Маршалы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд Страница 25

Это была задача гораздо более трудная, чем та, которую годом раньше он решал в Швейцарии. Не было никакой возможности доставить в осажденный город хотя бы мешок муки, и гарнизон питался кониной. Но со временем исчезла и конина, и солдаты получали в день по буханке хлеба. Но разве можно было называть это хлебом? Некий молодой лейтенант оставил нам подробный перечень его ингредиентов. Этот хлеб представлял собой смесь небольшого количества испорченной муки, опилок, крахмала, пудры для волос, овсяной муки, льняного семени и прогорклых орехов. И жизнь гарнизона зависела от этого бурого пороха! Составивший же эту смесь генерал еще рекомендовал — для улучшения горения — смешивать ее с нефтью. На таком рационе люди Массена продержались в Генуе ровно два месяца и не только отбили массу атак, но и сделали немало вылазок. Горожане, вынужденные поедать кошек и крыс, иногда собирали во время вылазок за стенами города крапиву и другие съедобные растения и варили из них похлебку. Все обычные продукты исчезли еще в самом начале осады, и местный черный рынок прибрал к рукам все, до чего не дотянулись руки военных. Рыбу, инжир и сахар на нем продавали по бешеным, запрещенным властями ценам.

Разразилась эпидемия тифа, и в день умирало по нескольку сотен горожан; их хоронили в длинных траншеях, поливаемых негашеной известью. Схватки с врагом, продолжавшиеся и днем и ночью, ядра, посылаемые в город с английских кораблей, тиф и лишения довели численность гарнизона до нескольких тысяч человек. Но Массена держался, и представители австрийцев и англичан, прибывшие в город с белым флагом, чтобы договориться об условиях почетной капитуляции, отбыли потрясенными хладнокровием и выдержкой этого человека.

В одной из вылазок возглавлявший атаку Сульт был ранен пулей в колено, и сопровождавшие его пытались доставить генерала в город на носилках из ружейных стволов. Однако австрийцы наседали, и быстрое передвижение причиняло раненому мучительную боль. Его пришлось оставить на поле боя вместе с братом и адъютантом, и все трое были взяты в плен и с триумфом доставлены в австрийский лагерь. Однако торжествовать австрийцам пришлось недолго. Вдохновленные пленением прославленного генерала, они преследовали французов вплоть до стен города, но попали там под такой ужасный огонь, что им пришлось броситься в укрытия. Массена, воспользовавшись разразившейся грозой, немедленно организовал еще одну вылазку, и под прикрытием потоков дождя, молний и грома французы бросились на атакующих и захватили значительное количество пленных.

Солдаты погибали на крепостных валах, госпитали были завалены жертвами тифа, горожане валились мертвыми прямо на улицах, но Массена продолжал свое дело с упорством купца, всецело поглощенного важной для него сделкой. У него даже появилась идея запретить похороны с военными почестями, поскольку они могли травмировать оставшихся в живых. Еще один подписанный им приказ гласил, что кормить будут только тех, кто в состоянии носить оружие. На следующее утро солдаты вспомогательных подразделений, конюхи и слуги превратились в бойцов.

Наконец через кольцо блокады пробрался один инициативный офицер и сообщил, что Наполеон, Ланн, Виктор, Мармон, Дезе и другие спустились на равнины и расположились между главными австрийскими силами и Веной. В возможность того, что французская Резервная армия сумеет перебраться через Альпы, не верил никто, разумеется, кроме спокойного мужчины, удерживающего Геную. Услышав эту новость, он предложил своим измученным помощникам перерезать австрийцам пути отхода, то есть произвести серьезную диверсию с целью помочь своим товарищам продвинуться дальше на восток. Его помощники возроптали, указывая, что гарнизон не в состоянии совершить обычный марш, а не то что сражаться. Массена неохотно согласился с их доводами и послал адмиралу Кейту и австрийцам письмо, в котором сообщал, что теперь он готов обсудить условия сдачи.

На первой трехсторонней встрече его нахальство заставило союзников раскрыть рты от удивления. Он, оказывается, предпочел бы выйти из города под барабанный бой и соединиться с войсками Сюше, стоящими на юго-востоке Франции, а в качестве уступки он обещает не вступать в бой, пока не дойдет до места! Французы, конечно, должны сохранить оружие; кроме того, он потребовал, чтобы ему разрешили послать через австрийские линии двух офицеров, которые известили бы Наполеона о том, что произошло! Австрийский генерал был настолько потрясен, что не мог вымолвить ни слова, однако лорд Кейт, восхитившись дерзостью Массена, уговорил своего союзника принять эти условия. Но как раз в тот момент, когда Массена уже собирался подписать соглашение, он услышал звуки, напоминающие пушечную пальбу. «К чему это? Ведь сюда пришел сам первый консул!» — воскликнул он, отложив перо.

Однако это были не пушки первого консула, а просто раскаты грома в альпийских горах. В конце концов Массена пришлось подписать документы о капитуляции, и гарнизон вышел из крепости на условиях Массена, а во главе колонны ехал сам Массена на одной из очень немногих уцелевших в Генуе лошадей.

Наполеона, возлежащего на ложе рядом с итальянской певицей Грассини в Милане, разбудили рано утром и сообщили о падении Генуи. Новость не слишком раздосадовала его. Город продержался гораздо дольше, чем он рассчитывал, и теперь он мог реализовать свои планы гораздо быстрее.

Австрийская армия, стоящая вокруг Ниццы, развернулась, чтобы отразить ужасную опасность, грозящую ей с тыла, и в последовавшей за этим великой битве при Маренго победой Наполеон обязан своему вдохновению в гораздо меньшей степени, чем во многих других. Веллингтон мог бы назвать ее «этим проклятым ближним боем». В течение длительного времени казалось, что французская армия попалась в ловушку, которую расставила сама себе. Наполеон сделал решительную ставку на успех, и в случае его поражения от своих баз отрезанными оказались бы не австрийцы, а французы.

Ланн одержал блистательную победу при Монтебелло (когда будут введены титулы, свой титул он получит по названию именно этого города), и 14 июня, который с этого времени будет считаться счастливым днем Наполеона, главные силы противников встретили друг друга, вступили в схватку, но были вынуждены временно остановить боевые действия. Затем австрийцы бросили в контратаку последние резервы, и французы начали отступать. Через полчаса все могло быть кончено, и разразилась бы катастрофа, сравнимая по масштабам с катастрофой при Ватерлоо. Положение спас артиллерист Мармон, известный своей способностью принимать быстрые решения, а также небольшая группа кавалерии под командой сына Келлермана. Он оставил Мармона стоять под прицельным картечным огнем с несколькими пушками, а сам в самый нужный момент ударил со своей тяжелой кавалерией