многим, даже тем, кто считает меня «священной коровой». Уже второй десяток пошел, как воспевают мое имя. Жизнь так устроена, что вечных кумиров не бывает. Необходимы свежие герои. Я точно так же, как и наши фанаты, жду появления этих героев. Но вот парадокс: в том, что они не торопятся появляться, виноватым зачастую почему-то оказываюсь я. Особенно после того, как в команде не стало Аленичева, Парфенова и Ковтуна. Раньше их тоже критиковали, и эта критика делилась на нас всех, но после того как ребята команду покинули, они сделались неприкасаемыми. О них теперь принято говорить только с придыханием. И Юрок с двумя Димками этого заслуживают. Вообще человеческая натура так устроена, что больше ценит прошлое и будущее, нежели настоящее. Когда я повешу бутсы на гвоздь, быть может, тоже стану великим. И те, кто сегодня от меня устал, будут проливать слезы из-за того, что Титов больше не выходит на поле. Но это будет потом, а пока я буду тащить свой крест и отдуваться за все наше романцевское поколение. Я буду получать на орехи и за тех, кто еще не заиграл. И все это я буду воспринимать точно так же, как воспринимаю сейчас, – абсолютно нормально.

Бывает, читаю про себя что-то раздражительное и говорю сам себе; ну что ты хочешь. Тит, твоя морда уже всем надоела. Помните, как Мягков в «Иронии судьбы»: «Ну что вы ходите туда-сюда, туда-сюда!» Вот и я «туда-сюда» маячу пред глазами. Я уже прошу нашего пресс-атташе: не надо меня дергать на всевозможные акции, дайте дорогу молодым.

Кстати, в 2006 году у нас появился Ромка Шишкин. На гостевой книге «красно-белых» он мгновенно завоевал бешеную популярность: «Шиша – в порядке! Шиша – the best!» Я был рад за Ромку. Но уже тогда дал ему понять: нужно начать себя готовить к тому, что народная любовь – это палка о двух концах. Ожидание масс постоянно будет расти, и если пару-тройку раз его не оправдаешь, то с большой долей вероятности получишь ощутимый удар.

Грань между любовью и ненавистью еще тоньше, чем кажется. Иной раз секунда способна все перевернуть с ног на голову. Ковалевски в 2005 году спартаковские болельщики в Интернете признали лучшим футболистом года, в 2006 пели ему оды, а после того как в матче с «Торпедо» Войцех на последней минуте пропустил нелепый гол, я ужаснулся тому, что стали писать на «ВВ». Нашего вратаря просто стерли в порошок. Фактически над любым из нас занесен дамоклов меч, который при случае опустится тебе на шею. Если будешь об этом думать, то себя потеряешь.

Конечно, где-то я утрирую. Хватает настоящих личностей со своей жизненной позицией, умеющих объективно оценивать происходящее. Я знаю «ники» некоторых из них и почти всегда читаю их высказывания. Как бы то ни было, я давно себе внушил, что к мнениям болельщиков нужно относиться философски. Футбол существует для того, чтобы люди выплескивали свои эмоции. И тут уже достается всем во всем мире. Особенно от фанатов других клубов. И особенно в выездных матчах.

Я отстраняюсь от этого. Будто все это творится не в реальной жизни, а по телевизору. Понимаю, что меня провоцируют. Но я сильнее духом, чем эти провокаторы. Мне их мышиная возня безразлична. Я просто поднимаю голову и смотрю в их сторону точно так же, как, например, на столб или на дерево. Недоброжелатели видят, что меня нельзя вывести из состояния равновесия, и бесятся от собственной беспомощности. Конечно, когда ты все время «под прицелом», зарекаться ни от чего нельзя. Тем не менее не представляю, что должно произойти, чтобы я, как мой приятель Саша Ширко, кинулся на трибуну бить кому-то физиономию. Когда я увидел кадры ярославского инцидента, у меня глаза из орбит полезли. Это к разговору о том, насколько нелегка шапка Мономаха.

Нам, представителям публичных профессий, необходимо помнить, что мы себе полностью не принадлежим и несем общественную нагрузку. В каждом поступке я обязан задумываться: не наврежу ли я чем-то своему клубу? Нельзя, чтобы у болельщиков сложилось мнение, будто игроки «Спартака» – люди зазнавшиеся. Хотя иногда заставить себя общаться все равно не получается.

Осенью 2001-го, например, в самолете, когда мы летели из Владикавказа, мне показалось, что мой организм на грани. Перед этим за неделю я сыграл три наисложнейших матча, которые проводились на вязких полях. Выложился полностью, потерял четыре килограмма. Немудрено, что тошнило меня тогда жутко. Спас наш доктор – дал мне валокордин, чего-то в него добавил, и я понял, что еще поживу. В тот год я впервые сыграл по жесточайшему графику: 6, 10, 13, 17, 20, 23, 27, 31 октября. Бился за «золото», выступал за сборную и корячился в Лиге чемпионов. Довел себя до кошмарного состояния. Понимал всю значимость событий, внушал себе: «Надо, надо, надо!» – но при этом чувствовал, что я пустой. На меня непрерывно давило осознание того, что любой предстоящий матч нужно выигрывать. Во что бы то ни стало! Все уже было не в радость. Сидел на сборах на базе и не сомневался: так и должно быть. Так будет еще месяц, два, вечность. И отпуск проведу на базе. Потом, когда урывками видел своих родных и близких, понимал: о, оказывается, на свете еще что-то помимо четырех стен тарасовской комнаты существует. Но, к счастью, до спортивного безразличия дело не дошло. Зато дошло до того, что мне было абсолютно все равно, кто обо мне чего думает, а в таком состоянии весьма сложно поддерживать имидж счастливой спартаковской звезды.

То есть у каждого из нас бывают разные периоды. Принципиальное отличие публичного человека в том, что людям до твоих проблем дела нет. Они хотят видеть тебя успешным, улыбающимся и дающим результат. Будь добр соответствовать своему статусу! Я к этому привык, и это меня в общем-то уже не тяготит. Единственное, чего мне в моей популярности действительно жаль, так это того, что у меня нет возможности побыть простым человеком. Далеко не всегда могу себе позволить выйти на улицу прогуляться или спокойно посидеть с семьей в самом обычном кафе. Любителей футбола везде множество, и я прекрасно отдаю себе отчет, что в общественном месте мне придется заниматься тем, что от меня потребуют окружающие. Фотографироваться, давать автографы и отвечать на вопросы о том, когда «Спартак» вновь будет чемпионом.