Александр Ужанов - Михаил Калашников Страница 25

Несмотря на буйные политические ветры последних десятилетий, Калашников тепло отзывается о своей службе в Стрые:

«Я с благодарностью вспоминаю своего первого командира роты, сумевшего увидеть в угловатом, худеньком красноармейце наклонности к техническому творчеству. И не просто увидеть, но и создать условия для их развития».

В ротной колонне Михаил всегда находился в последней шеренге, предпоследним слева. Поэтому старшина и называл его не иначе как «предпоследний». У него были маленький рост и, по мнению старшины, неподходящая выправка. К тому же не отличался он при отработке строевых приемов. Но был невероятно гордым и свободолюбивым. Чуть что — огрызался, за что и получал наряды вне очереди. Частенько его можно было увидеть на мытье нужников, полов в казарме, на кухонных работах, за перезаправкой кроватей, за подшивкой воротничков. Противостояние со старшиной было нешуточным. Зато и школу солдатского быта хорошую прошел — на зависть многим. Да и характер закалял: ершистости да твердости прибавилось. Хотелось, чтобы все было по справедливости.

Нормализации отношений со старшиной помог один случай. Как-то находясь во внеочередном наряде, Михаил полюбопытствовал, как выпускается боевой листок. Он всегда неравнодушен был ко всякому творчеству — природная тяга к стихотворству то и дело давала о себе знать. Боевой листок выпускала, как правило, ротная редколлегия в соответствии с указаниями старшины. Тот обычно излагал свои ценные мысли на листочке и вручал редактору. Вот Михаил и увидел ту инструкцию. А в ней было написано, чтобы «предпоследнего» изобразить со всем сатирическим пристрастием во время строевой подготовки. Вначале Калашников испытал шок, потом злость, ну а потом ему в голову пришла подкупающая новизной идея. Испытывая необычное доселе вдохновение, Михаил написал на самого себя стихотворную пародию. Получился не то чтобы шедевр, но произведение, которое возвело автора на пьедестал казарменной славы. Причем не только в пределах своей роты, но и в масштабе полка и даже танковой дивизии. В сопровождении ярких карикатур творение то было размещено к ротном боевом листке. Старшина потом смаковал при всех те сатирические стихи. Вся рота смеялась до слез. При этом старшина стал укорять Михаила: дескать, вот и коллектив уже занялся твоим воспитанием. Ребята не выдержали и раскрыли тайну. Старшине ничего не оставалось делать, как признать литературный талант Калашникова. После этого случая Михаил вошел в состав редколлегии. Вместе с признанием и новый титул пришел — «наш ротный поэт».

5 апреля 1940 года в окружной газете «Красная Армия» в рубрике «Красноармейское творчество» появилось несколько стихотворений курсанта Михаила Калашникова. А потом был слет молодых армейских литераторов в Киеве, критический разбор произведений. В жюри — известные тогда армейские писатели и поэты. Михаил запомнил, что среди них был белорусский поэт Максим Танк (настоящие имя и фамилия Евгений Иванович Скурко), активный участник революционного движения в Западной Белоруссии, в годы Великой Отечественной войны — сотрудник фронтовой и партизанской печати. О ком говорили — тот в зале вставал. Один из начинающих поэтов после прочтения своего произведения тут же был принят в Союз писателей СССР. Не обошлось без курьезов. Некий туляк в стихах сравнил свою девушку с тульским самоваром — все от души посмеялись.

И вот жюри назвало курсанта Калашникова. Михаил встал и с волнением продекламировал стихотворение «Танкисты»:

…Споем о геройстве и силе, о танках советской страны.Их в битвы отважно водили великой Отчизны сыны.Враги на себе испытали напористость нашей брони.Былиной народною стали походов чудесные дни.

Мы шли сквозь туман и засады, и грозно гремела броня,Сметали врагов без пощады могучей лавиной огня.Недаром все звонче и краше великий свободный народПоет о водителях наших, о танках советских поет.

Стали разбирать эти стихи.

— Ну что вы воспеваете мертвый металл, о людях надо больше говорить, о руководителях, — сказал кто-то из членов жюри.

«После этого, — вспоминает Михаил Тимофеевич, — мы стали петь “Тимошенко вместе с нами, Тимошенко впереди!”».

И все равно — это была первая масштабная творческая победа. По возвращении в роту старшину как подменили. Он по-иному посмотрел на Калашникова, пытался даже переместить в строю, правда, из этого ничего не получилось. Росточка слава не прибавила. Так и остался предпоследним… Но Михаил не унывал.

По воспоминаниям Калашникова, 12-я танковая дивизия, в которой подходила к концу его срочная служба, дислоцировалась в городе Стрый и была вооружена новыми танками Т-34. Фамилий старшины, командира роты, политрука, командира полка Михаил Тимофеевич не запомнил. Восполняя этот исторический пробел, назовем их. Прежде всего, это командир 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Рябышев и его заместитель по политической части — бригадный комиссар Николай Кириллович Попель. В начале войны корпус сражался в окружении, понес большие потери.

Рябышев — участник Гражданской войны, с 1930 по 1933 год занимался ликвидацией басмачества, с 1936-го — командир 13-й Донской казачьей дивизии. После начала Великой Отечественной войны командовал 38-й и 28-й армиями, после войны был заместителем командующего Восточно-Сибирским военным округом. Автор военных мемуаров «Первый год войны», опубликованных в 1990 году, до самой смерти (1985) жил в Ростове-на-Дону.

Командир 12-й танковой дивизии полковник Петр Семенович Фотченков — участник войны в Испании, Освободительного похода в Западную Украину 1939 года в должности командира 24-й танковой бригады. Погиб в августе 1941 года в Уманском котле. Его заместителем по политической части был полковой комиссар Василий Васильевич Вилков. С первых дней войны 12-й танковой дивизией командовал генерал-майор Т. А. Мишанин.

24-м танковым полком, в котором непосредственно служил Михаил Калашников, командовал подполковник Петр Ильич Волков, родом из Сибири. Замполитом полка был батальонный комиссар В. М. Гончаров, а начальником штаба — майор Антон Абрамович Никитин. Во второй день войны именно лог полк составил передовой отряд дивизии для совершения марша 8-го мехкорпуса в пункт сосредоточения в районе Броды.

Боевая учеба в танковой школе в предвоенный год была напряженной. Нескончаемые занятия на технике днем и ночью — в танковом парке, в месте расположения полка и учебном центре на полигоне. Учились стрелять из штатного стрелкового оружия. Особенно нравился Калашникову пистолет ТТ (тульский, Токарева). Им тогда только начали вооружать танкистов. Основательно изучали устройство танка, обучались вождению. Боевые машины не остывали, горючего уходило несметное количество. При этом никакой экономией никто не занимался. Вскоре именно общеармейское движение за экономию топлива возведет Михаила в KOBO на очередной, уже технический, олимп признания и авторитета.