Николай Чуковский - Балтийское небо Страница 25

В октябре началось наступление немцев на Москву, и шло оно не так, как хотелось бы гитлеровскому командованию. Чем ближе они подходили к Москве, тем сильнее было сопротивление, которое им приходилось преодолевать. По их планам, Москва давно уже должна была быть взята, а они даже не подошли к ней. Они несли громадные потери, резервы их истощались, приближалась зимняя стужа. И они прекратили штурм Ленинграда и, сняв с Ленинградского фронта почти всю свою авиацию, перебросили ее к Москве, в помощь своим наступающим войскам. Так защитники Москвы своим беспримерным по упорству сопротивлением помогли защитникам Ленинграда.

Разумеется, немцы вовсе не отказались от мысли овладеть Ленинградом. Они решили справиться с ним другим способом, казавшимся им безошибочным.

Не одолев воинов, защищавших Ленинград, они теперь рассчитывали одолеть мирное его население.

* * *

Продукты в городе начали исчезать с сентября. В октябре по карточкам уже ничего, кроме хлеба, не выдавали. И хлеба выдавали столько, что Слава одним махом съедал всё, что полагалось на всю их семью на два дня.

Соня не сразу поняла, что это означает. Ей, увлеченной крышей, бомбоубежищем, казалось, что это что-то временное, не имеющее значения. Дома у них были еще кое-какие запасы крупы и картофельной муки, оставшиеся с маминых времен, и заведовал ими дедушка. Он по-прежнему каждый день готовил обед, и обед этот теперь состоял из одного трудно определимого блюда - не то суп, не то каша, не то кисель. Впрочем, с каждым днем блюдо это всё меньше походило на кисель и на кашу и всё больше на суп.

- Дедушка, еще! - говорил Слава, мгновенно вычерпав ложкой свою тарелку. Дедушка наливал ему еще.

- А ты, дедушка, отчего не ешь? - спрашивала Соня.

- Ну вот! Я на кухне наелся, пока готовил, - отвечал Илья Яковлевич.

И Соня верила ему.

Хлеб дедушка делил на части и выдавал каждому по кусочку - утром, в обед и вечером. Соня и Слава съедали свои кусочки мгновенно, пили горячий чай без сахара и бежали куда-нибудь: у них всегда было много дела.

Если бы Соню в те последние дни октября спросили, голодает ли она, она удивилась бы. Конечно, ей очень хотелось есть, очень. У нее было постоянное ощущение пустоты внутри, тоскливое и тянущее и никогда ее не покидавшее. Но она привыкла к этому ощущению, почти не замечала его, и ей даже казалось, что всегда так и было.

Запасы у дедушки кончились, и он теперь варил суп только в те дни, когда что-нибудь выдавали - сухие овощи или капустные листья. В остальные дни он говорил:

- Лучше пейте чай.

И они пили чай.

Дедушка стал молчалив. Он теперь подолгу с каким-то странным выражением смотрел в лица Сони и Славы, и от этого внимательного взгляда становилось нехорошо, тоскливо.

- Вы бы поменьше бегали, - сказал он им однажды. - Побольше бы сидели.

- Почему, дедушка?

- Так, - отвечал он. - Из экономии.

Слава, так же как и Соня, не учился больше в школе и нисколько этим не огорчался. В сентябре все дни проводил он на крышах и дворах, следя за воздушными боями. Он великолепно знал все типы советских и немецких самолетов и узнавал их на любом расстоянии. Он совершенно одичал за эту осень и домой приходил только есть и спать. В октябре двор и крыша родного дома уже не удовлетворяли его, и он с каждым днем уходил всё дальше и дальше. Он рассказывал Соне и дедушке о том, что происходило в самых отдаленных концах города. С тех пор как обед превратился в чаепитие, он не всегда возвращался даже к обеду.

Однажды он ушел рано утром и пропадал весь день. День был холодный и пасмурный, шел мокрый снег, дул пронзительный ветер, вода в Неве поднялась и пенилась. Дедушка спрашивал несколько раз:

- Где Слава? Не появлялся?

- Вернется, - отвечала Соня.

Но она и сама волновалась. Накинув шерстяной платок, она раза четыре выбегала из дому и исследовала окрестные дворы. И уже в сумерках собиралась бежать в пятый раз, когда он наконец явился.

Он был весь в мокрой глине. Пятна глины лежали даже на его озябшем, синем лице. Но он был доволен, глаза торжествующе блестели из-под мокрых бровей.

- Вот! - сказал он.

И вывернул из карманов на стол шесть больших грязных картофелин.

- Откуда? - спросил дедушка.

- Уж я знаю, откуда...

- Нет, ты скажи, откуда! - рассердилась Соня. Она боялась, что он украл.

- Выкопал, - сказал Слава.

- Выкопал? Где?

- Уж я знаю, где. Из земли. У меня было семь, но одну я съел.

- Сырую?

- Сырую. Теперь я знаю место. В следующий раз я дальше пойду.

- Никуда ты не пойдешь в следующий раз, - сказал дедушка.

Слава в ответ только свистнул. Дедушка пошел в кухню готовить картошку. Соня потребовала, чтобы каждому дали ровно две картофелины, но дедушка нарезал их на мелкие кусочки, и проверить, сколько досталось каждому, оказалось невозможным. На дне какой-то своей научной скляночки нашел он целую чайную ложку рыбьего жира.. Жареная картошка, пахнущая рыбой, оказалась необыкновенно вкусной. Соня и Слава ели ее в столовой. Дедушка уверял, что съел свою порцию, пока готовил.

Только поев этой восхитительной картошки, Соня почувствовала настоящий голод. Ей так захотелось есть, что ночью она просыпалась от голода. Утром томительное, тянущее чувство пустоты внутри еще усилилось, и она уже не находила себе места. Слава, напившись горячего чая и съев свой ломтик хлеба, сразу ушел. Она поняла, что он идет за картошкой, и не сказала ему ни слова.

Она ждала его весь день. День был морозный - первый морозный день в году, - вчерашние лужи замерзли, сыпал мягкий сухой снежок. В сумерках вернулся Слава. Он не принес ничего: земля смерзлась, и копать было невозможно.

На другой день на лестнице Соня встретила соседку, которая жила через площадку, в квартире 27. Соседка сильно изменилась. Соня пристально посмотрела на нее.

- Что, похудела? - спросила соседка.

Она действительно, может быть, немного похудела, но не в этом заключалась главная перемена,- она словно вся стала меньше, лицо потемнело.

- Я всё худею, худею! - быстрым шёпотом сказала она.- С меня юбка сваливается! Что с нами будет, Сонечка? Мы все умрем...

Рот ее был приоткрыт, губы дрожали.

- Мы не умрем,- сказала Соня хмуро.- Они умрут.

- Кто они?

- Немцы.

Соседка недоверчиво посмотрела ей в лицо:

- Ты так думаешь? Почему?

Соня совсем не знала, почему. Она сказала это неожиданно для самой себя. Она ничего не могла объяснить и потому прибавила как можно многозначительнее:

- Вот увидите. И ушла.

3.

Натиск немцев был отбит, налеты на город и на корабли стали редки. Но всем было ясно, что доверять этому нельзя. И эскадрилья день за днем с утра до вечера кружила над берегами, над морем, стараясь не пропустить врага в непроглядном тумане, который давно уже висел над водой и землей и не рассеивался.