Алексей Тимофеев - Покрышкин Страница 25

На строительстве котлована «Сибкомбайна» парень, который был на четыре года старше, предложил Покрышкину отвезти за него несколько тачек. Сихворт предупредил друга, что этот может и ножом пырнуть. «Я и сам не был уверен в благополучном исходе этой «дуэли», но отступать было поздно и не в моем характере», — вспоминал маршал иниации. Два года занятий боксом не прошли даром. Саша поднырнул под первый сокрушительный удар противника. Машинисты с «передачи» подбадривали: «Давай, давай, малый! Лупи здорового!» «Долго мы колошматили друг друга...» В конце концов Покрышкин «хуком слева» отправил верзилу в нокдаун. Побежденный в честном бою предложил Саше свою дружбу...

В школе ФЗУ узнал Покрышкин впервые, что такое зависть людская, которая будет сопровождать его всю жизнь. На экзамене по специальности он первым сдал свою деталь. Всеми уважаемый мастер похвалил ученика, но предложил ему еще немного подшлифовать изделие, сделать это со свежими силами наутро. А когда на следующий день, как пишет об этом М. К. Покрышкина, «Саша собрался закончить работу, то увидел, что какая-то черная, завистливая душа чем-то острым процарапала на тщательно отполированной им поверхности глубокую борозду... Несмотря на то, что времени было в обрез, покрышкинская работа все равно оказалась в числе десяти лучших!».

...В 1930-е годы индустриализация стала свершившимся фактом. Народ поддержал великий порыв к созданию державы, способной производить все необходимое для обороны. Начальник вооружений рейхсвера генерал Боккельберг, приглашенный в СССР в 1933 году М. Н. Тухачевским, в своем докладе о поездке отмечал: «Вновь построенные промышленные предприятия всюду оставляют исключительно хорошее впечатление. Советский Союз в ближайшие 10 лет достигнет цели — полного освобождения от иностранной зависимости». Немецкий генерал был ошеломлен Харьковским тракторным заводом, а о Днепрогэсе промолвил: «Для того чтобы решиться на постройку такого гигантского сооружения, необходимо иметь железную волю и такие же нервы. Создатели и инициаторы этой постройки войдут в мировую историю...»

Двойственность тех лет, слепящие контрасты света и тьмы, беспощадная схватка в руководстве страны долго еще будут накалять дискуссии историков. Бесспорно одно. — то было время великое во всем, время великих страстей и преступлений, свершений и подвигов... * * *

Рос, несмотря на нехватку людей, планов, чертежей, которые, бывало, доставлялись на стройку самолетом, и завод на левом берегу Оби. Атмосферу тех лет отражает один из заголовков газеты «Даешь комбайн» — «Будем штурмовать прорыв». И это были не спущенные сверху пустые лозунги, как случалось позднее. Один из ветеранов той стройки вспоминал, что «о себе, о своих нуждах забывали. Всегда на первом месте стояли нужды, задачи и дела бригады, смены, цеха, завода, страны в целом. И вот такой внутренний настрой каждого помогал легче переносил те трудности, невзгоды и лишения, которые выпали на долю того поколения и на каждого из нас».

После прихода в Германии к власти Гитлера завод перепрофилируется на военные нужды, изменяет название — «Сибметаллстрой», затем комбинат № 179. Вновь меняются проекты, руководители, идут «разоблачения» и репрессии, достигает предела текучесть рабочих кадров... Лишь начало войны заставляет определиться. В 1942 году сооружение комбината в основном завершено. Снова меняется руководство. В марте 1943-го перелом произошел, выполнен государственный план. В мае комбинат занял первое место среди заводов Наркомата боеприпасов, которое не уступал до конца войны. 26 сентября 1943 года комбинат награжден орденом Ленина, 28 июня 1945 года — орденом Отечественной войны 1-й степени. За годы войны было произведено 48 миллионов снарядов многих типов и калибров, которые все 24 часа в сутки беспрерывным потоком шли на фронт.

В 1944 году уже в ореоле мировой славы А. И. Покрышкин приедет на свой завод. А пока, в мае 1932-го он, поработав инструктором в школе ФЗУ, по комсомольской путевке отправляется в Пермскую военную авиационно-техническую школу. Александр Иванович вспоминал: «Комсомолец, на самолет!» — призывно звучал патриотический лозунг тех далеких дней... Моей радости не было конца. В душе росла надежда: до заветной цели один шаг. В воображении я уже представлял себя в кабине боевого самолета...»

Строгую медицинскую комиссию Покрышкин все же преодолел со второго раза. Как вспоминал Б. В. Захаров: «Были мы парни рослые и физически крепкие, но худоватые...» Александр уехал в Пермь, не сказав никому ни слова...

Прощай, Каменка! Прощай, ярко-белый, не тронутый гарью и копотью чистейший снег детства. Прощайте, цветущие в буйной траве сибирские огоньки, тихие улочки, где у каждого домика — мальвы, георгины, пионы... Прощай, левый берег — простор между степью и тайгой, со стройкой иска, встающей из громадных котлованов...

Прощально мерцала огнями бакенов Обь. Ушел к океану ледоход, сильное зрелище ломающихся друг о друга, вздыбленных льдин...

Как вспоминала Ксения Степановна, не любил ее сын тесниться в переполненном вагоне «передачи». Он обязательно цеплялся на подножку, дышал ветром, скоростью, оглядывал дали...

Прощай, родной город! Ты в сердце навсегда.

IV. «Даешь воздух!»

Блестело море, все в ярком свете, и грозно волны о берег бились. В их львином реве гремела песня о гордой птице...

В городе Пермь Покрышкина, как сам он говорил, ожидал «тяжелый удар». Наверно, потемнело в глазах у юного обладателя путевки «Комсомолец, на самолет!», когда в училище всем объявили о закрытии летного отделения. Курсантов стали готовить только по программе авиатехников. Однокашник по школе ФЗУ Борис Захаров, также прибывший в Пермь, вспоминал: «Я был разочарован и, пройдя ряд комиссий, без билета, с одной буханкой хлеба, которую захватил на кухне, уехал домой в Новосибирск. По линии комсомола мне за мой поступок попало».

У Покрышкина же состоялся разговор на повышенных тонах в кабинете начальника школы. Александр Иванович рассказывает о нем так:

«Высокий, атлетически сложенный начальник школы с ромбом в петлице что-то писал, не поднимая головы. На рукаве его гимнастерки я увидел летный трафарет. «Летчик. Он меня поймет», — подумал я. Подняв голову, начальник перехватил мой взгляд и усмехнулся.

- Так... Значит, не хотите учиться? — вдруг строго спросил он.

- На техника не хочу! — ответил я. — Я ехал сюда учиться на летчика.

Комбриг испытывающе посмотрел на меня и заговорил мягче:

- У нас нет сейчас набора на летное отделение. Армии нужны не только летчики, но и техники. Я стоял на своем. Тогда комбриг перешел на официальный тон: