Мария Баганова - Рудольф Нуриев Страница 25

Кончилось все в одночасье: в августе 1926 года, находясь в Нью-Йорке, актер стал жаловаться на боли в животе. Его срочно доставили в больницу; врачи диагностировали прободение язвы желудка. Несмотря на проведенную операцию, спустя несколько дней актер скончался от полученной инфекции. До открытия антибиотиков оставалось еще около двадцати лет.

Похороны Рудольфо Валентино вылились в настоящую демонстрацию. Тысячи человек выходили на улицу, чтобы просто увидеть, как провезут гроб знаменитого актера, а во время церемонии похорон над процессией летал самолет, разбрасывающий лепестки роз. Смерть Валентино вызвала несколько самоубийств среди его наиболее фанатичных поклонниц.

В течение многих лет в годовщину смерти Валентино к его могиле приходили тысячи женщин. Это стало настолько привычным, что когда в 1956 году, через 30 лет после смерти актёра, на его могилу не пришла ни одна поклонница, эту новость сочли достойной распространения по каналам крупнейших телеграфных агентств.

Фильм получил признание зрителей, однако критики не слишком высоко оценили игру Нуриева. Не совсем удачное, по мнению специалистов, исполнение объясняли тем, что Нуриев, привыкший видеть перед собой публику, не мог заставить себя играть с тем же накалом эмоций в студии, перед камерой вместо зрительного зала. Тем не менее в ежегодном обзоре лучших фильмов «Валентино» занял восьмое место. Замечательна в фильме сцена, в которой Валентино встречается с Вацлавом Нижинским, прибывшим на гастроли в Америку. Их разделяет языковой барьер, к тому же Вацлав очень стеснителен. И тогда, чтобы разрядить обстановку и познакомиться, Рудольфо ставит граммофонную пластинку и приглашает Вацлава на танец. И они танцуют танго, которое помогает им понять друг друга лучше всякой беседы.

Следующей работой Рудольфа Нуриева в кино стал шпионский боевик «Рассекреченный», где он сыграл роль секретного агента. Действие происходит в Париже. Главная героиня, фотомодель, ее роль исполняет Настасья Кински, расставшись со своим любовником, пробует начать все сначала. Она встречает странного человека, скрипача по имени Дэниэл, который досаждает ей своим вниманием, буквально преследуя её. Ему удается добиться расположения молодой женщины, но сам он холоден как лед. Дэниэл является представителем спецслужб и собирается использовать героиню как приманку для поимки руководителя террористов, о котором известно, что он является большим поклонником героини. В финале фильма Дэниэл и Ривас убивают друг друга, героиня Кински остается жива. Ходит анекдот, что на предпремьерный показ Нуриев пригласил Жаклин Онассис. На сцене, где героя Нуриева застреливают, она громко закричала и закрыла лицо руками — видимо, кадр всколыхнул в ней страшные воспоминания о гибели первого мужа. «Я просто не могла на это смотреть», — объяснила она.

А вскоре он неожиданно для своих поклонников начал принимать участие в знаменитой программе скетчей «Маппет-шоу», обнаруживая незаурядное чувство юмора и находчивость. В одном из роликов его партнершей была. свинья! Нет, не настоящая, а балерина в костюме толстой розовой свинки. Он танцевал с ней па-де-де, пародируя свои театральные выступления в классическом балете.

Глава 12. Работа в качестве постановщика балетов

Конечно, рано или поздно, устав ругаться и ссориться с хореографами, Нуриев должен был прийти к тому, чтобы поставить балет самому. И, учитывая его характер, скорее рано, чем поздно. Начал Нуриев, конечно с классики. Он возродил для Фонтейн и самого себя постановку «Баядерки» Мариуса Петипа. Во многом он использовал хореографию Кировского балета, но внес и многое свое. Этот балет красной нитью проходит через всю его жизнь: он ставил его в Лондоне в 1963 году, а затем в Париже в 1974 году. Третий раз, уже на пороге смерти в октябре 1992 года он вновь поставил «Баядерку» для Парижской оперы.

Большим успехом пользовался балет «Лебединое озеро». В октябре 1964 года на премьере в Вене Фонтейн и Нуриева зрители овациями вызывали на сцену восемьдесят девять раз — это был абсолютный рекорд. В 1966 году балет был экранизирован.

Нуриев создал довольно необычную редакцию старинного балета. Он полностью ушел от традиционной постановки Иванова — Петипа, где сюжет сосредоточен на образе девы-лебедя. У Нуриева главным персонажем стал принц. Сам он давал такие объяснения своей версии: «Для меня Лебединое озеро — длинное мечтание принца Зигфрида. Он насытился романтическими чтениями, возбудившими его жажду бесконечности, и не признает действительности власти и свадьбы, к которым его обязывают воспитатель и мать. Чтобы избежать предполагаемой мрачной судьбы, он придумывает призрак озера, символа того места, к которому он стремится. В мыслях у него возникает идеализированная запретная любовь. (Белый лебедь — неприкасаемая женщина. Черный лебедь — обратное, так же как и зловредный Ротбарт является извращенным образом воспитателя, Вольфганга). Поэтому когда сновидение исчезает, разум принца не может выжить».

Такой Зигфрид не мог победить — и он погибает.

В дальнейших постановках этого балета (в Парижской Опере зимой 1984-го) Нуриев продолжил и укрепил ту же редакцию. Правда, далось это не сразу: до того на сцене Парижской оперы в течение четверти века с большим успехом шла версия со счастливым финалом, и новую версию — с возвращением к трагическому концу — артисты поначалу отказывались исполнять. Нуриеву пришлось их две недели уговаривать и убеждать. Будучи сам строптивого нрава, он понял их упрямство и нашел способы его переломить. Спектакль все же увидел свет и так и остался в репертуаре театра. За годы существования спектакля сам Рудольф Нуриев несколько раз выходил на сцену в образе Ротбарта.

Примечательно, что Эрик Брюн ответил Рудольфу своей постановкой «Лебединого озера». В ней он заменил образ колдуна Ротбарта образом Черной ведьмы — совы, из первой, самой ранней редакции балета.

Большую известность получила нуриевская редакция и другого классического балета — «Щелкунчик». Вариант Нуриева принято называть «фрейдистским».

Согласно ему, после танца с принцем Мари просыпается и Щелкунчиком оказывается ее помолодевший крестный Дроссельмейер.

Удивителен финал этой постановки: знаменитое па-де-де, обычно окрашиваемое музыкантами в мажорные тона, в его постановке исполняется в миноре и знаменитый аккорд становится не гимном любви, а превращается в скорбный траурный вопль: ведь сказка и счастье — это лишь сон, через минуту героиня проснется и вновь окажется в тусклом унылом реальном мире.