Александр Гомельский - Центровые Страница 25

Я думал, что слово «пропал» в данном контексте не несет какой–то обижающей Толю нагрузки. Но оказалось, что я ошибся. Ошибся потому, что недолго пробыл этот замечательный человек на педагогической работе в университете. Болезни продолжали напоминать о себе — да так, что медикам пришлось отстранить Толю от преподавательской деятельности, определить ему инвалидность и запретить заниматься каким–то тяжелым с физической или психологической точки зрения трудом, Что ж, Анатолий как истинный спортсмен с честью выдержал и этот удар. Но это не значит, что окружающие могут ни о чем не заботиться. Ведь Толя остался один, совершенно один, покинутый абсолютно всеми: бывшими партнерами, товарищами, тренерами, журналистами, так ревностно следившими за его карьерой в пору ее расцвета, коллегами… И вот это равнодушие к одной из самых ярких личностей в нашем спорте, баскетболе не может не тревожить.

Когда–то Толю обходили в честно завоеванных званиях и титулах (заслуженным мастером спорта он стал после многих из тех, кто не сделал и сотой доли того, что сделал он). Теперь его обходят элементарным вниманием, заботой. Обходят его, ныне инвалида–пенсионера, а еще недавно ярчайшую звезду мирового баскетбола. Откуда берется такая черствость? В чем причина такой несправедливости?

Мне трудно ответить на эти вопросы. И мне стыдно за тех, кто находится рядом с Толей, однако и пальцем не пошевелил, чтобы хоть как–то помочь ему наладить новую жизнь…

Сергей Коваленко

Уже не раз подмечалось, что человек, в чем–то обделенный природой (или просто больной), коли уж всерьез начинает заниматься спортом, не только добивается своего, но и подчас достигает даже больших успехов, чем тот, кто от рождения щедро награжден всем необходимым. Пример выдающейся бегуньи Вильмы Рудольф стал уже хрестоматийным. Есть немало и других похожих случаев. И каждый раз герои подобных историй вполне заслуженно вызывают всеобщее уважение и какое–то особое отношение…

Сережа Коваленко как раз из числа таких, обиженных жизнью людей. Обиженных не раз и не два, обиженных не только судьбой, но и людьми. Трудно сегодня поверить, глядя на этого атлетичного, подтянутого, интеллигентного офицера ср спокойным, умным взглядом все понимающих глаз, что когда–то тренеры, детские тренеры, как раз и призванные привлекать ребятишек к занятиям спортом, растить из них крепких телом и духом личностей, наотрез отказывались принимать Сергея в секцию. Трудно представить, что пережил нескладный и действительно выглядевший очень болезненным юноша, когда ему чуть ли не в лицо говорили нечто вроде этого: «Нам покойники не нужны, ты наших нагрузок не выдержишь, мы рисковать не можем. Иди–ка ты, парень, домой, к маме…» И это говорили ему, сыну заслуженного генерала, ему, который мечтал о спорте, о баскетболе… Что ж, советскому баскетболу только повезло, что на первых порах Сергею отказывали в праве быть сильным, ловким, умелым, стойким. Жалкий на вид–при росте 203 сантиметра он весил менее 60 кг — юноша обладал недюжинным характером, упорством и, главное, верой. Верой в то, что существует справедливость, что есть люди, которые увидят его и поймут, а поняв, помогут стать спортсменом. Вера в то, что трудом, осмысленным трудом можно добиться всего на свете. И как ни было ему обидно, Сергей не отчаивался и не падал духом. И когда учитель физкультуры отправил его к прекрасному тренеру и добрейшей души человеку — Михаилу Ермолаевичу Кекелидзе, одному их первых в стране заслуженных тренеров СССР по баскетболу (рано, очень рано ушел из жизни всеми любимый дядя Миша, едва пятьдесят ему исполнилось), в жизни Сережи Коваленко наступили очень важные перемены: он стал баскетболистом и был им на протяжении двадцати с лишним лет, играя в командах мастеров тбилисского ГПИ (и при нем это был крепкий, интересный коллектив), киевского «Строителя», ЦСКА, а в сезоне 1984–1985 годов очень помог киевскому СКА завоевать место в восьмерке лучших команд страны и становлению молодого центрового Гоборова, кандидата в сборную страны! Второй показатель долголетия центровых в баскетболе после Александра Канделя…

Итак, Кекелидзе открыл перед Сергеем дорогу в большой спорт. И все скептики были вынуждены признать, что они проморгали появление очень заметного мастера, ставшего украшением нашего баскетбола. В возрасте 15 лет Сергей имел уже рост 206 сантиметров, а в 18–215. Затем он вырос еще на пару сантиметров и стал одним из самых высокорослых центровых страны. Родившись в Порт — Артуре, Сергей с детства привык вести кочевой образ жизни: ведь его отец был профессиональным военным. Сережа делал первые шаги на баскетбольной площадке детской спортшколы Тбилисского отдела народного образования. Может быть, семья и подольше пожила бы в Тбилиси, но в 1969 году умер отец, а в Грузии у Коваленко родных не было. Мать с сыном перебрались в Киев. Там–то Сергей и раскрылся еще больше, в чем ему помогли ребята из «Строителя», принявшего его в свой коллектив сразу и безоговорочно. Вера Сергея в людей обрела свое воплощение и в дальнейшем. Как он сам говорит теперь, ему чрезвычайно везло на тренеров. Сначала Кекелидзе сделал из него спортсмена, заставил забыть о несоразмерностях детского роста, болезнях, природных дефектах (хотя об этом–то как раз Сережа был вынужден помнить все время). А главное, дядя Миша вырвал его из круга неудачников, для которых спорт — запретный плод. Мальчик, освобождавшийся по состоянию здоровья от занятий физкультурой в школе, стал надеждой многих баскетбольных команд, а затем и сборной СССР.

Наставник «Строителя» Владимир Алексеевич Шаблинский открыл перед Сергеем секреты баскетбола, приучил играть нестандартно, осмысленно разбираться в ситуациях, постоянно думать, искать верные решения. Ну а в сборной, как говорит Сережа, «я научился работать, не щадя сил, отдавать всего себя команде, научился побеждать…»

Наверное, многие любители баскетбола обращали внимание на то, что этот внешне атлетичный, красивый гигант как–то уж очень неловко, медленно, вроде бы даже осторожно передвигался по площадке. Меня это тоже долгое время удивляло, пока я не узнал, в чем было дело. Оказалось, что, кроме чисто возрастной болезненности (организм юноши не поспевал за чересчур быстрым ростом) у Сергея был еще врожденный дефект стопы. У него самый маленький среди великанов размер ноги — всего лишь 44‑й. Стопа у Сергея так деформирована, что образовались только две опоры: на пятку и носок. Отсюда и малая устойчивость, и невозможность как следует бегать, и просто трудности с передвижением. Как это ему мешало — не описать. И все же не помешало в главном — стать заметной фигурой в нашем баскетболе. Настолько заметной, что даже на фоне выдающейся плеяды баскетболистов, которая блистала как раз во времена лучшей поры Коваленко, он не терялся, а даже выделялся среди них.